А дворник, который ночует в подвале
Мне напоминает о криминале,
Хоть мысленно тащит пирожные с кремом
И всё говорит на любовную тему.
Мечтает иметь и семью и детей,
Коляску возить без оков и плетей...
Вчера мы ходили в разрушенный дом
А там пианино стоит на разлом.
Я села, играя расстроенный вальс-
И аура чуда вокруг поднялась.
И я не боялась в бомжовом приюте,
Что кто-то прервёт меня в светлой минуте,
И по заедающим клавишам шла-
Как будто на миг оторвалась от зла...
Потом возвращались. Внутри бесконечно
Боролась душа в беспокойстве сердечном:
"Что есть этот странный, улыбчивый тип?
Зачем он ко мне, а не к Ирке прилип?"
А Ирка-соседка девчонка- проста,
Душевная девочка, верит в Христа...
И вот, этот бомж, хоть имеет прописку,
Мне тащит картошку, салатик, сосиски,
И сотовый даже купил где-то с рук,
А я в бесконечье мыслительных мук...
Собаку отдать, чтоб зависимость снять?-
Ведь бомж уж привык с этой псинкой гулять...
Отдать- и по морде его каблуком,
Чтоб больше ко мне не ходил с балыком...
Но где-то течёт доброта, доброта,
И где-то душа так по детски чиста
И пробует листики счастья на вкус,
И ей нипочём этот мысленный груз.
И я отрезаю кусок балыка,
И не поднимается вдарить рука...
И так этот бомж над душою завис-
В интим не пролез, не обрушился вниз,
И я в напряжении, как на войне-
Бандиты и воры мерещатся мне...
А бомж словно лучший из лучших мужей,
Желанья мои все предвидит уже,
И, словно слуга, рад бежать по звонку
С улыбкой подлизной, под стать балыку...
О, чёрные мысли, о, шторма волна,
Зачем я черна и черна и черна?
Ведь наше дитя захлебнулось в волне,
К чему криминал всё мерещится мне?
Но волны воркуют одна за одной,
Как голуби мира- волна за волной...
Но ветра порывы сдувают тела-
За мачту держусь своего корабля.
Но треплют воздушные вихри души,
О, шторм, подскажи, сколько мне ещё жить,
Как флаг трепеща, трепеща, трепеща,
Мереща опасности, боли ища?
А волны воркуют волна за волной-
Неужто мне жить на всю жизнь, да одной?