И ты рядовая, как все.
Сегодня, собрав пожитки,
и взмыленная до нитки,
явилась во всей красе
к нему, у которого свитки
валюты не знают конца,
который живёт в покое,
а также всегда деловое
хранит выраженье лица.
Уж он-то тебя обеспечит
изысканною одеждой,
реальнейшею надеждой
на то, что надёжно лечит
от комплекса нищеты:
он просто тебя такую –
красивую и молодую –
освободит от плиты.
Он добрый и верит в бога,
ему самому немного
потребно на каждый день:
сигара, напиток жгучий,
молитва на всякий случай
в церквушке – духовный женьшень;
он даже отвык от мяса.
Но, будучи богачом,
он душу твою балясо
согреет достатка лучом,
как инока греет ряса.
Ты исподволь отойдёшь
от мук предыдущей жизни,
когда муженёк капризный
картины свои, как свербёж,
на холст нанося, визгливо
орал: «Бутерброд и пиво!
Ну что ты застыла пнём –
я снова охвачен огнём
священного вдохновенья!»
И ты, хоть ночью, хоть днём
бежала без промедленья
за пивом и колбасой.
Куда? Хоть куда, хоть босой –
успеть бы… Он был лисой
в стезях твоего сознанья,
назойливой мухой, осой,
чудовищем без названья.
Но были минуты, меж тем,
когда терпежа не хватало,
и ты понимать начинала:
кому это надо, зачем?
Все муки и вся писанина
глупее тоски и зевот;
картины никто не берёт,
и можно сказать наперёд,
их стоимость – рубль с полтиной.
Что толку с безумного чувства
и вдохновительных благ?
Народу давай искусство
создания ценных бумаг.
И нечто с тебя стальное
свалилось, как жалюзи,
и ты осознала: вблизи
и малое, словно большое,
не разобрать в покрое
ни жизни, ни фантази…
Спасибо случайной встрече,
банальной, но сладкой, как мёд:
ты таяла, словно лёд,
в напитке горячей речи.
Ему тебя завлекать
смешно и приятно было;
ты слушала и таила,
вернее, лелеяла мило
надежду в себе: рабсила
ему не нужна, так сказать.
Когда же, поведав подругам
о новом мужчине в твоей
житухе, мчащейся кругом,
ты получила о’кей
и жёсткое прибавленье:
уйдя, не забудь унизить
художника и вдохновенье, –
ты сделала всё, чтоб приблизить
сегодняшнее мгновенье.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Слеза не видна в росе.
И ты рядовая, как все.