Вот село на пригорке стоит,
Все Чернодьем его называют.
Поглядеть на него, и душа заболит,
Люди в нём не живут-прозябают.
Заглушили, забили поля сорняки,
Огороды, сады полонили...
Ведь умели пахать и
косить мужики,
Только их почти всех схоронили.
Отнесли за село на пригорок другой,
Уложили навек под крестами.
А живые ровесники гнутся дугой,
Да всё круче и круче с годами.
Опустело село... Доживает-скрипит
Только тот в этом крае убогом,
Кто не только людьми позабыт,
Но, пожалуй, и Господом Богом.
А ведь были когда-то
здесь клуб, зерноток,
Двор машинный, пропахший соляркой,
Деловито в столярке стучал молоток,
Кто-то доски пилил циркуляркой.
Была школа, медпункт
посредине села,
А над пасекой пчёлы кружили,
Пастухов и доярок скотина ждала,
Поутру они к ферме спешили.
Но какие-то люди вдали от села
Ни с того, ни с сего вдруг решили,
Что негожая жизнь у народа была,
Как туземцы селяне, мол, жили,
Каждый должен, твердили,
хозяином стать,
Прочь-долой все другие заботы.
А селянину впору в затылке чесать-
Вмиг осталися все без работы.
И пришлось молодым из села уезжать,
Ну а старым куда же из дома.
Горевать, вспоминать,
да печально вздыхать;
"Ох, не ждали такого погрома".
Хоть шаром покати на машинном дворе,
Замолчала пила-циркулярка,
Тишина гробовая на том пустыре,
Где когда-то стояла столярка.
Опустел, сорняками зарос зерноток,
Вместо скотных дворов лишь щебёнка,
И давно не звенит уже
школьный звонок,
Не услышишь здесь голос ребёнка.
Орловская область.