Слеза ребёнка капает с щеки.
Немилосердие сжимает злобные тиски.
Гордыня затмевает тёмной пеленой.
От злого сердца хладом веет и тоской.
Безумной жизни век идёт, как будто навсегда.
Сегодня день идёт, а завтра снова будет и всегда.
Мелькание каждодневной суеты.
И злобы искаженные черты.
В одежду ряженные внешнего «добра».
И за весельем праздным пряча злобные глаза.
Улыбка на лице, а зависть за душой.
Жестокость, жадность, прикрывая пьяною слезой.
Высокой целью, прикрывая жадный нрав,
Отсутствие души, и слёзы ближних на щеках.
Душе пустой, безчеловечной век не жить.
Как бы не вознёсся высоко, а путь один.
Придёт у каждого и смерть, и Суд, и воздаяние за всё.
Часы и дни идут, отсчёт идёт.
Кадр из фильма «Рождественская история» — экранизация повести Чарльза Диккенса «Рождественская песнь» Роберта Земекиса выложен в развлекательных целях.
Это страшное вечное осуждение хорошо живописует Чарльз Диккенс: «Призрак поманил Скруджа к себе, и тот повиновался. Когда между ними оставалось не более двух шагов, призрак предостерегающе поднял руку. Скрудж остановился.
Он остановился не столько из покорности, сколько от изумления и страха. Ибо, как только рука призрака поднялась вверх, до Скруджа донеслись какие-то неясные звуки: смутные и бессвязные, но невыразимо жалобные причитания и стоны, тяжкие вздохи раскаяния и горьких сожалений. Призрак прислушивался к ним с минуту, а затем присоединил свой голос к жалобному хору и, воспарив над землей, растаял во мраке морозной ночи за окном.
Любопытство пересилило страх, и Скрудж тоже приблизился к окну и выглянул наружу.
Он увидел сонмы привидений. С жалобными воплями и стенаниями они беспокойно носились по воздуху туда и сюда, и все, подобно духу Марли, были в цепях. Не было ни единого призрака, не отягощенного цепью, но некоторых (как видно, членов некоего дурного правительства) сковывала одна цепь. Многих Скрудж хорошо знал при жизни, а с одним пожилым призраком в белой жилетке был когда-то даже на короткой ноге. Этот призрак, к щиколотке которого был прикован несгораемый шкаф чудовищных размеров, жалобно сетовал на то, что лишен возможности помочь бедной женщине, сидевшей с младенцем на руках на ступеньках крыльца. Да и всем этим духам явно хотелось вмешаться в дела смертных и принести добро, но они уже утратили эту возможность навеки, и именно это и было причиной их терзаний.
Туман ли поглотил призраки, или они сами превратились в туман - Скрудж так и не понял. Только они растаяли сразу, как и их призрачные голоса, и опять ночь была как ночь, и все стало совсем как прежде, когда он возвращался к себе домой».
О любви к ближнему и Страшном Суде
http://www.stihi.ru/2013/05/01/6935