Помните? Здесь мы стояли на камне,
длинною в семь пар стальных крыльев,
поднимающих ветры. А, влекомый ветрами
остров по небу, посыпаемый пылью,
посыпаемый снегом мчался. Помните?
Поднимался плазменно-огненный ком
над Черной губой, и мы в этой комнате
тряслись, когда Царь три раза перстом
бил. А после, сквозь звон, в запорошенной
пеплом степи мы слышали, как
за стенами дома за своей пришла ношею,
молодая сихиртя, обойдя наш бивак
не найдя своей тучи кричала: «Ну где она?
где?». Ее жалобный голос Минлей
взмахом крыльев срывал. И тогда тишина
нас окутывала. И мы барахтались в ней,
как клубки оглушенного дымом гнуса…
И лежали, пока не настала заря.
Вакпохаса не вышло, и мир очнулся
таким же как был…
Сотрясались поля,
но не взрывом, а поступью грузных я-хора,
и сихиртя-пастух, что вел стадо, не знал
что сегодня днем смерти всего живого,
этот день должен быть. И пастух напевал
себе тихо под нос: «Пыдо’ тюкона янгу’…»*
Мы молчали, лишь взглядом своим говоря:
«Я не умер. Я в землю не лег и не лягу…»
Мы клялись, что теперь это – наша земля,
мы ее не покинем... И покинули тут же.
По отмеченной солью дороге домой.
Вместо нас лишь волна, бросаясь на сушу,
зачем-то прощалась с Новой Землей.
* Пыдо’ тюкона янгу’ – их здесь нет (ненц.), ударение в каждом слове на первый слог.
Для этого произведения есть автокомментарий, с которым можно ознакомиться по ссылке:
http://www.stihi.ru/2016/12/27/2640