ГУЛЯКА
Наказание существовало всегда. Оно проявляется во всех сферах жизни, даже у камней и растений. Правда, формы наказания у них своеобразны, и не так сиюминутно заметны, как в мире птиц, животных и, конечно, в нашем человеческом обществе.
Однажды утром я поджидала студентов, заканчивающих завтрак. Полевая практика проходила в Страшенском районе Молдавии. Мы жили и спали в спортивном зале чистенькой, уютной одноэтажной сельской школы с аккуратным двориком, палисадничком, заросшим кустами роз и шиповника.
Пока студенты завтракали, подгоняя друг друга. Чтобы до полуденной жары войти под тень расположенной за селом дубравы, я разглядывала школьный двор. Низенький плетень отделял его от пришкольного участка. На участке росли овощи и цветы. Он был чист и ухожен. Сильный запах мяты успокаивал, убаюкивал. Состояние природы и мое можно описать одним словом – умиротворение.
Услышав писк птенцов, я подняла глаза и под стрехой невысокой сараюшки увидела гнездо. Три желтых разинутых клювика еще голеньких птенцов и их отчаянный писк могли означать одно: «тепла и пищи!». Нахохлившаяся мать сидела рядом. Она не обращала внимания на детей. Лишь в минуты особенно отчаянного писка спускалась в гнездо и прикрывала малышей крыльями, но как-то неуверенно и не очень умело.
«Видно, мать молодая, отец улетел за кормом и задержался у подружки, - подумала я. – И давно, судя по крикам птенцов».
В это время на ветки шиповника недалеко от гнезда опустилась… маманя, самочка. Оказывается, гуляку ждал отец. Увидев загулявшую супругу, отец семейства в ярости налетел на нее. Он сбил ее с ветки, догнал на земле и начал клевать, норовя попасть в голову. Яростно и угрожающе чирикая, он не давал возможности самочке подняться с земли. Бедная пташка уже не пыталась что-либо чирикнуть в свое оправдание, упала сначала на бок, затем перевернулась вверх лапками. Перышки, вырванные самцом, разлетались во все стороны.
Подошли первые студенты.
- Тише! – показала я на дерущихся воробьев, - Потом расскажу начало и причину драки.
Наконец, решив, что маманя получила достаточно т репки, папаше взлетел на ветку, слегка пригладил темный галстучек на груди (отличительный признак самца) и улетел. Самочка с трудом взлетела к гнезду и, в ответ на голодный гвалт птенцов, вздохнула (мне кажется, я услышала ее вздох) и, распустив крылья, прикрыла птенцов. Согревшись, они замолкли. Мамане было очень плохо: глаза прикрыты, перья взъерошены… Она открывала клюв и тяжело налегала на птенцов.
- Вот паразит! – выразила негодование представительница женской половины студентов. – Избил и исчез. А мать с детьми хоть погибай!
Я рассказала, как было дело. Теперь вмешались представители мужской половины группы:
- Пусть не гуляет, - назидательно заметили они.
И тут вернулся отец семейства. В клюве он держал несколько червячков. Присел на куст. Глянул блестящими бусинками глаз на гнездо. Удушливо (из-за червячков в клюве) чирикнул и переместился на край гнезда. Наследники, отчаянно вереща, разинули желтенькие клювики. Посмотрев еще раз на уныло сидящую воробьиху, глава семейства наклонился и первого червячка предложил матери, а затем по одному разложил оставшихся червячков в широко разинутые клювики наследников. Мы застыли, пораженные увиденным.
- Смотрите, он ее любит, он ее простил! – загалдели девочки.
- Учитесь. Он ее простил, но помните – так будет не всегда. Надоест – и улетит, - с подначкой отвечали мальчики.
Группа заспорила, каждый приводил аргументы из различных литературных произведений, из своего весьма куцего жизненного опыта…
Отец посидел на краю гнезда и, удовлетворенный наведенным в семье порядком, улетел. Вероятно, за очередной порцией вкусных червячков. Маманя приободрилась, начала разглаживать свои перышки, топорщившиеся во все стороны. Негромко чирикнула, как бы пробуя голосок, и начала что-то рассказывать присмиревшим полусонным малышам.
Поступок, подсмотренный утром у природы, активно обсуждали целый день. Мальчишки и девчонки (практически еще сами дети), забыв, что стало началом их спора, до позднего вечера, под песни с гитарой у костра, продолжали рассуждать о семье, о любви, о верности… О том, чем отличается измене от вероломства.
Маленький эпизод из жизни маленькой птичьей семьи – пример добра, любви, наказания и прощения.
Валентина Майдурова