Великий перелом
шестнадцатого года.
Ночь, собираясь отступить,
из чаши вечности
слепыми пальцами берёт
засахаренный плод
и преподносит небу.
И вызвездилась высь,
и полная луна сияла –
высокомерно, празднично.
Всё! Сыгранная пьеса
невозмутимо
оставляет сцену
грядущим светлым сменам.
И вмиг, казалось, заиграет время –
цветами всеми.
Но день в дверном проёме,
зыбко держась за косяки,
величия не вспомнив,
был преисполнен
осенней загостившейся тоски.
А утром у окна
я думала, что так же не готова
к явленью радости.
Чтоб чувства обострить, беды
фантом плескается вдали:
мороз – словно удар под дых,
и снег – испуг покоем застелить…
Но чуть пораньше –
на минуту – рассвело,
и древний страх прошёл,
и даль сияла.
И я смотрела сквозь стекло –
по белой плыл земле
лучисто алый шёлк…