Жизнь прошла мимо. Роман полное произведение

Жизнь прошла мимо Роман полное произведение

* Роман написан за 17 дней.
*Hе отождествляйте автора с персонажами
его произведений.



   Новая книга Нины Филипповны Каменцевой «Жизнь прошла мимо»
включает одноимённый роман, роман-воспоминание «Ностальгия», но-
веллу «Услышать тишину» (Воспоминания из домашнего альбома) и
замечательные миниатюры, объединённые под заголовком «Расплела
стихи я прозой».
   Главная героиня первого произведения, Екатерина Румянцева, не
только красивая девушка, но и талантливая художница. Она немного за-
блудилась в чувствах, раздвоилась в любви. Двое мужчин, с которыми
судьба свела Катеньку, не сталкиваются друг с другом, однако словно
борются между собой за её сердце, душу и тело. Кого она выберет? Со-
стоятельного и брутального Виталия, имеющего отношение к крими-
нальному миру, или романтичного художника-сердцееда, свою первую
любовь – Андрея. Романы Екатерины переполнены чувственностью,
страстью, а любовь часто выходит из берегов. Будет ли она счастлива?
И неужели жизнь в самом деле пройдёт мимо? Интересное, динамичное
повествование несомненно увлечёт читателей.
Истории Н. Каменцевой зачастую трагичны, как пронзительная
новелла «Услышать тишину». Но писательница дарит читателям свет
своей души, и жизнь её героинь нередко преображается, этот отблеск
счастья нас ждёт в «Ностальгии».
   А если хочется прикоснуться к поэзии в прозе – самое время про-
читать красивые миниатюры Нины Каменцевой, в которые она вплела
радость и грусть, любовь и разочарование, счастье и боль, всё то, что
даёт человеку сама жизнь.

Жизнь прошла мимо Роман

1.Жизнь по-разному плывёт –
то погладит, то побьёт.
1. Мораль и личная выгода
стёрли нежные чувства

Взлёт! Падение! И снова взлёт!
Вся жизнь, как волны океана...
Всё время страшно не везёт,
Счастье... под занавес тумана.

Оно поднимается в шторм,
Опускаясь в штиль... любовно!
Из чувств накружит снежный ком...
Влюблена, без него невозможно...

  Жизнь прошла мимо. Никогда не думала,
что смогла бы так безответственно раз-
бросать годы. А думалось, что всё ещё
успею и на моей улице будет праздник.
  Но, как видно, ошибалась. Всё уходит в
бесконечность, сводится на нет стремительно, я стала заме-
чать это ещё в детстве, ведь не всё благополучно складыва-
лось с самого начала. Может, не в тот день родилась, не там,
где хотелось бы. Не тот дом, где жила и где надо было бы
прожить. О родителях не говорят, их не судят, но всё же не
те у меня, скоро поняла я, которые бы отдали свою жизнь
ради своей дочери. И так с каждым годом, только полоса не-
везения высвечивала мне мой путь. Как будто меня покры-
вали тёплым пледом в ночь без звёзд и луны. Темно, и ты не
видишь, куда идти. Словно ветер разъярённый трепал мой
тернистый путь. Куда идти? Трудно даже разглядеть. Сплош-
ной шквал булыжника на пути моём, но я расту и жду рас-
света, как маленького лучика надежды. И всё же он настал,
уже в семнадцать.
   Ты влюблена. Любовь покрыла всё! Забылось, что была
когда-то ты изгоем. И красотой души вспорхнула из гря-
зи. И сразу превратилась в юную Газель, на которую ча-
сами можно смотреть, взгляд не отводя. Ловить движения
твои и обнимать лозу руками. Но ты строга, обычай твой
не даёт позволения парня близко подпускать, а он желает
взять, в объятиях держать. Но ты опять всё же огляды-
ваешься назад. Ты понимаешь, что он будет лишь футля-
ром, узнав подноготную твою, то, что и ты никто. Однако
гордость звучит в тебе... выше голову, выше держишь. Не
знает, с кем жила? И что ты делала, пока росла? С собой
борясь – «как можно подпустить его?», – к тем местам, от-
куда мне самой хотелось убежать. И я отказ пишу в пись-
ме, и только подруги обсудят то, что я не пара тебе, мой
дорогой. Ведь чувства нежные свои давно в себе хранила.
Но он настырный, не упустил момент, а может, наоборот,
себя считал не парой мне. Всё время за мною увивался,
поднимая в кругу друзей ненужный разговор: мол, так и
так, лучше её нет.
  Он часто попадался на моём пути, мозолил мне глаза, в
любви он объяснялся. Однажды в театр пригласил. Взяла я
приглашение и, скомкав, бросила ему в лицо, не со зла, хо-
тела свой характер показать, что с каждым нечего мне время
проводить. А может, в этом я была и не права?! А он всё те-
нью продолжал ходить за мной. А вдруг его любовь сильна,
и, значит, можно всё стерпеть?!

  Сначала письмами забрасывал меня, потом уж стал он при-
езжать. А там, средь городов больших, бурлила совсем иная
жизнь. Забылось сразу, как жила, забылось, с кем, зачем и
почему, одно название даю той жизни – «не возвращусь».
В душе кошки всё скребут. Желание охватывает узнать тут
всё, попробовать на зуб, какая жизнь здесь.
А жизнь сурова. Другая совсем, другой народ, обманут
глазом не моргнув. Здесь каждый знает, как живёт! Работы
здесь невпроворот: дом и подворотня тянут как на подвиги,
так и в криминал. И тут сосед, Витюха звать, всё ходу не
даёт. Когда хорошее не видим, плохое сразу воспринимаем.
Не жила я богато, как все мои друзья-студенты, натура же
расточительной была. И нравилось подарки получать, кото-
рыми одаривал Витюха, мой сосед. В нём нравилось мне
всё: его манера говорить и щедро ужин оплатить, катать на
лодке целый день и сказки «на уши плести». Я хохотала от
души и в то же время раскисала, с ним общаясь. Меня тяну-
ло к нему, но маялась я: не наделать бы беды. А может, не
любовь была, ведь не ждала от жизни «короля».
Да! Он король братвы, герой, карманник, вор, а может,
больше – о чём он только мне не говорил. Всё хвастался,
что за ночь снимает месячный доход. Но целый день он был
со мной. Дружили мы, не переходя границ. Однажды прямо
он сказал: «Будь моей женой». И согласилась я, и праздник
наш прошёл! Отметили большой компанией, с «братана-
ми». Оформил дом он на меня, но на ЗАГС, как ни крича-
ла, ни просила, не подал никаких надежд. Одним днём при
нём жила. Но этот день подобен королевы короля! Он делал
всё, однако при чужих сверкал глазами, был он строг. Из-
мены боль меж нами не ляжет картой никогда, зато он исче-
зал ночами и часто приходил с пробитой головой. Я, может
быть, давно догадывалась, в чём дело. Но не желала в этом
я сознаться сама себе, не только и ему. И я дышала любо-
вью, и ничему верить не хотелось, как не хотела пропускать
тот день в любви, когда мы принадлежали лишь друг другу.
И только жаль, что детей с ним не было. Разбавили б они
нашу жизнь. Но с ним гуляла, не боясь: в обиду никогда он
никому не даст, настоящий мужчина, был петухом и сможет
он свою любовь защитить, не пожалеть и жизнь.

Смотря, что считать грехом ей?
Любить не грех, скажи мне!
А долго ли продлится любовь твоя,
Хватит ли на всю жизнь тебе?
Любовь – она... вулкан в ней:
Пока затухнет, а затем хлынет,
Лавой прольётся, затихнет,
А затем опять, ещё сильней.
Не говори, что грешница...
Обижусь, ведь жизнь одна,
Не камин, где выгорят дрова,
Ей же вулканом любовь дана.
Каждый день любви – радость,
Одно мгновенье полетать!
В небесах от счастья сладость,
Что даётся в жизни раз всего.

Недостаток не каждый замечает,
но, заметив, умный промолчит, дерзкий огорчит...*

* В конце каждой главы романа поданы афоризмы автора.


Жизнь прошла мимо... 02

2. Жизнь – круговорот
бушующих страстей

Первая любовь, смотри не оступись,
Прильни листом к стеклу в дождь,
Поймёшь: от любви до ненависти шаг...
Прижмись устами алыми в жизнь.
Пригнувшись, совершишь прыжок,
Поймёшь: тянет ветром на Восток,
Прощаясь, ты не раз остановись,
Прилетишь вновь, по судьбе пройдись...
Пойми, пока ты молода, так говорят,
Пример бери с красивой ты любви,
Прекрасно заживёшь в своей стране,
Праздник там всегда, где нас нет...

  Любовь, как туман, не видна, но чувствуешь шаги
сближения, стук учащённого сердцебиения, ког-
да рукой коснётся он тебя. Забудешься вмиг в
его объятиях. Почувствуешь дыханье мяты изо рта. Парного
молока привкус настигнет тебя. С пасеки весеннего первого
медка... тогда и шаг сближения настал.
«Когда любовь пришла к нам свыше, я не на шутку за-
немог. Не спорил я с соседями, не лез по крыше. А только
камешек бросал в её окошко! И что вы думаете, как сосе-
ди? Все знали, каким я был сорванцом. Сейчас стал темнее
ночи. А днём ты не найдёшь меня нигде. Я шёл за нею по
пятам. Куда она, туда и я. Старался ей я тенью стать. Ве-
тром прикасаться к её щекам. Но так недолго продолжалось.
Её мамаша выдала меня. Пришлось в любви признаться ей!
Пускай подумает она, ведь я люблю её».
«Я не знаю, почему ты мне нравишься. Стучит моё сер-
дечко, когда вижу тебя. Зажигаешь меня! Озаряешь светом
моё окно. Завораживаешь! Наверно, безповоротно. Твои
слова все как звёзды во мне. Часто я без тебя их разбираю,
разгадываю. Вот одна звёздочка у меня лишь в руке. Я по-
стараюсь ею до всех достучаться. Красива, прекрасна, с
тобою сравнима луна! А вторая звезда пела, говорила как
солнце. Третья звезда с морем синим сравнима».
«С утром меня сравнивал ты на прощанье. Красиво и ве-
село звёзды в душе моей горят! О большой и счастливой
любви говорят!»
«Я считаю! Смотрю! Оказалось, ты небо моё и луна,
солнце, даже радуга».
«Всё мне отдаёт!» – так думаю я.
– Доброе утро Катенька, почему ты не спишь? – сказал
мне Витюша, подойдя и нежно поцеловав в щёчку.
– Не спится что-то мне в последнее время. Пока тебя нет
ночью, я волнуюсь. А ты и днём вчера не приезжал. И не по-
звонил, я-то знаю, что ты никогда мне не звонишь, когда за-
нят, но всё же беспокоилась о тебе. Ты же знаешь, как я тебя
люблю, и не перенесу, если что-нибудь с тобой случится...
– А что может случиться со мной? Не переживай, всё
будет хорошо! Что может произойти? – повторил он сно-
ва. – А может, ты беременна, и это вполне нормально, так
бывает. У женщин проявляется страх и повышенная щепе-
тильность.
– Нет, я была на проверке у гинеколога, как раз вчера.
У меня был уже назначен визит к врачу. А тебя не было, хотя
ты никогда не забывал такие моменты моей жизни, и я пое-
хала сама. Там тоже подтвердили, что ничего нет опять, хотя
я уже знала сама, делала тест на беременность. Мне сказал
врач, что у меня всё в порядке, рано об этом беспокоиться.
«В течение трёх лет, – сказал он, – это норма для супруже-
ской пары, а там посмотрим. А если сейчас хотите срочно
детей – то приведите мужа тоже на проверку».
– Ты же знаешь, что я туда не пойду, – сказал как-то гру-
бовато Витюша, но потом как бы пожалел об этом, он никог-
да мне не грубил и даже повышенным тоном не говорил. Он
быстро подошёл ко мне, чмокнул в лоб, как бы извиняясь. –
Катенька, тебе, я вижу, скучно дома, без меня, да?! Хочешь,
восстановись опять в институт. Я обещаю не мешать тебе
учиться, даже когда буду дома, а если ты не хочешь про-
должать учиться в этом Ветеринарном институте, можешь
заново поступить. Я советую в Художественную академию,
ведь ты же так рисуешь! Это восхищение, а дальше приоб-
ретёшь больше опыта. Главное, всегда дома будет чем за-
няться в моё отсутствие. Картины тебя отвлекут.
– Хорошо, ты прав! Ветеринарный, наверно, мне уже не
по душе. Но твоё предложение продолжить учиться мне по-
нравилось, особенно потому, что я мечтала стать настоящим
художником. Я принимаю это, только никогда не упрекай,
что не уделяю тебе много времени, как это делаю сейчас.
Ведь художник не принадлежит себе – муза захватывает его
больше, чем любовь и секс. А я дорожу каждой секундой,
когда могу побыть с тобой.
– Не переживай, всё будет в порядке, я тебе помогу по-
ступить в Художественную академию и буду сам оплачивать
твою учёбу. А сейчас: чем будешь кормить блудного мужа? –
Он в упор посмотрел на меня. – Правда, Катенька, спешил
застать тебя тёпленькую в постели… – Вдруг взглянул ещё
раз на меня лукавыми глазами, и я сразу поняла, на что он
намекает.
– Хорошо, иди в ванную комнату, я присоединюсь! Ещё
совсем рано, потом сделаю тебе вкусный омлет и кофе.
Витюша обрадовался моим словам и поднялся на второй
этаж принять душ, чуть ли не сбежав по лестнице, так, что
она загрохотала от его прыжков. А я же плыла за ним плав-
но, как лебедь, на многообещающую любовь. В уме обду-
мывая предложение, которое он мне сделал, – учиться в Ху-
дожественной академии. Да, это престижно, но не только
это. Моя мечта с детства. Школьная учительница, ещё тогда
заметив мои рисунки, предвещала мне большое будущее.
А теперь вот он – этот толчок, и я не должна упустить его.
Пребывая в хорошем настроении, я сняла халатик и за-
шла в душевую к Витюше. Любовь, что делаешь ты с нами?
Продолжение последовало: любовная схватка, слияние двух
душ полностью отвлекли меня от вчерашних переживаний,
и я поняла, что любовь сама делает всё за нас. Она сама
предначерчивает путь судьбы, и только в интиме ты пони-
маешь, что подходишь ему. И даже если пока не будет детей,
не беда. Я смогу учиться. Но в глубине души я всё-таки раз-
мышляла о Витюшке, который прямо сказал, что по врачам
ходить не будет. Но его ласка была настолько неземной, что
я полностью отключилась, и потом мы проспали до двенад-
цати часов дня.
  Я никогда не спрашивала его, уйдёт ли он опять в ночь.
Но всегда ждала, когда он сам об этом скажет. Однако сегод-
ня он целый день молчит об этом. И после завтрака ничего
не сказал.
  Днём мы выезжали в город пообедать. Было жарко, всё же
август месяц. Прокатились на яхте по реке. Он был слишком
нежен, постоянно прижимал меня и целовал, ни на кого не
обращая внимания. Но, когда мы возвратились домой, он
посмотрел мне в глаза и только тогда сказал:
– Катюша, меня не будет три дня, не беспокойся. За это
время отбери необходимые документы в академию и поста-
райся сама всё это сдать. Посмотри, что ещё нужно. Я по-
нимаю, что ты меня никогда не отвлекаешь, когда работаю,
но в этот раз просто предупреждаю: мне не звонить. Ког-
да я приеду, решим все вопросы, а сейчас пойдём наверх, в
спальню, я ещё раз хочу насладиться тобой, чтобы эти три
дня провести в приятных ощущениях.
Он поднимался, держа меня за руку, как на привязи: креп-
ко, цепко, словно боясь потерять. Может, у него была запла-
нирована серьёзная встреча и он переживал?! Но в любви
раскрепощался, и мы час провалялись в постели, пока он
сам ни встал и ни сказал:
– Не провожай!
Но я всё-таки поднялась и, как была, в нежном халатике
спустилась вниз, где уже стоял его маленький саквояж – ког-
да он его собирал, даже не заметила. Он никогда не любил
долгие проводы. Мы сели на стулья в прихожей и сразу же
встали. Так я провожала его всегда. Он обернулся, посмо-
трел в мои глаза и, выходя, сказал:
– Не забывай устанавливать дом на сигнализацию. Если
у меня будет время, я сам позвоню, но ты не жди звонка, за-
нимайся своими делами.
Я долго смотрела вслед уезжающей машине, не было ни
звёзд, ни луны, темно, и лишь красный свет фар виднелся
издалека, словно два сверчка перепрыгивали при поворо-
тах его машины, увозя мою любовь всё дальше и дальше от
дома.
Лишь только взгляд может насквозь пронзить. И сердцу
сразу станет больно...
И знаю точно: это временный каприз. Но что же делать,
жизнь сурова...

Любовь, как малое зерно, посеешь – взойдёт оно.

3. Найти своё предназначение

     Не каждому дано, наверное. Когда ты чувствуешь
себя нелишней в этом мире грешном, где все
готовы растоптать тебя. Но ты должна любить
себя. Не допускать подобных сцен. А лучше внимания не
обращать. Держать голову выше, а зачем? Чтобы каждый не
cмог достать...

Скажите, вы когда-нибудь любили?
Скажите, влюбитесь ли вы опять?!
Или натянутые нежно нервы,
Не захотите вновь всё потерять?..

Как будто бы случайной была встреча,
Но жизнь по замкнутому кругу, по пятам
Меня преследует, словно кудесник, –
Распятой ветром... по полям...

И берег ясный, синий, тёплый,
Но не доплыть уж до него,
Зачем не дал ты мне свой шар воздушный,
Чтоб с лёгкостью пронёс меня он над водой?...

    Всю ночь я спала неспокойно, несколько раз вставала,
якобы напиться воды. Но это был лишь повод. С тех пор, как
я познакомилась с Витюшей, у нас никогда не было таких
долгих дней расставаний. И может, поэтому я и беспокои-
лась. В последний раз, когда ложилась, было почти четыре
часа ночи, я включила ночник, висевший как раз над поду-
шкой, вкрученный в переднюю стенку кровати прямо над
головой. Взяла в руку недочитанную книгу, точнее, роман.
В такие моменты, когда его нет по ночам, только роман мо-
жет служить успокоительным и снотворным, чтобы уснуть.
Я не боялась оставаться одна, всё было под сигнализаци-
ей. Долго читала, пока не забрезжил рассвет и первый луч
не стал пробиваться сквозь оконные жалюзи маркизов. Не
знаю, зачем он сделал на всех окнах жалюзи – защитные
роллеты? Возможно, чтобы сохранить свой дом от шторма и
разгула природы? А может быть, установил их в качестве за-
щиты от воров? Как говорится: «Воры боятся воров». У нас
не было в доме обслуживающего персонала, и только раз в
неделю к нам приходила убирать одна женщина, тётя Маня,
которая легко справлялась со своими обязанностями. Мне
не хотелось вставать, наконец меня одолевал сон. И я усну-
ла под утро так сладко, под струями солнечных лучей, про-
бивающихся в мою спальню сквозь преграды моей боли от
разлуки.
  Хорошо выспавшись, я поднялась и после всех утренних
процедур решила выехать и позавтракать в городе. Собрала
всю необходимую документацию и выехала на своей ма-
шине в Москву. Наш дом находился в маленькой деревне
Райской, там уже много таких же больших домов, как наш.
Деревня стоит около проходящей мимо трассы Москва –
Санкт-Петербург. А почему же я решила поехать именно в
Москву? Не знаю. Может, туда добираться ближе? Хотя по
идее мне нужно было в Питер. Ведь там самая лучшая ху-
дожественная школа при городском Дворце пионеров. Сама
когда-то училась в детстве и жила там, но об этом никогда
не рассказывала Витюше. И зачем? Я не имела привычки
рассказывать подноготную своего семейного очага, то, где и
как мы жили. А всё же в хорошем достатке! Пока отец был
военнослужащим, мы жили вместе одной семьёй. Он боль-
шое внимание уделял мне, и может, была в том его заслуга,
сам туда отвёл меня и устроил, заметив мои способности к
творчеству. Но из-за разрыва семейных отношений между
родителями и раздела на две части квартиры, нам пришлось
съехать, и это всё сказалось и на мне. Особенно отразилось
на моём воспитании, не на всё после развода хватало де-
нег у матери, которая и так работала в две смены. А отец
перестал особо нам и помогать. Прекратил оплачивать мою
учёбу в художественной школе. Может быть, у него не хва-
тало средств, а может, вторая жена не разрешала помогать и
делать ненужные расходы. У него вторая семья, и там уже
тоже были дети. Он им уделял внимание, как когда-то мне.
Я никого не обвиняю, лишь обидно, что в одно мгновенье
должна была попрощаться и с художественной школой, ко-
торая была платной. Но не только это. Материал – краски и
разные принадлежности, а в основном кисти были дороги-
ми, поэтому я должна была месяц вымаливать мать, которая
могла позволить себе купить лишь один тюбик. Но ничего
меня не в состоянии было сломить. Тяга к искусству рос-
ла, и я писала картины, особенно много, когда объедини-
лась с Витюшей, который меня заваливал разнообразными
импортными красками и всем, что только бы не попросила,
зная, как мне порой трудно без него, когда он отлучается.
И я, вдохновлённая, тогда начинала творить, чтобы скоро-
тать ночную разлуку.
  Немного проехав по трассе, всё же на первом поворо-
те я развернулась, понимая, что не одобрил бы мою затею
учиться в Москве сам Витюша, когда Петербург тоже почти
рядом. И я развернулась и через несколько часов по скорост-
ной трассе доехала туда. А вскоре и была возле училища при
Академии художеств в Питере. Обратилась там в приёмную
комиссию, чтобы сдать документы, но, как мне объяснили,
я опоздала в этом году. И что мне оставалось здесь делать?
Только пройти в студенческий буфет – заесть обиду, пере-
кусить там немного и возвратиться домой. Я сняла лёгкий
плащ, положила его на свободный стул с сумкой и рисун-
ками. И с таким аппетитом съела всё, как будто бы дома не
готовила лучше. Просто, наверно, это мне напомнило мою
школьную столовую. Я не обращала внимания ни на кого,
как вдруг услышала:
– Катенька, это ты?
Подняла глаза, но никак не могла вспомнить молодого
человека, стоящего передо мной.
– Извините, не могу вас вспомнить? Мы знакомы?
– Я Андрей! Помнишь, вместе учились в художествен-
ной школе при Дворце пионеров когда-то? Но это было так
давно! Однако я тебя узнал, ты совсем не изменилась, даже
похорошела. Можно мне присесть за твой столик?
– Садись, Андрей! Я бы никогда тебя не узнала, ты стал
таким спортивным, накачанным. И что же, ты учишься
здесь?
  Он сел, потом вскочил, побежал за своим подносом, ко-
торый принёс с другого стола, и опять сел, не сводя с меня
глаз. Продолжил рассказывать:
– Да! Учусь на третьем курсе! Отличник, между прочим!
А ты? Что-то не видел тебя я здесь никогда.
– Знаешь, Андрей, я училась в Ветеринарном, а потом
раздумала, всё же у меня нутро художника, и я впервые пе-
решагнула порог этой академии. Но мне сказали, что я опо-
здала, документы уже не принимают. Набор полностью за-
крыт. И сказали, на следующий год прийти.
– А они посмотрели твои рисунки, картины, что ты им
принесла?
– Конечно нет. Кто я такая, чтобы со мной так церемони-
лись?
– Как кто? Ты же обладаешь необъяснимым даром ви-
деть то, что многим не дано! Ты можешь показать мне свои
эскизы?
– Да! Андрей, можешь посмотреть где угодно, но только
не здесь. Я очень дорожу своими работами, пойдём в би-
блиотеку, за столом посмотришь, там чище.
И так мы вышли из столовой, прошли к лестнице и под-
нялись в библиотеку. Входя, он показал свой читательский
билет, и меня пропустили с ним тоже. Видно, его хорошо
здесь знали, относились к нему как-то с почтением, что ли,
и меня это немного насторожило.
Мы уселись за двумя рядом стоящими столами, и он от-
крыл мой большой специальный портфель с картинами. Он
долго не мог ничего сказать, нежно перебирая листы, на
каждом останавливал взгляд, пока вокруг нас ни образовал-
ся круг будущих художников, которые открыто восторга-
лись изображённым.
– Катенька, ты просто клад, ты должна учиться здесь! –
сказал он, аккуратно всё сложил назад и добавил: – Пойдём
со мной.
Он шёл так быстро с его длинными ногами, делая длин-
нющий шаг, что я с трудом бежала за ним на каблучках. Он
остановился у дверей с табличкой «Начальник отдела по
воспитательной работе и социальным вопросам Смирнов
Иван Иванович». Андрей открыл дверь, словно собирался
войти к себе домой.
– Что-то случилось, Андрей? – спросила секретарша,
увидев его раскрасневшееся удивлённое лицо.
– Да! Мне срочно нужно поговорить с отцом!
Это уже меня удивило. Я и не знала никогда, кто его отец,
и вообще дети мало о родителях говорят в школе.
Она перезвонила Иван Ивановичу, и уже через пять ми-
нут мы сидели у него в кабинете, а на длинной приставке
стола были разложены все мои работы.

Смысл жизни – оставить после себя
что-нибудь хорошее.


4. Надёжность – самое главное
качество мужчины

Можно ли вернуть душе покой?
Откиньте страх, идите вы за ней...
Пускай она уже у двери ада,
Подайте руку, вы же джентльмен...
И не носить вам шпагу, это правда!
Не любите и не жалеете её вы,
А может, не прошёл ты тот мост,
Где лишь душа могла б перелететь...
Спокойным сердцем там остался,
Где над рекой большой туман
Затмил душу вам, но в затмение
Нащупываете вы р;ки её и стан...
И Бог вам даст благословенье...
А если вдруг откажет она вам?!
Что будете в минуты эти делать?!
Когда в душе она боится вас, ведь

«Вежливый отказ лучше,
чем грубое согласие».*
* Английская пословица.

  После того как мы разложили все мои картины в
кабинете Смирнова Ивана Ивановича, он тут же
перезвонил и в кабинет стали подходить лекторы
и профессора. Они внимательно изучали мои работы. Один
из них чуть ли не с увеличительным стеклом был. Может, ду-
мали, что какая-нибудь подделка? Потом пошли похвальные
короткие слова: «Браво!» «Ой да дивчина!» «Великолепно!»
Я сияла от радости, потом один из ректората подошёл ко
мне и сказал:
– К сожалению, наша Художественная академия платная,
и, если бы ни это, вас сейчас же приняли бы к нам как ис-
ключение из правил набора... ведь многие после первого се-
местра не выдерживают нагрузки и сами уходят. Не поздно
было бы взять вас на первый курс. А у вас есть человек,
который сможет за вас платить?
Я обрадовалась, и в то же время мне стыдно было сказать
ему, что гражданский муж всё оплатит. И я ответила:
– Мой отец! У него есть возможность, и он будет оплачи-
вать ежемесячно.
– Тогда я не против, чтобы Екатерина Петровна Румянце-
ва училась в нашей лучшей Художественной академии Рос-
сии. А как вы? Ваше мнение, господа? Если согласны, то я
составлю учебный план и представлю сразу счёт на оплату
за семестр. У нас помесячно не оплачивается.
Все хором подтвердили, что с удовольствием желают
здесь видеть меня, чтобы я продолжала получать знания.
Андрей выбежал на минутку, и я слышала, как по телефо-
ну он говорил с отцом. Иначе кто бы меня здесь сразу при-
нял? Но это был совсем другой разговор, потому что вслух
Иван Иванович произнёс:
– Екатерина Петровна, я думаю, если вы оплатите два семе-
стра и мы посмотрим на вашу успеваемость, то на следующий
год ваш факультет будет погашать ваши же расходы. Но повто-
ряю: учиться должны будете на отлично, я не говорю даже о по-
ведении, надеюсь, не курите и не пьёте. У нас здесь не курят.
– Вы правы, не курю и не пью.
Не успела я договорить, ко мне обратился ещё один со-
трудник, как потом узнала, это был заведующий по хозяй-
ственной части, и тут же спросил:
– У вас есть где жить? Хотя бы один учебный год? Пото-
му что все места в общежитии заняты.
– Да! Я недалеко живу и буду добираться сама, лишь бы
мне опять окунуться в живопись.
– Желаем удачи! В учебной части вы возьмёте расписание,
по почте пошлём подтверждение, что вы зачислены. Я сей-
час позвоню в учебную часть, – сказал Иван Иванович.
Я же аккуратно стала собирать свои рисунки. Внутри
меня переполняла радость от неожиданного поворота судь-
бы моей жизни. Когда я собрала всё, вышла в коридор, где
меня ожидал Андрей. Я сказала радостно:
– Спасибо тебе, Андрей! Если бы не ты, целый год бы я
пропустила.
– Этим не отделаешься, посидим, где-нибудь в кафе или
же в ресторане, расскажешь, как жила.
Я подумала, а почему бы и нет, Андрей мой старый знако-
мый. Но про себя твёрдо решила всё не рассказывать. И зачем?
Ему не нужна была настолько вся история моей семьи, я же,
главное, твёрдо решила умолчать о Витюшке. Не потому, что
знаю, кто он. А потому, что Андрей не поймёт, что живу граж-
данским браком и именно граждански муж будет оплачивать
мою учёбу. Ведь он знал, как я не позволяла всем даже посмо-
треть в мою сторону или же вздохнуть. И как ему объяснить?
Сказать, что институт семьи в целом мире уже утрачивает своё
существование?! Так проще, нравится – живём вместе, надое-
ли друг другу – разбежались в разные стороны. Единственное,
о чём мечтаю, – о ребёнке, а у нас с Витюшей не получается, и
он отказывается пойти к врачу. Может, чего-то боится?
И я даю согласие на кафе. Пройдя немного, даже не за-
мечаю, сколько, потому что мы беседуем. Но, когда мы вы-
ходим, он, указывая в сторону «Лексуса», говорит:
– Моя машина, – и, беря меня за руку, ведёт к ней.
Я ничего не говорю, не буду же филонить и показывать
свой «Мерседес»... Он открывает дверцу, и я сажусь в маши-
ну. Кафе, куда он меня пригласил, было почти рядом, так что
я потом приеду и пересяду в свою машину, успокаиваю себя.
Он припарковывает свой автомобиль, мы оставляем там мои
рисунки и налегке заходим в ресторан у метро «Спортивная» в
Санкт-Петербурге. И Андрей, показывая на стену, говорит:
– Это хороший ресторан в полном смысле этого слова,
красивый и, видно, не из дешёвых, а главное здесь есть экс-
позиция картин молодых петербургских художников. Не
хочешь ли выставить тут свои картины? Хотя бы одну или
две... Ты будешь всегда иметь карманные деньги и не зави-
сеть от родителей.
– А как ты думаешь, Андрей, какую выставить?
– Конечно, пейзажную. Я просто не понимаю, как ты
поймала всё в одном цвете? Долго находилась дома?
– Ты прав, я перелистывала картины и пришла к выводу
на основе великолепного полотна Тициана «Наказание Мар-
сия». Заметила монохромность цветов. И потом, когда глубоко
стала изучать его биографию, то где-то прочла, что художник
всегда говорил: «Трёх цветов достаточно, чтобы написать кар-
тину». Поэтому я довожу творчество до минимализма, пишу,
используя три, максимум четыре цвета. Мне так легче.
– Тогда я пойду за сумкой к машине, а ты посмотри меню,
выбери, что бы тебе хотелось на обед. Уже четыре часа, я
совсем проголодался.
Андрей вышел, я же размышляла, как случайная встреча
перевернула мою жизнь, впервые почувствовав себя птицей,
вылетевшей из гнезда, а может быть, из клетки, где была
взаперти. Но к этому меня подтолкнул сам Витюша. «Не
появился ли у него кто-то?» – витало у меня в мыслях, пока
не вошёл Андрей. Он поднял меня, и мы, взяв мои работы,
вошли в кабинет заведующего рестораном.
– Андрей, опять ты? Как ты быстро пишешь, мы не успе-
ли найти покупателя на последнюю картину!
– Нет, Анзор. Я тебе привёл молодого художника, вот её
картины, ты должен их видеть. А если захочешь, выстави и
её работы, хотя бы одну.
Анзор поглядел на меня как-то недоверчиво, но, когда
пересмотрел все мои работы, сразу выбрал две и одну, кото-
рую предлагал мне продать Андрей. А тот воскликнул:
– Анзор, ты не художник, откуда знаешь, что эти картины
продадутся?!
Анзор посмотрел на нас.
– Я чую, когда ко мне приходят деньги. Вот и весь ответ.
Как вас звать?
– Просто Екатерина!
– А я тоже – просто Анзор! Вот вам задаток 500 долларов,
на материал и краски. А картины я выставлю без цен, по-
смотрим, за сколько захотят купить перекупщики, 50 % от
продажи ваши.
Мне не нужны были деньги, тем более у меня их много и
кредитных карточек две, но каждый человек то ли писатель,
то ли художник. Любит, когда его работы продаются, таким
образом понимая, что востребован.

Всегда мечты превосходят наши способности.

5. Воспоминаниями юности
позаботься о старости

Осень превращается в художника,
Описывает листву, какую хочет видеть,
Наносит яркие жёлто-красные тона,
Не забывая золотом побрызгать.
Накроет белым покрывалом, как невест,
Чтобы запечатлеть, какая она есть,
С ветром ей бороться не дано – разъест,
А намело, загубит проливной осенний дождь.

   Я отдаю свои две картины Анзору, остальное мы
сложили аккуратно в мою большую сумку, и
Андрей вынес её к машине, оставив меня в ка-
бинете Анзора. Тот же достал демонстративно свой толстый
бумажник, отсчитал 500 долларов и сказал:
– Это аванс, я думаю, ваши картины, Екатерина, Катень-
ка, – можно вас так называть? – будут иметь успех.
– Пожалуйста! Мне даже нравится! Так мама меня на-
зывала.
Он хотел что-то ещё добавить, я же заметила, он как гор-
ный орёл смотрел на меня, но не успел и слово вставить,
вошёл Андрей, взял меня под руку и вывел в зал.
– Я уже столик для нас подготовил, – сказал он, уводя
меня в центр зала.
Обед прошёл непринуждённо, мы знали друг друга, и по-
этому тем для разговора хватало. Но мои последние годы…
я всё же умолчала о них, и он не спрашивал почему, нам и
так было хорошо вместе.
А когда просидели около двух часов за беседой и закончи-
ли обедать, я расплатилась сама. Ведь сегодня впервые по-
лучила зарплату. И, честно говоря, не хотела Андрея вовле-
кать в такие расходы – сумма была почти триста долларов,
так что и Анзор тоже имел выгоду от нашего посещения.
Мы с Андреем распили две бутылки вина, я даже не пом-
ню, когда пила в последний раз. Витюшка вёл трезвый об-
раз жизни.
  Когда мы поднялись из-за стола, я спросила:
– Есть ли, Андрей, у тебя время отвезти меня к моей ма-
тери? Я так давно не видела её. – И добавила: – Отвези меня
домой, ты помнишь, где я жила?
– Конечно, помню. Я там был несколько раз, искал тебя,
но мне сказали, что вы разменяли квартиру и съехали.
– Ты прав, я думала, знаешь новый адрес. – И я назвала
ему свою улицу.
– Конечно, Катенька, отвезу, не спеши домой, пройдёмся,
мне так много хочется тебе рассказать.
– Уже поздно, давай перенесём всё на завтра, тем более у
меня есть три дня, я побуду здесь, у матери.
Я понимала, что моя машина стоит на парковке, и не бес-
покоилась о ней. Сама хотела быть больше с ним, многое
узнать о наших молодых начинающих художниках.
И всё же ещё полтора часа мы сидели в парке, пока со-
всем не стемнело. Было прохладно, и он держал мои руки
в своих, согревая. Мы окунулись в наши воспоминания и
детские мечты. Потом Андрей неожиданно сказал:
– Ты не хочешь посмотреть, как я устроился? У меня своя
квартира, мои картины.
Меня немного испугали его слова. Ведь если женщина
согласилась на свободные отношения, посетить квартиру
неженатого, она позволит и большее, поэтому я отказала:
– Мне нужно поговорить с матерью, если всё будет хоро-
шо дома, я отпрошусь и мы можем вечер провести вместе.
Хочешь, пойдём в кино? На последний сеанс точно успеем.
Он даже обрадовался моему предложению и сказал, что
будет ожидать у парадной двери, сколько бы ни понадоби-
лось.
  И так, в разговоре, мы подъехали к нашему дому, где я и
познакомилась с Витюшей. Набрала код. Поднялась на лифте
на восьмой этаж. Открыла своим ключом. И что же вижу? Не
узнала квартиру матери. Какой-то вонью всё пропитано алко-
гольной, гарью отдаёт, и мне навстречу выходит мужчина.
– Кто ты такая? – говорит. – Сейчас в полицию позвоню.
  Тогда я сказала:
– Я дочь Надежды Николаевны. А вы кто?
– А-а-а-а-а! А я Пётр Петрович, живу здесь!
– А где мать?
– Спит, дрыхнет. А что, нельзя? Что ж ты появилась, как
майское солнышко? А когда мать болела, где была?
Я понимала, что он пьян, и в то же время ругала себя, что
на произвол судьбы бросила свою родную мать, а она ни-
чего не жалела для меня, всю жизнь работала в две смены,
лишь бы меня содержать. И я выдавила из себя:
– А где она?
  Он даже не ответил, лишь махнул рукой в сторону кухни.
И мне пришлось, отталкивая ногами тару, пробираться туда.
И то, что я увидела, поразило меня до глубины души. Она
никогда не пила, но сейчас, может, разлуку со мной заливала
водкой? Она спала головой прямо в тарелке с салатом. Всё
было разбросано, кругом грязь, это тоже не похоже на неё.
Видно, месяцами она не купалась. Я заглянула в ванную –
это был ужас. Ни один кран не работал. Мусора собралась
целая ванна. Что мне делать? Особенно сейчас, когда внизу
Андрей? Остаться здесь спать я не смогу. Вонища страшная.
И я сказала:
– Пётр Петрович, я зайду завтра утром. Пока приду, что-
бы весь мусор и тару вынес из дому.
– Будет сделано, дай на чекушку! – обрадовался он.
– Дам, только завтра, когда увижу, что сделал. И матери
скажи, чтобы никуда не уходила, завтра буду у неё утром.
– Как не уходила? Она работает дворником, а как ей жить?
Она же ещё пенсию не получает, молода ещё.
Я с сожалением посмотрела на мать, убитую горем. Серд-
це так и защемило.
– Я оплачу завтрашний прогул, пускай позвонит и возь-
мёт три дня отгулов или же отпуска и сошлётся на головную
боль.
– Хорошо, хорошо, дочка!
– Я не ваша дочка, и ещё завтра выясним, кто вы такой!
С такими словами, хлопнув дверью, я сбежала по лест-
нице вниз, молясь, чтобы запах вони выветрился на ходу.
Внизу, в парадной, открыла сумочку и надушилась духами.
О господи, неужели так можно жить?!
Я вышла, постояла ещё немного около подъезда, маши-
на Андрея была на месте. Подошла, села в неё, и он увёз
меня в парк, где когда-то мы вместе кормили гусей. У нас
ещё оставалось время на кино. Сколько воспоминаний! Эти
белые ночи! Мне совсем не хотелось спать. Он столько рас-
сказывал и так красиво! Я же думала, если бы моя семья не
развалилась, я бы, наверно, за него и вышла замуж. Такой
интересный собеседник, как много он знает!
Он понимал, что на ночь к нему я не пойду, и поэтому сам
тянул время. Он обнял меня, чтобы было теплее у воды, я не
протестовала. Помню, как мы обнимались ещё школьника-
ми, но никогда не целовались.
  Начал накрапывать дождь.
– Пойдём, Катенька, хотя бы в машину, а то намокнем.
Хотя на мне был плащ, я всё равно продрогла, поэтому
согласилась. Он взял меня за руку, как ребёнка, и повёл
к машине. Там было нам более уютно и тепло. Андрей
включил обогрев, и тут я совсем раскисла то ли от вина,
то ли от усталости... Наклонилась в глубоком сне ему на
плечо.
Он пока не будил меня, рассматривал афишу, а машина
уже стояла около кинотеатра «Родина» Санкт-Петербурга.
А сколько раз мы здесь с ним бывали! Я одобрительно по-
смотрела на него и вышла из машины.

Не говори мне, о, не говори,
Что ночь последняя у нас!
Не говори – и душу мне не рви...
Любить не умела я огненно.
Пускай любовь давно ушла,
Пускай разбито сердце наше,
Давно не женщина твоя,
Хоть обещала быть твоею до конца.
Не говори никогда «Прощай!»
И что пересохлo русло любви.
Больше блаженных не будет дней.
Благословляю, благослови...

Когда измена в доме есть, то лучше сразу же отсечь.

6. Мать!
Её не сравнишь ни с кем

    Мы уселись на свободные наши места, уже
почти был полный зал, наши кресла, как
всегда, упирались в стенку зала. Андрей
вначале пропустил меня вперёд, но, заметив, что с моей
стороны сидит парень, сам прошёл туда и сел, взяв меня за
талию. Несколько минут он удерживал меня. «Да, – подума-
ла я, – это уже не тот юноша, школьник, такой сразу всё за-
хочет отобрать». Он, не успев сесть, притянул меня за плечи
и, нагнувшись, поцеловал:
– Я так я мечтал об этой встрече! Дорогая Катенька! Мо-
жет быть, ну его, фильм? Потом посмотрим, поедем ко мне!
Я уже точно знала, на что он намекает. И хотя официаль-
но я не замужем, но живу в гражданском браке. И как же
мне поступить? Витюша был моим первым мужчиной, всё
у нас получилось само собой, но его, Андрея, я не могла за-
быть всю жизнь. Воспоминания об этих настоящих детских
чувствах, первой любви комом подходили к моему горлу.
  Я шепнула ему:
– Выйдем и поговорим, мы здесь мешаем смотреть
кино.
И мы стали пробираться к выходу и покинули кинотеатр.
Когда сели в машину, он притянул меня к себе и начал це-
ловать. Я не сопротивлялась, наоборот, мне было приятно.
И тогда я сказала:
– Поедем в гостиницу, у меня будет оправдание перед ма-
терью, что я спала там.
Мы так и сделали, подъехали к отелю «Москва», и Ан-
дрей сказал:
– Там недорого.
– Я закажу ещё на два дня. Пока ты будешь занят, не-
много побуду у матери, а потом встретимся. Мне с тобой
интересно, расскажешь ещё что-нибудь.
Мы уже мчимся к гостинице, где он быстро берёт номер,
который оплачиваю я, и мы входим.
– Катенька, хочешь чего-нибудь из спиртного?
– Я не пью практически ничего, но сегодня так было при-
ятно окунуться в воспоминания.
Тогда он недолго думая подходит ко мне и начинает меня
целовать.
– Остановись, Андрей, ты всё испортил! Давай посидим
вместе, у нас много накопилось тем для разговоров.
Но он настолько нежен, что я сама отвечаю на его поцелуи.
– Давай-давай, – говорит он и, обняв меня, ведёт к крова-
ти, так как это отель и в нём нет дивана.
Андрей садится и усаживает меня себе на колени, посте-
пенно развязывая шнурки в моей блузочке, целуя в шею и в
губы, спускаясь всё ниже и ниже.
– Нет, остановись, я пригласила тебя, кое-что рассказать.
Но он не даёт мне опомниться, и вскоре мы сливаемся в
одно целое. Только через час он вдруг вспоминает и спра-
шивает:
– Ты что-то хотела рассказать?
– Это уже не имеет значения, просто знай, что я тоже тебя
любила всю жизнь.
– Утром у меня дела, встретимся в три часа дня, – гово-
рит Андрей.
  Хорошо, подвези меня к моему дому утром, а там, когда
подъедешь, я сама выгляну в окно, замечу тебя и спущусь.
Только потом, когда я выйду, переставь, пожалуйста, маши-
ну, чтобы тебя дома не заметили.
– Хорошо, я сделаю, как ты скажешь, любовь моя. Как
же я мечтал об этой встрече! Ты меня опять наградила той
незабываемой любовью, о которой я мечтал, и сердце моё
задыхалось в разлуке.
– Давай немного поспим, хотя бы три часа, а то утром
будем как пьяные.
Но разве могут заснуть юноша и девушка, которые всю
жизнь мечтали об этой встрече? Лишь под утро мы задрема-
ли, а когда проснулись, было уже девять часов.
– Я опаздываю на важную встречу, быстрей поднимай-
ся! – сказал мне Андрей.
И уже через несколько минут мы были в машине и она
двигалась к моему дому.
– А где у тебя встреча? – спросила я.
– Там же, где мы встретились вчера.
– Так давай туда, а там я сама пересяду в такси, за меня не
беспокойся, и здесь же встретимся в три часа.
– Мне неудобно тебя оставлять так. – Он посмотрел на
меня лукаво.
– Как будто ты первый день меня знаешь!
Тогда он резко развернул машину и полетел на всех парах
к Художественной академии. Я молчала, не отвлекала его,
заметив, что он увеличивает скорость.
Вскоре мы доехали, он остановился как раз у моей маши-
ны, припарковался на свободное место.
– Тогда я побежал!
  И когда он скрылся из виду, я пересела в своё авто и
поехала к матери домой, по дороге купив кое-что позавтра-
кать.
Машину припарковала в соседнем дворе, чтобы они не
видели, на какой я приехала. Вошла и не узнала квартиру.
Всё было вылизано и, как и прежде, сияло чистотой.
Мы сели пить чай, я развернула все кульки и выложила
на стол продукты.
– Зачем ты беспокоишься, Катенька? – сказала мне мама. –
Я зарабатываю хорошо, на жизнь хватает!
– И ты говоришь, что хватает? Видела я вашу жизнь вче-
ра. Никогда бы не поверила, чтобы ты опустилась до такого.
Сейчас же вызовите мастеров, пускай вам починят сантех-
нику. И что это такое, сливаете воду в унитаз ведром? Какой
век, мамочка? Если трудно, потеряла работу, сообщила бы в
письме.
Сантехники закончили работу, я расплатилась с ними
за всё и дала на чекушку Петру Петровичу. А когда он вы-
бежал в магазин, стала расспрашивать, кто он такой, после
того как мать, выкупавшись, вышла из ванной комнаты.
– Мама, тебе нужен этот пьяница? Ты совсем опустилась,
видел бы тебя мой отец. Помнишь, какая ты была краси-
вая!
– Я и сейчас красивая, наведу сейчас же марафет... ты и
увидишь.
– Мама, а куда денешь серо-жухлую кожу от сигарет, ты
же раньше не курила?
– Тебе меня не понять, вот живёшь с Витюшей и ничего
не знаешь, откуда всё берётся. А мне всего-то сорок три, и
я любви хочу. Ты знаешь, хочется выть в одиночку, хоть на
стенки лезь, когда приспичит, вот и нашла его. Ты права, ал-
коголик, за то так выкрутит за ночь, что забываешь, что жи-
вёшь с пьяницей. Он и добрый тоже, и меня жалеет. Я даже
стала любить его!

– Прости, мамочка, что так долго не была у тебя, под кол-
паком своей любви находилась, как в капкане, и только се-
годня выбралась и хочу повезти тебя по магазинам, купить
немного одежды и продуктов. Он хотя бы не водит в дом ал-
кашей? Может, ты там поймёшь, что жизнь не закончилась,
ты молода ещё, мамочка.
Мы выскочили из дому, я помахала рукой проходящему
такси. Не хотелось, чтобы и она видела, как я живу, она-то
точно знала, чем занимается мой Витька. Ах, Витюша!
Когда уныло, грустно на душе, создаю себе немного сча-
стья. И если даже холодно и снег, накрою на стол я скатерть
с цветами алых роз! Даст сразу летнее настроение. Подсвеч-
ник, свеча красная. Зажгу её... в бокал налью вина! Обяза-
тельно красного, покраснела! Глоток один, уже пьяна от ра-
дости и счастья!

Каждый день прожить не хуже, чем вчера,
не видеть худа никогда!

7. Мой долг – оставаться матерью
до конца жизни

Прожита жизнь, и ничего нового не ждёт,
Но, оглянувшись, ты поймёшь, что жила не зря...
Сколько радостей материнства прошла,
Первой любви встреч не пересчитать!
Перемены к новому всегда страшат...
Хотя советчикам легче давать совет...
Совет распят на тысячу слов, не внять...
Кому хорошо быть одиноким, а кому нет.
В себе почувствовав: есть сердце и душа, –
Прислушайся ты к ним, они дадут ответ...
Лучше жить в семье, в радости материнства...
Чем в одиночестве мечтать о детях
и не иметь их совсем.

     Мы с мамочкой бегали из одного магазина в дру-
гой почти всё утро, подбирали ей наряд. Нако-
нец полностью отоварились, даже по её просьбе
что-то досталось и её сожителю Петру Петровичу. Потом тут же
зашли в салон красоты и привели мамочку в порядок, покрасив
ей волосы, сделав стрижку, макияж. Она и правда помолодела.
После того как она переоделась, я подвела её к зеркалу и
сказала:
– Видишь, какая ты красавица! Так что займись собой и
поменяй работу. Ты же педагог начальных классов, в худ-
шем случае, в детский садик устройся.
– Хорошо, такую, как сейчас, конечно, примут на работу.
Но мне нужна рекомендация.
– Я тебе дам рекомендацию по поводу того, что ты якобы
три года ухаживаешь за моими детьми, подпишусь и остав-
лю свой номер телефона на случай, если перезвонят.
– А что, у тебя разве есть дети? Ты мне о них не говорила.
Я же не привыкла обманывать. Ну, раз ты просишь, пойду
на всё! – выпалила мама.
– Мамочка, детей пока нет. Что-то у нас не получается,
хотя мы не предохраняемся. Мой врач-гинеколог сказал, что
у меня всё в порядке, а Витюшу не обследовали пока.
– Наши соседи сплетничали, что Витюша в десять лет
болел свинкой и это могло быть последствием болезни. Ты
уточни, подлечи, ведь семья без детей – это не семья, – ска-
зала мне огорчённая мама.
– Так и сделаю, но я поступила в Художественную акаде-
мию. Помнишь, как я мечтала об этом? А в этом году буду
учиться там с сентября, и теперь мы будем чаще видеться.
У меня на детей сейчас будет недостаточно времени, я же
хочу дать им хорошее воспитание и образование.
– Не переживай, дочка, я тебе помогу, обещаю даже рас-
прощаться с Петром ради твоего счастья.
– Не надо жертв. Поживём – увидим! Давай здесь в кафе
пообедаем, я уже опаздываю в библиотеку. Буду там до-
поздна. Так что на ночь не ждите. Я устроилась близко, в
отеле.
– Хорошо, дочка, как скажешь!
Она всячески, во всём мне поддакивала, я же понимала,
как она дорожит каждым мигом, каждой минутой, желая
продлить свидание со мной.
Потом мы посидели в кафе, пообедали, я ей всунула день-
ги и сказала:
– Теперь тебе на испытание, чтобы ты даже не думала
водку покупать.
Потом отвезла маму на такси к её дому, не отпуская так-
систа, который меня завёз в соседний двор, и, расплатив-
шись с ним, я пересела в свою машину.
Садясь в свой «Мерседес», думала, что много я потрати-
ла сегодня, не закатит ли мне скандал Витюша, увидев мои
расходы за эти два дня. Но, вспомнив вчерашнюю ночь с
Андреем, залилась пунцовой краской – это уж точно будет
война в доме, если вдруг он узнает! Однако решиться сде-
лать признание даже в мыслях у меня не было. Я же знала
реакцию его, он мог бы убить сразу же и глазом не мор-
гнув.
  Жизнь идёт под откос. С одной стороны, моя первая лю-
бовь Андрей и желание стать настоящей художницей, с дру-
гой... страшно подумать, что здесь может произойти.
Я остановила машину на паркинге, сама прошла в вести-
бюль Художественной академии и там сразу же уселась на
мраморную скамейку. Было около трёх часов, я разглядыва-
ла окружающих меня студентов.
Андрей позвонил точно в три, он был очень пунктуаль-
ным везде и всегда.
– Я уже спускаюсь. Где тебя искать?
– Я здесь же, в вестибюле!
– Сейчас буду, моя Катенька.
И я заметила, как по мраморной лестнице мне навстречу
летит Андрей. Он подошёл, поцеловал меня и, взяв за руку,
сказал:
– Где мы сегодня обедаем?
– Ты знаешь, я обедала с мамой в кафе, могу просто со-
ставить тебе компанию!
– Я тоже совсем недавно здесь же перекусил в буфете.
Пойдём в Художественную галерею, наверно, давно ты там
не была? Не узнаешь её после ремонта, так красиво! А глав-
ное, каждый раз новые и новые показы картин – шедевры
разных мастеров.
– Спасибо, Андрей, я и не думала, что у тебя найдётся
время на это!
– Нет, ты ошибаешься, любовь к живописи у меня на-
вечно.
 И мы сели в его машину и поехали к Эрмитажу. По теле-
фону он заказал экскурсию в этом музее Санкт-Петербурга,
который является крупнейшим в мире.
Что нужно художнику? Его хоть не корми, он будет оста-
навливаться перед каждым шедевром. Так и было с нами,
но к вечеру мы, проголодавшись, решили поехать опять в
ресторан к Анзору, там поужинать и заодно узнать про мои
картины.
Мы вошли, немного подождав, пока освободился столик,
а когда я села, Андрей убежал к Анзору. И тут же вернулся,
сказав, что пока всё без изменений. Маклер не заходил вче-
ра, может, сегодня вечером покажется. И он стал виртуозно
рассматривать меню и заказывать нам блюда. Видно было,
что не впервой бывал он здесь. Андрей опять заказал крас-
ное вино, зная, какое оно дорогое.
Мы долго были в ресторане, даже успели потанцевать, а
когда нужно было расплачиваться, Андрей сказал:
– Катенька, у тебя есть деньги? Я забыл кошелёк в машине.
И мне пришлось заплатить наличными. Ведь я знала, что
Витюша пересматривает все счета кредитных карточек, и
это впервые, когда я позволила себе зайти в такой дорогой
ресторан, даже мать сюда бы не повела.
Андрей был очень нежен и попросил поехать к нему до-
мой, посмотреть его картины. А у меня был уже номер в от-
еле в качестве оправдания перед Витюшей по поводу того,
где я провела две ночи. Я могла бы показать квитанцию об
оплате в отеле, сославшись, что у матери гражданский муж,
и тем более пьяница, там не было места для меня.
Я согласилась, Андрей повёз меня далеко за город.
– Здесь, в центре, квартиры слишком дорогие, – тихо
пробормотал он, – даже отцу, несмотря на его должность,
это было не по карману.
Наконец мы подъехали и остановились у новостройки.
Дом; здесь похожи друг на друга. Набрали код для входа в
подъезд, поднялись на седьмой этаж. Андрей взял меня на
руки, открыл дверь и занёс внутрь со словами:
– Заходи моя принцесса! – Сам при этом целовал меня.
Ну что сказать о квартире? Сразу видно – холостяцкая.
Всё везде разбросано и даже носки, чего я не люблю. Но,
когда он завёл меня в свою художественную комнату, я толь-
ко тут узнала его. Всё по полочкам, ничего не разбросано,
все кисточки, краски и рамки неиспользованные – в одном
углу, работы его выставлены на всех стенках. Меня пораз-
или их размеры. Когда он только успевал писать? Сколько
времени и труда нужно было потратить на это! И ещё сдаёт
картины Анзору, чтобы хватало на материал и проживание.
Потом Андрей сказал:
– Ты, случайно, не приняла меня за альфонса? Пожалуй-
ста, возьми, сколько оплатила в ресторане.
Я назвала сумму. Затем добавила:
– Нет, не думала, и такие альфонсы мне ещё не попада-
лись на моём пути, если не считать гражданского мужа моей
матери Петра Петровича, пьяницу и разгильдяя, который
живёт на её зарплату.
-Так надо гнать такого! Я и не знал, что твои родители
развелись.
– Её не поймёшь. Я сама была в шоке и поэтому переста-
ла ходить в кружок Дворца пионеров, некому было оплачи-
вать мою учёбу.
– Ну, хватит о грустном, дай, пожалуйста, оценку моим
картинам. Я лишь тебе верю!

Если хочешь жить в любви,создай уважение сначала.

8. Бушует нежное сердечко юнца!

Да встретишь ты меня иль нет?
Ведь я сейчас живая!
С меня рисуешь ты портрет,
Лишь обо мне мечтая.
Но я живее всех живых, т;ю,
Твои мазки как будто на кожу
Наносишь ты мою, лаская,
Я чувствую твою руку на теле.
Как ты водишь кистью,
грудь задевая,
Как нежно ты рисуешь тюль,
Как будто раздевая,
Как ты наносишь лак, как будто
мёдом обливая шею.

   Я долго рассматривала каждую его картину по
отдельности, не переходя с одной на другую.
Как будто жила в них, разглядывая каждый
уголок!..
Вот эта, когда был совсем маленьким, какие детские меч-
ты он здесь запечатлел! И он их переносил радужно-ярким
солнечным светом! Потом пошли и детско-юношеские; за-
метила я любовь, неужто ко мне? И много красного, как го-
ворится, в жизни горячо в любви! Бушует нежное сердечко
юнца! А там пошли любовные свиданья с любимой. Как
же точно выражал он на полотне своё желание приблизить-
ся! Затем уже и «возглас» стал слышен даже. А что здесь?
Неужто? Нет, здесь я заметила рыдание. Неужто плакал ты,
творец?! В чём дело, сразу не поймёшь. Утрачена любовь?
Ты ищешь, не найдёшь, роняя слёзы, как дождь. Потом
опять полёт и взлёт! Его туда-сюда волной бросает. Но что
же здесь? Должна его спросить. Он только, видно, начал.
Эмоцией влюблённость вновь переполняет чашу! Как мне
понятен этот эпизод! Я долго здесь стою затаив дыханье.
Я отдыхаю, мне хочется своей рукою дописать, но он меня
окликает:
– Ну, что ты скажешь, Катенька моя?!
– Андрей! Ты просто молодец, ведь по картинам жизнь
твою прочла я. Мне понравилось всё, но на последней я за-
таив дыханье как будто бы тебя ждала, и ты вошёл. Пото-
ком шквал, тебя вновь покрыла любви волна! Ты делаешь
то, что неописуемо! Особенно вот здесь; ручей как будто бы
ожил, переплетясь с радужно-сказочным явлением из обла-
ков! Неужто ты снова влюблён?
– Я знал, только ты смогла бы дать оценку всех моих ра-
бот! Конечно же, я влюблён, но об этом позже поговорим,
для этого нужен день, чтобы я смог достойно провести его
с тобой. А я же к Анзору относил всё то, что не связано с
тобой. Берёг на полотнах, как вещий сон, любовь и долго
любовался в одиночку, поверь, я никому их не показал. Вот
в этой, хоть и маленькой работе, когда в любви я клялся, –
помнишь? – тогда подростками мы были! И тогда впервые
поцеловал тебя я в щёчку, там, у пруда, когда кормила ты
гусей.
– Я сразу поняла, что здесь! И уловила страсть, разлуки
боль. Но где же ты силы находил, чтобы мазком переносить
любовь на полотно, которое на стенах в нескольких томах
любовью, как на полках, лежит? Какую ни возьмёшь читать,
найдёшь тебя. И мне немалое там место ты отдал.
– Возьму я краски, осень нарисую. Она невестой во-
шла в наш дом, раскинув крылья ветвями, жёлтою листвой.
Влетела в дом, не хочет улетать. Красивая желтизна посте-
пенно краснела от разгорячённого сердца моего. Потом по-
жухла травой, исчезла. Но мне хочется вспоминать её. Как
была прекрасна, весела! Кружилась в доме, листвой шеле-
стя. Oзяб, стою у порога, всё ожидая любовь. Прилетит ли
опять? А зимний мороз несносный всё давно укутал в бело-
снежный свой наряд, а я всё жду... всё ожидая... мою осень.
Ты знаешь, Катенька моя, когда я понял, что не найду тебя,
тогда лишь горем убитый писал в буре гнева море, и пото-
му такие тёмные тона. Нет звёзд, луны. Поверь, разлука –
страшный яд, во мне жила!
– Ты не рассказывай, сама всё вижу. Но как исправить?
Наломали мы дров.
– Это ты о чём? – Андрей спросил меня, а сам уж в спаль-
ню уводил.
Не расскажу ему, будь что будет. Не откажусь я от любви.
Зачем портить настроение, когда в любви две ночи мы про-
вели? И сделали то, что не следовало. Он как живёт, так и
пишет. И лучше мне одной тайну в себе хранить, о граждан-
ском браке умолчать. Любовь, что делаешь ты с нами? Когда
ты любишь, оправданье есть?!
От обилия любви, уставшие, мы заснули, а утром я нашла
его за созданием новых работ на холсте. О господи, остался
день, и я должна вернуться в «будни»! Где буду ждать Ви-
тюшу я домой. Как посмотреть ему в глаза, когда семьи за-
кон нарушен? Но что же делать? Не виню себя за эти ночи,
проведённые с Андреем, могла уже и жизнь отдать! Ведь я
люблю и я любима, это значит, нужно думать, как же раз-
рубить концы, которые так трудно приживались с нелюби-
мым. Тихонько подхожу, чтобы не отвлечь.
-Ты встала, дорогая? Пойдём сейчас в кафе, немного по-
сидим, потом поедем в магазин, мне красок не хватает закон-
чить вчерашнюю работу и взялся за другую, холст заиграл
любовью! Такое вдохновенье ты даёшь, что хочется кричать
и плакать! От радости бросает в дрожь. А как ты там, что
в расписании на день? Должна ли будешь встретиться ты с
мамой?
– Не переживай, приготовлю завтрак здесь! Не отвлекай-
ся, я тихо посижу, когда ты водишь кистью по холсту, кажет-
ся, ведёшь губами по телу моему.
– Сейчас я всё исправлю, пойдём, у нас ещё не закон-
чен день, и мы уже в спальне. Затем всё-таки отправимся
гулять. Закончить я смогу потом, ведь ты так вдохновила
меня, что хватит лет на пять. Какое счастье, что встретил я
тебя опять!
И он берёт меня на руки, и мы уплыли на простынях, как
на волнах.
– Сейчас уж точно нам пора, возьми мою художествен-
ную сумку, хочу ещё раз убедиться, будет ли Анзор мои ра-
боты продавать? Или мне вернуть их домой на место.
– Уже двенадцать, поедем сразу к нему в ресторан, там
же пообедаем.
– Я согласна, если ты не будешь заказывать вино, а то у
нас нет времени, а вечером мне нужно возвращаться домой.
Дорога длинная!
– А что, ты живёшь не с матерью, не здесь?
Я сразу поняла, что проговорилась, но добавила:
– Пока с ней живёт её хахаль, я живу отдельно с подругой,
но это временно, мама обещала разобраться с ним, нужен ли
ей он вообще, пьяница.
– Ну, хорошо, если тебе неприятен этот разговор, не на-
стаиваю. Я просто люблю и не подгоняю тебя. Даю время на
обдумывание. Но ты знай: мой дом всегда для тебя открыт.
Как хочешь, понимай!
– Извини, Андрей, не сейчас об этом, я понимаю и чув-
ствую к тебе то же самое. Скоро всё встанет на свои места,
дай мне время немного подумать.
– Извини ты меня, Катенька!
Он взял сумку в руки, и мы закрыли дверь. По дороге
почти не разговаривали. Я сама переживала, мне не хоте-
лось с ним прощаться до первого сентября, и он тоже, на-
верное, думал об этом. Его душило ощущение ожидания
предстоящей разлуки.
Мы подъехали к ресторану, мест; свободные были, всё
же день. И нас сразу же посадили, а Андрей направился к
Анзору. И через несколько минут сам Анзор вышел с ним и
сел за наш столик, сказав:
– У меня хорошие новости! Ваши две картины я продал
за десять тысяч долларов, и вот вам четыре с половиной.
Аванс вы получили!
Андрей удивлённо посмотрел на меня и на Анзора,
всхлипнул, прямо искры посыпались из глаз.
– Катенька, я тебя поздравляю, даже мои картины никогда
так не оплачивались, видно, маклер хороший, знает им цену!
Тогда Анзор добавил:
– Это не маклер, он, как назло, не приходил эти дни. Как
раз сегодня у нас обедали за круглым столом шесть мужчин,
видно, деловые ребята, «хорошо посидели». И один подо-
шёл к работам и даже спросил: «Кто художник?» Он долго
рассматривал картины и потом назвал цену. Ну, конечно, я
не успел согласовать с вами сделку. Я их отдал, не зная но-
мера вашего телефона, Катенька. А как вы бы поступили?
Это же успех! Я сразу же заметил, почуял, что будут деньги
с этих картин! Вы талант!
Андрей добавил:
– Что она талант, все знают, иначе бы она не была сту-
денткой нашей Художественной академии.
Анзор, когда нам принесли закуску, отошёл. Я же пере-
считала и положила полученный гонорар в сумочку. И со
спокойной душой мы стали поглощать обед, за который в
этот раз заплатила сама, Андрей даже не протестовал.
За обедом мы не разговаривали. Каждый думал о своём.
Я размышляла над тем, как же мне с ним проститься и уе-
хать. Но всё же все оставшиеся картины оставила у Анзора,
получив опять 500 долларов аванса.
Звонок по телефону Андрея нас немного взбудоражил,
потом он сказал:
– Мне нужно выехать по делам на пару часов.
Я же его попросила довезти меня до Академии, сказав:
– Мне тоже нужно кое о чём спросить.
Я понимала, что это предлог, а на самом деле мне надо
было там пересесть в свою машину и умчаться домой, ведь
на следующее утро должен был возвратиться из «команди-
ровки» мой Витюша.
Андрей довёз меня и попросил номер моего домашнего
телефона. Я же отказала. Записала его номер в свой блокнот,
чтобы не забыть, в телефон не решилась.
– Не обижайся, Андрей! Даже по селфону не звони, по-
жалуйста, я лучше найду время и сама позвоню, когда тебе
будет удобно! Я тебе не успела рассказать кое-что, но, как
только в сентябре появлюсь здесь, расскажу, не переживай.
У меня всё в порядке, не беспокойся ты, пожалуйста! – доба-
вила я, заметив его нервозность. – Встретимся в сентябре!
Предстоящая разлука расстроила и Андрея.
После того, как я вышла из машины, сразу направилась
к центральному входу Художественной академии. Обернув-
шись, увидела, что машина стояла, пока я не скрылась за
дверью. Там я села на скамеечку в вестибюле. Опять доста-
ла свой телефон и перезвонила матери.
– Мамочка, как дела? Нашла ли ты работу?
– Ищу, сейчас трудно, но нянечкой обещали с первого
сентября!
– Это лучше, чем дворник, с твоим-то филологическим
образованием.
– Ты права, Катенька, вот и новость у меня, прогнала я
вчера Петра!
– Это самое хорошее решение, но как это получилось так
сразу? И он ушёл безболезненно?
– Я прихожу домой, а там «стая ворон», таких, как он.
Достали всё из холодильника, что ты принесла, и бутылки
три распитые стоят. Я и не выдержала и вместе с ними, про-
гнала и его.
– Значит, буду за тебя я спокойна. Уезжаю домой, до встре-
чи в сентябре, мама, будь умницей! И знаешь, что я тебе
хотела бы сказать: когда родители холодные в отношениях
к своим детям, и дети тоже к ним относятся с прохладцей.
Позвони отцу и передай мои слова, что я его прощаю, всё
бывает в жизни, может, в сентябре свидимся и с ним тоже,
скажи, что здесь я буду учиться в Академии, всё же нельзя
забывать и его заслугу, заботу, когда я росла. До свиданья,
мамочка! – Я отключила телефон.
Поехала в отель, рассчиталась и уже по скоростной трас-
се Санкт-Петербург – Москва помчалась домой.

Когда уже дорога ясна – не плутай,
не пытайся новую открыть, по пройденному пути
легка и жизнь.

9.Неизмерима любовь
погодными явлениями

Неизмерима любовь погодными явлениями.
И шорох лишних строк лишь вдохновение.
Проветриться, пройтись вместе – моё желание.
Разглядеть правду снов в небесном одеянии.
На землю капает дождевыми словами любовь.
А падая, разбивается о землю в страхе.
Никто не услышал бы, а как та песня наша?
Нежна, не забыть, сочиняли новорожденной.
Мелодия ясна, она воздушна и красива.
Блестела в золотом оперении на полотне картина.
Разгулявшись, ветра звук в ней отдавался.
По нраву любовью заглушена, ох, потрясена...
Дорога длинная. И мне можно было над всем,
что произошло со мной, поразмыслить. Конеч-
но, я бессовестно поступила по отношении к
гражданскому мужу Витюше, ведь он был для меня всем!
Живу как королева, ни в чём никогда не было мне отказа с его
стороны. И он, молодой, сильный мужчина, можно сказать,
в самом соку, активный, в любом понимании этого слова.
Так почему же я за два дня поломала то, что настраивалось
годами? Неужели первая любовь так велика? А может быть,
с Андреем мне порвать? Что же я сломалась при первой же
встрече? Как сейчас я буду дальше жить? И должна ли, нуж-
но ли сознаться и оправдаться перед Витюшей? Видно, нуж-
но забыть всё, как наваждение, то, что произошло со мной.
Да, уже решила твёрдо, что должна забыть, как сон, то, что
случилось со мной. И держать на задней стенке сердца, что-
бы никогда тайна не выпорхнула.
В таких размышлениях я подъезжаю к своему большо-
му, будто дворец, дому. И со стороны уже обратила вни-
мание на окна, когда-то не раздражавшие меня. Сейчас я
поняла, что меня здесь давило, – это жалюзи. Хотя, когда
ставили их, говорили, будто они создадут уют, несмотря
на то что железные. Да, я птица вольная… художник в
клетке.
  Нажала на пульт, открылись большие железные ворота
со скрипом, как по нервам, как будто бы вхожу куда не надо.
Так же звуки прошлись по нервам, когда я заезжала в гараж.
Ох, и скрипучие они!
Как будто бы в доме всё спокойно. Витюшка не приезжал,
значит, завтра у меня тётя Маня, он не очень любил, когда
в доме прибирали чужие люди. Должна сама навести с утра
марафет по всем этажам, а к вечеру уж и подъедет он.
Я быстро поднялась в спальню, хотела в ванной смыть
весь мой позор. Но, когда вошла и разделась перед зерка-
лом, в тот самый момент хорошие воспоминания сразу по-
чувствовала и рукой прошлась, где Андрей меня недавно
целовал. Как будто бы несколько часов назад, но жар ещё
пылал. А может, это мне казалось. Что сделать мне? Неужто
не найду решения? Но тут звонок домашнего телефона раз-
веял мои сомнения.
– Привет, Катюша! Лечу обратно, сейчас сажусь я в само-
лёт, как же я скучал! Прости, что не звонил.
– Я рада твоему возвращению домой, у меня много но-
востей!
– И я тебе везу подарок! Надеюсь, ты, одобришь моё при-
обретение!
– И что же это? Я жду и любопытна.
– Увидишь, когда буду дома! Уже посадка началась, боль-
ше времени не остаётся на разговоры. До встречи!
Он отключил телефон, я же быстро искупалась и про-
шлась по дому, немного освежить и ароматизировать его,
ведь не была здесь два дня, а сколько тут ненужного хлама!
О господи! И зачем я только всё это покупала? Внезапно об-
ратила внимание на голые стены в моей мастерской. Как-то
пусто стало без картин. Я понимала, что ни один художник
не хочет прощаться, отдавать свои картины на продажу, но
каждый это делает, ведь жить-то надо, а мне так хочется по-
мочь матери. Ведь она с таким трудом растила меня. Но как
я это объясню Витюше, который пока ни разу не требовал от
меня отчёта, на что я трачусь?
Я походила по комнатам и многое убрала в шкаф. Ми-
нимализм, только минимализм, хотела создать у себя тоже,
после Петербурга совсем другое мировосприятие у меня
появилось. И стала в мешок откладывать ненужную одежду,
которая висела годами, подумав: «В следующий раз отве-
зу всё матери, все бредовые вещи, их жаль выбрасывать, а
с матерью мы одного размера, она даже немного худее вы-
глядит». Пересмотрела и гардеробную комнату Витюши,
тоже собрала вещи в другой мешок – это точно для отца,
они одного роста. Мне не жаль покупать им новое, но это
всё было надето лишь раз, а может, два, а некоторые вещи,
совсем новые, висели ещё с бирками.
Хорошо, что я отвлеклась, иначе бы совсем с ума можно
было сойти от воспоминаний лжи и любви, которые меня
мучили. Никогда я так не стыдилась своих поступков.
И вот звонок, опять Витюша:
– Я уже в Москве, буду через несколько часов. Как я со-
скучился!
– Я тоже, Витюша, приезжай! Не звони, не отвлекайся в
дороге.
Но вскоре ворота открылись, потом гараж, и вот Витюша
в объятьях своих не дал мне опомниться и в спальню уводит
меня. А там раскисли оба, полежав, отдохнув, опять любов-
ный зайчик, прыг-скок, лишь в отражении зеркал и вздохов
голос.
– Пойдём вниз, Катерина, покажу, что я купил. Ну, рас-
скажи, какую новость хотела поведать и ты!
– Начну я первой. Не поверишь, студенткой стала Худо-
жественной академии Санкт-Петербурга, правда опоздала
на вступительные экзамены, но всё же они посмотрели мои
картины и зачислили меня по договору с полной оплатой за
каждый семестр.
– Согласен всё оплачивать, ведь я заметил в тебе дар
творца! Сейчас обрадую тебя: я тоже был в Питере, обедали
мы в ресторане, и я обратил внимание на картины на стене,
похожие на твои. Я их купил, каждую по 10 тысяч долларов,
чтобы обрадовать тебя. Я понимал твои порывы: ты хотела
выставить их, чтобы понять, продаются ли они. А когда на-
звали фамилию твою, то уже точно убедился, что они твои,
и не торговался. Такую цену он назвал!
– Прости меня, Витюшка, ты прав, хотела я попробовать
выставляться.
– А я просил твой номер телефона, он не дал. Я даже по-
думал, что он знает, но не даёт, чтобы клиента не потерять.
– Он прав, и правда, не дала я мой телефонный номер.
Не буду же каждому незнакомому давать? Он заплатил мне
500 долларов аванса, а потом отдал 4500 за всё.

 – Ох и наглец, какой он куш сорвал, его-то мне нужно
«пощипать».
– Витюша, не надо, прошу тебя, я больше не отнесу к
нему, забудь!
– Пойдём, повешу я на место, не смей картины прода-
вать, пиши и радуйся сама, учись, пойдёт тебе на пользу! Ты
хочешь, я тебе квартиру там куплю, чтобы ты не выезжала в
ночь, дорога длинная.
А я подумала, видно, в счёт карточки через компьютер
заглянул и знал, что спала я в отеле, а не у мамы.
– Мне кажется, накладно будет для тебя… Когда пришла
я к маме, там хахаль-пьяница и грязь, поэтому два дня в от-
еле спала, – сказала, оправдываясь.
– Пойдём в спальню, не насладился я тобой. Ты нежная
сегодня, так манишь. Потом повешу я картины! Дай мне лю-
бовью насладиться.
И я за ним на привязи иду, сама не знаю, что со мной.
Сколько сил, обман начерчен у меня на лбу? Но я любовь
интима по-иному воспринимаю. И может, это он заметил и
во мне. Он встал, сказал, глядя лукаво:
– Нам надо быть в разлуке по несколько дней. Понять,
как дороги друг другу. Скучал я, а может, так люблю, про-
сти, что никогда не говорил тебе, – скрывая страсть, про-
молвил.
– Витюша, ты стал сентиментальным, тебя я тоже не
узнаю;. Всегда ты твёрдо знал, чего желал и хочешь, и дят-
лом всё стучал… Сейчас ты нежен был.
– Не обращай внимания, я просто по тебе скучал, такой
разлуки не было у нас. Но я хочу сказать заранее, что разлука
скоро снова у нас через два дня, лечу совсем в другие я края, а
главное, неделю дома не будет меня. Чем занята ты будешь?
– Неделя – много, большой срок, поеду к матери опять. –
И рассказала, с чем я столкнулась там, а он добавил:
– Хорошая идея, помоги ей. Бедная женщина, всё пашет.
А хочешь, к нам её возьми, всё будет веселей тебе, дом боль-
шой.
– Она обещала к нам переехать, когда у нас будет дитя.
Зачем сказала об этом я? Кольнула ножом в его сердце. И
это, видно, ему не понравилось, насупился и в ванную по-
брёл, голову опустив.
Что не так? А может, он знает, что у него не будет детей
никогда? И я пошла за ним. Хотелось загладить свою вину.
И там тоже долго в ласках утопали, уже совсем забылась
я, что недавно и Андрею отдалась. Сейчас на весах моей
жизни путь. И надо мне решить! Молчать или высказаться
сразу. Неужто он узнает, будет мстить? Но я осквернила его
любовь. Нельзя отбросить жизни столько лет, когда любо-
вью всё же мы сгорали, хотя вначале был и нелюбим, но я
привыкла к малым шалостям его, подарками заглаживал он
дно.

Отмщение – когда не нашёл путь к примирению.

10. Объятие – почувствовать
аромат любящего человека.

  Я распускаюсь, как весной цветы. Как листик,
только что из почки. Подснежник, из-под сне-
га выходящий. Как первый цветок анютиных
глазок. Меня может погубить палящее солнце. Холодный
ветер колет мне кожу. Но, распустившись, весною цвести
смогу. Весь год до наступления осенних холодов! Пока не
наступит первая любовь, любовь!
Два дня, мы с ним провели как в медовом бреду, как два
голубка, не отходили друг от друга, и за эти дни я, многое
переосмыслив, решила полностью порвать с Андреем.
Витюша уехал, и через несколько часов набила багажник
одеждой, которую собрала для своих родителей, поставила
на сигнализацию дом и выехала в Санкт-Петербург. Я спе-
шила, но уже точно не к Андрею.
«Всё, на этом надо ставить точку», – так думала я и, пока
все картины не выкупили, решила заглянуть к Анзору и за-
брать их, хватит испытывать судьбу. Но самое главное, надо
увидеться с матерью, она говорила по телефону, что у неё
новость для меня. И я, уже не стесняясь своего «высоко-
го» положения, что сижу за рулём самой дорогой иномарки,
подъехала к нашему дому на ней.
Опять знакомый код у двери, звоню в дверь. А там от-
крывает мне отец. Так, видно, это и есть секрет матери.
«Отец вернулся в семью?» – подумала я, когда его увиде-
ла. Я долго размышляла об этом, но не решалась спросить
у матери. Доложила, что привезла кое-что в багажнике, и
мы вместе спустились вниз к машине, а затем подняли всё
в больших специальных чёрных мешках для строитель-
ства.
  Мать сразу стала рассматривать свои обновки. Отец си-
дел скованный и ничего не говорил. Потом она спохвати-
лась и всех позвала на кухню, и вместе за столом, за чаем,
мы разговаривали о жизни вообще. Из рассказа я всё же по-
няла, что и правда блудный отец вернулся, он сказал мате-
ри, что его жена нашла себе помоложе. Этого можно было
ожидать, новая супруга была младше на двенадцать лет и,
пока он был хорош во всём, жила с ним. Даже детей он по-
мог устроить в колледж в Англии. Объяснения понятны, что
она загуляла.
  Я совсем сникла, а как же я? Ведь я тоже, считай, загуля-
ла, но мой Витюша не такой, он не отступит, это уж точно,
поборется за своё счастье. Я сказала родителям:
– Переодевайтесь и поедем в ресторан, за ужином вече-
ром должна с вами кое-чем поделиться и забрать свои кар-
тины, там же... решила их не продавать.
Они собрались быстро, и мы отправились в ресторан к
Анзору. Зашли, ещё не было поздно, и поэтому нам предо-
ставили места за столиком у окна. Я дала родителям меню,
а сама направилась к Анзору. Постучала и после того, как
услышала «входите», открыла дверь.
– Здравствуйте, Анзор! Что-то не вижу на стенах моих
картин?
– Ты права, я их не выставлял, может, тот клиент приедет
или же придёт, ему и покажу.
– Вы знаете, я решила не выставлять их больше.
– Тогда оплати аванс 500 долларов и 1000 долларов не-
устойки, ведь всё-таки я работал с твоими картинами не-
сколько дней.
– Я согласна, – сказала и тут же достала из полученной
пачки 1500 долларов, а он вернул мне картины в моей же
папке.
Я, подумав, что из-за дурной головы и ногам покоя нет,
направилась к нашему столику. Через несколько минут Ан-
зор заметил, что я здесь заказала ужин, подошёл, и мне при-
шлось познакомить его с родителями. А когда он ушёл, я
объяснила, в чём дело. Конечно, они были удивлены, что
мои картины имеют спрос, но я не обмолвилась о том, чьих
рук это дело и кто покупатель.
Я хотела обо всём рассказать им, однако не решилась. И
поэтому мы поехали в магазин, мне нужен был новый сел-
фон, чтобы позвонить Андрею. Я решила, пока обговорить
это с ним. Потом завезла родителей домой, а там уже после
зарядки селфона вышла на балкон и стала звонить Андрею.
Когда он узнал, что я приехала, сразу же сказал, что заедет
за мной. Но я попросила, чтобы во двор не въезжал, я сама
выйду к нему. Он перезвонил через полчаса на новый теле-
фон и сказал, что приехал. Я вышла, родителям сказала, что
мне нужно в библиотеку. А сама скрылась за аркой. Села в
его машину и быстро промолвила:
– Андрей, ты мне не дал возможности высказаться в про-
шлый раз, и я это сделаю сейчас же, только не в машине.
Пойдём, посидим в парке или же в кафе.
Андрей был удивлён моей холодностью и тем, что я от-
вернулась от его поцелуя. Но всё же ни в чём не перечил
мне. И мы решили поехать в парк. Там я подробно расска-
зала о своей жизни и о том, с кем живу, не умолчала и о
картинах, которые Витюша выкупил для меня, столько за
них заплатив. Андрей молчал, словно воды в рот набрал, он
понимал, что никогда не сможет так баловать меня. Лишь
только спросил:
– Он олигарх? Из новых русских?
И мне пришлось сказать правду. К тому же зачем скры-
вать?
– Он из старых русских, он мошенник и вор, а может, и
похуже, но для меня он гражданский муж, и его изнанку я не
вижу и не знаю. Поверь, с тобой мне было хорошо, даже слиш-
ком, но если он узнает… Он может убить и тебя, и меня.
Вдруг всё вокруг потемнело, нависла огромная туча, по-
лил ливневый дождь, намочив нас до нитки. И Андрей пред-
ложил поехать к нему, чтобы высушить одежду. Я опять не
протестовала. Я сама тянулась к нему. И не знала, что де-
лать. Одной рукой отталкивала его, другой же притягивала,
не понимая, как поступить.
Когда мы вошли в дом, сразу же слились в любви. И по-
сле всего он сказал:
– Катенька, я понимаю тебя, иногда, если будем встре-
чаться украдкой, твой Виталий не узнает. Ты же знаешь, как
я люблю тебя, но то, что он даёт тебе, я не смогу дать. Я
бедный студент-художник, обещаю быть нежным и любить
тебя. И когда ты выберешь сама из нас одного, это будет для
меня нормально.
Под страхом разлуки наши берега сливались и разли-
вались несколько раз, я перезвонила матери и сказала, что
останусь у подруги. Опять оформила номер в отеле, чтобы
снять с себя подозрения по поводу того, где была ночью. В
эти минуты я себя презирала. И не знала, что делать. Но пер-
вая любовь к Андрею перевешивала всё. Витюшку я просто
уже боялась и не ведала, как оборвать с ним связь. Однако,
наверно, нужно терпеть обоих, одного любя, другого боясь.

Но всё же, как это п;шло!
Пусть наша песня не допета,
Но возвращаться нам нельзя.
В тумане дня душа раздета...
Ночь, покрывает лаской мгла...
Душа воспрянет птицей белой,
Меж нами развеваясь до рассвета,
Сползал туман одежды нежной...
Наш шар любви хрустальный – лета,
Где околдована стою, запутана...
В распущенных волосах грешной,
Пылая от жары, в чём мать родила,
А тёмное пятно по стене ползло...
Горящей свечи огонёк, и аромат её
Витал, возгорался – потухал...
И взрывом страсти приближался...
Упругостью, думая, что он нахал...
Пора любить, хватит ли сил сражаться?!
И разве устоишь под силой власти,
Когда к тебе примкнут, лаская...
Целуя, забываешь всё... его желая...

  Утром я встала, ушла не попрощавшись, облитая грязью
разврата быть любовницей. Но всё же собиралась вернуть-
ся. Мы договорились, что Андрей будет ждать меня у себя, а
на людях будет более осторожным и не станет подходить ко
мне. И мы с ним останемся любовниками.
Днём я проводила время с родителями, иногда говорила,
что мне нужно в библиотеку, чтобы не отлучаться по ночам,
но здесь уже сама подъезжала к нему. И там мы утопали в
любви, как в цветах, чувствуя аромат кожи.
Неделя пробежала быстро, и вот я уже направляюсь до-
мой. И что-то мне не так, подташнивает, видно рыба была
несвежей в ресторане, с такими мыслями я зашла домой.
Меня уже не нервировала ни скрипучая дверь ворот, ни га-
ража. Я быстро поднялась к кухне и побежала там же в туа-
лет. Меня тошнило, и я чувствовала позывы рвоты, вложила
палец в рот, вырвала, чтобы всё вышло, что ела в ресторане.
Звонок по домашнему номеру:
– Витюша, это ты?
– Да, Катенька, спешу сказать, что ещё задерживаюсь на
пару дней, скоро увидимся!
– Хорошо, я дома, жду тебя!
Он отключился, я же – опять в туалет. И так два дня меня
тошнило, а когда я об этом сказала в разговоре по телефону
матери, она спросила:
– Может, ты беременная?
– Не может быть, ты же говорила, что он переболел свин-
кой и у него вряд ли будут дети!
– Всё бывает, Катенька! Бог милостив, он поможет!
Когда она повесила трубку, я поняла, чей это ребёнок, и
задумалась над тем, как сказать об этом Витюше. Провери-
ла тест на беременность, хорошо, был у меня. Сколько раз
я проверяла в надежде! Перезвонила по другому телефону
Андрею:
– Андрей, ты знаешь, что я беременна, я уже убедилась в
этом, сделав тест.
– А может, это от Виталия?
– Нет, не может, с ним живу три года, и он, говорят, в дет-
– Ты не маленькая, знаешь, что тебе нужно сделать при
таких делах. Я бедный студент, сам живу на дотациях отца,
пока никак не смогу обзавестись семьёй, тем более иметь
детей.
– Это грубо с твоей стороны, что-нибудь придумай. До
завтра! – Я отключилась, чтобы не наговорить лишнего.

Покорность убивает чувства,
Ты знаешь, что ты права,
Но соглашаешься во всём...
В душе просто ослеплена...
Нет полного слова у тебя,
Ты в ожидании живёшь
И знаешь, если скажешь, то
Начнётся ураган, молчишь...
Молчание – золотой амулет,
Который ты в себе несёшь,
И понимаешь больше всех,
Но терпишь всё, притихнешь...

Женщины, как цветы,
притягивает ароматом мужчин
и разные бывают; отлетают от плохих,
не получив нектара.

11. Ради ребёнка готова на всё.

Наверно, меня ты не понимаешь,
А ценишь только, когда теряешь,
Пойми: с любовью зря играешь.
Потухла ведь совсем, ты страдаешь.
Страдаешь, да, я вижу, страдаешь,
Не хочет вести меня под венец,
Пальто зимнее летом не наденешь,
Так и в любви настал уже конец...
Высохли слёзы, орошающие розы.
Они медленно наклонились с вазы,
Хотя вода как ключевой родник,
С любовью к сердцу не проник...
Падает на скатерть увядший лист
Пожмаканной розы, потерялся вид...
И только стебель зелен – крепок,
Но головку наклонил, старичок...

     Всю ночь я не спала, не потому, что меня тош-
нило. А от того, что была так грубо отвергнута
Андреем. Я и не думала о том, чтобы прерывать
беременность. Я же так мечтала с Витюшей иметь ребён-
ка. Я столько ходила по врачам! А сейчас мне Бог дал воз-
можность родить! Это же чудо Господне! Мне просто нужна
была поддержка со стороны Андрея, а он не позвонил ве-
чером или же ночью, чтобы успокоить меня, и я заснуть не
смогла.
Ранним утром всё же звонок был от Андрея:
– Привет, Катенька, ты извини, не хотел будить в ночь. Ты
была права вчера, я оказался в дурацком положении, в шоке,
наговорил лишнего. Но потом, осмыслив, решил всё же тебе
помочь, всю ночь не спал тоже. Только меня не перебивай,
ведь будущий ребёнок может быть великим художником, и
не надо его убивать, наше дитя. Но нужно сделать умно, как
пословица гласит: «И волки сыты, и овцы целы».
– Ты не говори пословицами! – раздражённо перебила я
его. – Расскажи, что ты там ещё придумал.
– Так я же тебе сказал, не перебивай, дай всё высказать,
а потом спрашивай. Помнишь, ты рассказывала, что когда
пришла к матери впервые, ты там не осталась и что там
было грязно и какой-то алкаш Петрович жил с твоей мате-
рью. И потом мы с тобой заказали отель.
– Помню, ну так что же? Не тяни, а то я уже в догадках с
ума схожу.
– Я же тебе говорю, не перебивай, не маленькая уже, раз
дитя могла зачать. Если тебе никто не говорил, что нужно
предохраняться и тысячи пилюль есть на этот случай, зна-
чит, слушай и не перебивай больше. Когда я не смог уснуть,
вышел из дому и поехал туда, где ты жила, там же и жил твой
Виталий, он хорошо знает все углы в подворотне. Когда он
приедет, скажешь ему, что ты шла пешком домой вечером и,
когда зашла в арку, на тебя напал один мужчина, какой-то
высокий, и потащил сразу же в подъезд. А там, по лестни-
це вниз, как раз у входных дверей, замок испорчен, и туда,
вниз, он тебя и тащил. Также скажи, что какое-то подваль-
ное помещение было. Много видела ты закрытых дверей,
но одна комната была открыта, без дверей совсем. И там
был полосатый матрас, наверно, бездомные околачиваются.
Так скажи, немного поплачь и расскажи, что он надругался
над тобой и даже деньги из сумочки все забрал, и потому ты
решила продать свои картины. И потому ты и остановилась
в отеле. А если скажешь, что изменила, да ещё и со своим
первым другом и с первой любовью, ты же знаешь Виталия!
Лучше, чем я, наверно, но думаю, он нас обоих по полосоч-
ке разрежет на куски, не пощадит и ребёнка.
– Ты прав, и значит – этот ребёнок мог бы быть и от того
бездомного? Ты верно, придумал. Но сейчас у меня найдут-
ся ли силы врать ему? Я никогда его не обманывала.
– Так я тебе поверю, что не обманывала. А как же ты ре-
шилась в первый день ко мне домой зайти? Что ты думала, на
чай я звал, что ли? Мы оба виновны в этом, и надо ребёнка
сохранить и в то же самое время свои жизни. Если он настоя-
щий мужчина, он простит. И даже твоего ребёнка будет счи-
тать своим, а если нет, возвращайся к родителям, тем более
там отец. Они тебе помогут, и я тоже постараюсь немалую
роль сыграть в воспитании нашего малыша. Всё может поме-
няться с возрастом. Закончу академию, возможно, стану боль-
ше зарабатывать. Тогда и поженимся, я возьму тебя с дитём!
Хотя бы буду знать, что это мой, несмотря ни на что, если мои
родители будут против, я знаю, они это не перенесут.
– Хорошо, договорились, я так и сделаю, артистка из
меня никудышная, но ради ребёнка я на всё пойду. Ты понял
меня: ради нашего дитя на всё пойду, если он даже заставит
землю грызть и клясться. Буду клясться, да, буду, ради нас и
ребёнка. Всё, больше не звони никогда, если ты мне понадо-
бишься, сама позвоню. – И я повесила трубку.
Опять тошнота и рвота, и так целый день. Вечером – зво-
нок от Виталия, сообщает, что через час будет дома, а я ва-
ляюсь как в девятибалльный шторм на корабле. Мне плохо,
и я ничего не ела. Может, из-за этого тошнит? Налила себе
чаю и села смотреть телевизор. Как раз передача Малахова
«Пусть говорят», как раз такой же случай рассматривают:
жена изменила, нагуляла ребёнка, и всё на всю страну, и это
позорное ДНК! А он оказался не отцом! О господи, и сколь-
ко будет это преследовать меня?
Так незаметно и прошёл час. Витюшка ввалился в дом с
большими свёртками подарков. Он сразу у входа сказал:
– Ну, привет, моя Катенька! Я много приобрёл одежды
для тебя, так как ты теперь будущая студентка, должна кра-
сиво одеваться, и тем более художница!
Я же начала плакать. Он подошёл и спросил:
– Ты плохо выглядишь сегодня. И почему плачешь?
Я же плакала машинально, убитая горем.
– Я приехал, обещаю никогда на такой долгий срок не
отлучаться.
Я ещё больше рыдала, и он усадил меня на диван и по-
просил рассказать причину. Тогда я решила сразу же расска-
зать, или сейчас или никогда.
– Помнишь, когда я поехала в Питер на вступительные
экзамены, то хотела остаться у родителей. Но когда вошла к
ним, то сразу поняла, что не смогу там жить. С матерью там
жил пьяница-сожитель Пётр Петрович. И эта была главная
причина того, почему я там не осталась. Но это было не всё,
я боялась показаться на своей дорогой машине во дворе и
оставила её в соседнем дворе, там, где жил мой однокласс-
ник, Сашка, ты его знаешь. А сама пошла через арку нашу
высокую, которую ты помнишь, чтобы завернуть в наш
дом. В этот злосчастный вечер было поздно. Я задержалась
в академии в библиотеке, а когда там проходила, меня кто-
то схватил и поволок в первый подъезд. Так сильно тащил
меня за волосы вниз по ступенькам, что я пикнуть боялась.
Там в тусклом свете я заметила нечто вроде сарая. Пахло
сыростью, несвежестью. Он бросил меня на грязный матрас
и всю ночь... в общем, он надо мной надругался. – И я опять
в плач.
Витюша, уже скрипя зубами, прошипел:
– Я его найду, из-под земли достану, не плачь, Катенька!
А почему ты сразу мне тогда обо всём не сказала?
– Я боялась тебя, ты же можешь убить. И тебя посадят, а
как мне жить?
Он скривился, щёлкнул костяшками пальцев, из глаз по-
сыпались искры.
– Ты-то тут при чём? Всё в жизни бывает. Ты жертва, он
же будет наказан, я завтра же утром поеду туда и найду не-
годяя. Покажу, как мою любовь обижать.
– И если бы это только, может быть, я бы промолчала,
но уже два дня меня тошнит и я узнала, что беременна. Ты
представляешь, сколько раз я ходила к гинекологу, ждала
дитя, а сейчас, когда уже беременна... – Я опять в плач.
Он подошёл ко мне, поцеловал меня в лобик и сказал
нежно:
– Ну, хорошо, будешь рожать, ребёнка я приму как свое-
го. Я тоже от тебя скрывал много лет, что болел свинкой, и
когда уезжал на несколько дней, то показывался в Петер-
бурге и в Москве врачам-светилам в двух клиниках, ска-
зали, что я тоже детородный. И только прилетел из Израи-
ля, они подтвердили диагноз, что у нас могут быть дети.
Правда, они, что-то вливали, я лежал под капельницей и
разные витамины принимал. А может, это и наш ребёнок,
моя Катенька, мы с тобой так хорошо время проводим, не
плачь, всё будет в порядке! – И он улыбнулся. – А если и
не мой, он вырастет вместе с нашими, которые, я уверен,
обязательно будут.
В нём ещё бушевала недавняя наша страсть, а в душе я
понимала, что лгала, и мне было жаль этого родного мне,
оказывается, человека, кому лгу на ходу. Но сама как будто
верила в выдуманную историю и рада, что именно Вита-
лий – настоящий мужчина, который меня любит, несмотря
ни на что.
Он потом меня накормил, сам приготовил ужин и отвёл в
постель, где мы опять утопали в любви.
Я заснула, а утром, проснувшись, обнаружила, что Вита-
лия не было дома. На столе заметила записку.
Я в Петербург. Скоро приеду обратно.
Может, он мне не поверил, а может, решил проверить и
убедиться в достоверности моих вчерашних оправданий.
Такое его качество мужчины, как надёжность, меня радова-
ло. И сейчас лишь я поняла, что отступилась и надо исправ-
лять то, что наломала сама.

«Разлюбить нельзя, когда ты любишь».
И любовь дана – протянуть на всю жизнь,
Но не знаешь: на пути кого ты встретишь?
И любовь, и жизнь становится как грязь...
То не тот характер у неё, или его жаль...
Молодые дни с ней пришлось скоротать,
А сейчас один и не могу любовь понять:
То ли была она, то ли снова начинать?!

Надёжность – самое главное качество мужчин.

12. Молчание – залог продолжить
жизнь без помех и раздора

      Виталия не было два дня. Хотя он мне перезва-
нивал, но я не успокаивалась, никак не могла
уловить, в каком же он настроении. И вообще,
как мои дела? И вот наконец он приехал, мне было очень
интересно, что же он накопал и с чем вернулся?
Вчерашний день мой был полностью посвящён уборке в
доме. Тётя Маня – помощница пропылесосила всё и осве-
жила к его приезду.
Виталий зашёл домой налегке, без подарков. И вовсе без
продуктовых сумок. Это так было на него не похоже! Он
всегда возвращался с чем-нибудь вкусненьким. Но, когда за-
шёл и увидел, что всё блестит и я в хорошем настроении,
сказал:
– Одевайся, Катенька, красиво, поедем в Москву в ресто-
ран!
Я была удивлена, но всё же поднялась в спальню, чтобы
переодеться. Он всегда подымался за мной. Но на этот раз
остался в гостиной.
Я переоделась, и вот мы уже направляемся на машине в
сторону Москвы. Опять он ни слова не выдавил, я же не
хотела начинать первой. Правда, мне звонила моя мать, ког-
да его не было. И она мне рассказала, что Виталий был у
неё и так, между прочим, узнавал, с кем мать жила. Очень
заинтересовался, почему была в разводе с отцом, Евгением
Георгиевичем, и спросил чуть ли не дату, когда сошлись. Её
это удивило. Я же отнекивалась, что это просто так, он спра-
шивает, надо же поддерживать разговор.
  То, что он там поднял всю свою братву, мне было ясно и
без его доклада.
Дорога мне показалась утомительной. Я закрыла глаза,
якобы заснула, он же приглушил радио, и так мы доехали до
ресторана Москвы с живой музыкой «Караоке-бар. Банкет-
ный зал Cibo E Vino». Нас сразу же усадили на мягкие си-
дения. Видно, он забронировал места по телефону. Подали
меню. Я заглянула: кухня итальянская, русская, японская.
Значит, есть, что выбрать!
Когда подали закуску, Виталий достал из кармана ма-
ленькую красную коробочку и, продвинув по столу ко мне,
сказал:
– Катенька! Выходи за меня замуж. Я обещаю, никогда
ни в чём тебя не упрекну. Я люблю тебя! Я уточнил, оказа-
лось, это правда. Там, в этом сарае, жил какой-то бомж, но
сейчас уехал. Живущие там не знали, откуда он, сказали,
что не из России. Он, по описанию, был высоким, силь-
ным. И ты бы с ним не справилась. – Витюшка нервничал
и говорил очень быстро: – Вместе с ним жил ещё один, ни-
зенький узбек. Я его нашёл, он мне рассказал, что на днях
смылся. Не знал почему, может, он что-то и натворил. Так
что живи спокойно, Катенька, и будь что будет. А главное,
в нашей семье появится ребёнок! Мы же так хотели малы-
шей!
  Я взяла коробочку в руки, открыла её и увидела обру-
чальное кольцо, осыпанное в середине маленькими брилли-
антиками. Я его надела и тихо прошептала, чтобы ему было
слышно:
– Я согласна! Но как ты представляешь с твоей работой
иметь много детей?
– А вот поэтому я тебя и привёз сюда! Я открываю та-
кой же ресторан, у нас на трассе, на пересечении основного
пути в наш посёлок с трассой Москва – Санкт-Петербург.
Вернее, будет партнёрство, я уже и аванс отдал. Во-первых,
это почти середина трассы, много будет просто проезжаю-
щих и желающих пообедать днём, а также позавтракать, бу-
дет много фур с водилами. А вечером – бар-ресторан. Я хочу
отойти от всех моих дел, ради семьи, ради тебя, ради детей
и ради моей большой любви к тебе.
– Ты больше знаешь и понимаешь. Как ты решил, так
пусть и будет! Но как моя учёба в академии?
– Это ты сама решишь, я тебя не собираюсь заточить
дома, как в золотой клетке. Учись, твори свои шедевры! Во
всяком случае, позовём и отца твоего и мать на помощь, всё
равно она никак не может пока устроиться на работу. Наш
дом большой, на всех места хватит. Тем более я буду сейчас
занят строительством, в самый раз позвать их к себе. Отец
поработает охранником и садовником, а мать будет ухажи-
вать за нашими детьми – зачем ей работать за копейки в яс-
лях? Я сам обеспечу им небедную старость.
– Ой, Витюша, ты как будто мысли мои прочёл, как бы я
хотела, чтобы родители жили со мной! Но не решалась об
этом сказать тебе.
– Всё, на этом хватит, тайны нам не нужны, будешь рас-
сказывать всё без исключения. – И он подошёл ко мне, неж-
но поцеловал и прошептал над ухом: – Скоро устрою бра-
косочетание!
– И я надену белое платье?!
– Конечно, наденешь, я же знал, что был у тебя первым
мужчиной!
Я одобрительно поцеловала его в ответ, потом за столом
мы оживлённо разговорились. Он рассказал:
– Я нашёл и сожителя твоей матери Петра Петровича,
и тот подтвердил, что ты приходила пешком. Я его не рас-
спрашивал. Просто напоил, а он всё и выпалил. Он очень
обиделся, что из-за тебя стал опять снимать какой-то угол у
кого-то в чулане.
– Так ты за два дня многое увидел?
– Да, видел и полосатый матрас на полу. – Он брезгливо
передёрнулся. – И тот подвал, будь он неладен. И дал на бу-
тылку второму бездомному. В случае, если первый объявит-
ся, узбек позвонит. Записал на стене ему мой номер теле-
фона, под календарём. И обещал приехать отблагодарить,
если тот позвонит. Такой, как он, на всё пойдёт, лишь бы кто
подал на бутылку с водкой.
Потом мы много беседовали о будущем, как это бывало
всегда. Вспоминали хорошие дни. Даже остались потанце-
вать допоздна. И я сама села за руль, помчалась по трассе.
Виталий был нетрезвым, почти спал. Может, устал с горя, а
может, от радости? Я его таким никогда не видела. А когда
мы приехали домой, он как будто бы спохватился и сказал:
– Пойдём скорее в спальню, как я мечтал об этом, успо-
кой меня твоей любовью!
И так каждый день он меня увозил из дому. Вечером, воз-
вращались в наше гнёздышко, в спальню. Может быть, его
витамины расшевелили, может, и непонятная доселе рев-
ность? Или же лечение в Израиле подействовало как-то бла-
гопприятно...
Ближе к сентябрю, мы вызвали к себе родителей. Он, об-
радованный, сказал как-то вечером:
– Все планы на строительство согласованы и утвержде-
ны, значит, он тоже будет занят.
Телефон, который я приобрела для переговоров лишь с
Андреем, разбила на мелкие кусочки, заранее позвонив ему,
чтобы он не звонил, номера больше нет, не существует. Я это
сделала сразу же, как отъехал Витюша за ворота дома. По-
том выбросила, завязав в тряпочку и положив в целлофан.
Вместе с осколками вложила туда все воспоминания об Ан-
дрее, которые у меня ещё оставались и теребили мне душу.
Родители приехали, вернее, сам Виталий их привёз!
Сколько радости он мне доставлял, всё время крутился под-
ле меня, выполняя мои маленькие капризы беременной жен-
щины. А я же понимала, как подло поступила с ним и под-
вела нашу семейную жизнь. Могла бы слететь и в пропасть
бесстыдства. Лишь этот вопрос меня будоражил изнутри, и
ни с кем я не хотела поделиться. А может, когда-нибудь сама
расскажу Виталию. Когда дети будут большими. Он вряд ли
поймёт, да и захочет ли он это слышать?

Огонь души, возникший от любви,
затихнет от удовольствия взаимопонимания.

13. Не гаси свечу,
которая тебе освещает...

       «Н е гаси свечу, которая тебе освещает...» –
так я думала, когда наше семейное бытие
разгоралось в любви ясным пламенем.
Родители уже живут у нас. А он даже их и не стесняется,
уделяет мне много внимания. И часто целует в их присут-
ствии. Пока что меня это раздражало. А может, я стесня-
лась? Но, когда они тоже, как два голубка, начали при мне
говорить друг другу комплименты, я подумала: «Всё нор-
мально – жизнь продолжается!»
В сентябре я стала учиться. Погода классная, трасса об-
ворожительная, цветные деревья, так и мигал мой взгляд ху-
дожника на всём пути, и мне не составляло труда настолько
далеко ехать и приезжать домой.
С Андреем я встретилась пару раз, он ко мне не подхо-
дил. Беременность ещё не сказалась на мне: не было пиг-
ментных пятен на лице, ноги и руки не отекли и не виден
пока животик. Но всё же один раз Андрей меня нагнал в
коридоре и спросил:
– Как ты себя чувствуешь?
Я, даже не остановившись, грубо ответила:
– Нормально.
Но в следующий раз, когда остановил он меня, просто
вывел из терпения, я наговорила ему много разного, даже
не понимая, как могла всё выпалить. Я возмущалась, что он
мне предложил опять встретиться у него после того, как он
отверг меня полностью. На этом было всё. Он не подходил,
просто кивком здоровался издалека. Я же продолжала учить-
ся и наслаждаться каждым днём пребыванием в академии.
«В каждом человеке есть определённый дар к чему-
нибудь, и его нужно только отшлифовать», – так думала я
часто. Так и меня здесь шлифовали, что, глядя на свои кар-
тины ранние, я заметила много оплошностей.
Середина ноября. Труднее стало двигаться по трассе. Ви-
талий был очень внимателен ко мне, но у него не было вре-
мени сопровождать меня. И однажды вечером за ужином он
об этом попросил отца:
– Евгений Георгиевич, не смогли бы вы сопровождать
каждый день Катеньку в Художественную академию. Ей
очень тяжело беременной сидеть за рулём, видно, он давит
на животик. И к тому же погода неважная, моросит дождь со
снегом. Трассы перегружены после недавних заносов снеж-
ных.
– Конечно, Виталий, я ей уже предлагал, а она не хочет
«забирать мою свободу»! Так она выразилась.
Тогда Витюша обратился ко мне:
– Вот родишь в мае и будешь сама ездить, а сейчас надо сде-
лать так, чтобы ты родила нормального мне сильного пацана!
Я удивлённо посмотрела на него.
– Мы же не проверялись, откуда ты знаешь, что пацан?
– Я знаю, что мой первенец будет пацаном! – Он даже
улыбнулся, все за ним, и я тоже, улыбаясь, сказала:
– Хорошо, немного осталось до зимних каникул, пускай
отец меня отвозит и привозит! Мне лучше, хоть посплю,
что-то начинаю утомляться в последнее время, и ко сну тя-
нет по дороге.
– Так видишь, я же прав, Катенька! – сказал Виталий,
поднялся и расцеловал меня.
Так и было: до зимних каникул возил меня отец, иногда
и мать с нами ездила, и они оставались в своей квартире.
И, когда я перезванивала, что могут выехать, они подъезжа-
ли и забирали меня.
На зимних каникулах я проверилась у гинеколога, и УЗИ
показало, что у нас будет сын. Подбирали уже и имя «па-
цану», как назвал его Виталий. Но в один вечер за столом
Витюша сказал:
– Я Виталий Витальевич и хочу, чтобы мой сын тоже был
Виталием, мне нравится, как ласкательно меня называет Ка-
тенька! Уж сколько живём, а я для неё Витюшка!
Я была удивлена, но подхватила его мысль тоже:
– Пускай Витюшка! Мне нравится, хорошо ты придумал!
А то каждый день по-разному думаем.
Встретили вместе Новый год! Большую настоящую ёлку
до потолка Витюша принёс в один день, и вместе мы её
украшали. У нас никогда не было в доме ёлки, а только во
дворе украшенная.
Я поняла, как он ждёт этого ребёнка. Ну так что же, если
и не его?! Сколько детей принимают из детских домов, и
любят, и заботятся, мне кажется, он очень изменился после
того, как узнал, что я беременна. Идиллия в семье.
Его бизнес-строительство уже началось, и к лету ресто-
ран будет работать, правда, он ещё рядом затеял открыть ка-
зино, но говорил, что добивается на это разрешения.
Я же занята опять: учёба, картины, холсты и магазины, кра-
ски, карандаши. И так незаметно пришло мне время родить.
В двадцатых числах мая у меня начались схватки. Как раз
Витюшка был дома и отвёз меня рожать в Москву. Первые
роды, но родила через шесть часов, большого пацана Ви-
тюшку: четыре двести и пятьдесят шесть в длину, просто
богатырь! И спокойно, на шестой день, нас выписали.
Одна комната была выделена для новорожденного, и я
её не узнала: всё переделано в голубой цвет, даже повесили
гардины голубые.
Вскоре по возвращении домой я стала посещать и заня-
тия в академии, мне же надо было окончить первый курс.
Сцеживала молоко и оставляла покормить малыша.
По просьбе Виталия отец продолжал меня отвозить и
привозить, ссылаясь на то, что я ещё слаба на такое большое
расстояние самостоятельно ездить. Но я точно знала, что он
просто оберегал меня от разных неприятностей в пути или
же там, около академии. А может, ревновать стал? Не знаю,
что творилось у него в душе.
Закончила я первый курс... уже дома все вместе! Я рада,
что наконец смогу быть больше с малышом. Но ночью наша
постель бушевала волнами. Виталия как будто подменили.
А через шесть месяцев я узнаю, что опять беременна, и
мне, по настоянию врачей, пришлось отлучать ребёнка от
грудного молока. Я понимала, что это уж точно ребёнок Ви-
талия, и он даже не сомневался, ещё больше стал оберегать
меня.
  Опять второй курс, опять беременность, уже у нас одно-
курсстники начали смеяться, говорили так:
– Что, ты каждый год собираешься рожать?
Я же тоже смеялась, но они оказались правы, у нас каж-
дый год по ребёнку.
И когда второй малыш, Александр, родился похожим на
Виталия младшего, то мы всё-таки сделали ДНК. Оказалось,
первый сын – тоже ребёнок Виталия. Родителям об этом мы
не сказали. Значит, он был отцом, и не надо было мне врать.
В душе я ругала себя за такую ошибку, за которую могла бы
так пострадать, испортив свою жизнь.
А сейчас у меня четверо детей от любимого мужа, кото-
рый пылинки с меня сдувает. Бизнес у него пошёл в гору,
хороший попался менеджер, поэтому Виталий почти целы-
ми днями дома, занимается детьми, это ему доставляет удо-
вольствие. А когда они засыпают, тогда он уходит на работу.
Но лишь после того, как мы проведём время в нашем гнёз-
дышке.
Наконец я закончила академию и получила диплом. И…
как выяснилось, я опять беременна! Виталий на коленях
просил, чтобы и этого я родила.
– Пятый! Ты думаешь о том, что их надо всех вырастить
и поставить на правильный путь.
– Рожай, не убивай дитя, может, будет дочь, ты замуча-
ешься в жизни с пацанами.
– Хорошо! Если я назову её Катериной? Так звали мою
любимую бабушку!
– Я согласен! – Он поднялся, поцеловал меня.
Эту новость узнали все в доме – мы уже ожидаем дочь!
Но так ли? Кто бы ни был, тоже наш!

Благородство – совместить красоту внешнюю
и внутреннюю в одно целое.

14. Смысл жизни: искусство
творить, писать рождает его.

    «Смысл жизни: искусство творить, писать
рождает его», – так думала я, каждый раз
заканчивая одну из картин. Я ими жила, и
уже около меня вились мои детки с большими альбомами,
закрашивали рисунки или же что-нибудь рисовали. На всё
воля Божья, думала я о них, и кто из них станет художником,
никому не известно, во всяком случае, они при мне и любят
тоже заниматься детским творчеством, когда я окунаюсь в
свою работу полностью, с головой.
Витюша ни одной картины не разрешал выставлять и про-
давать, и у нас уже скоро в доме будет настоящая галерея. Во
всём доме нет ни одной картины другого мастера. Он просто
любовался, хоть и не художественная натура, моими работами.
У него бизнес с колоссальным доходом – ресторан пошёл
в гору.
Но однажды он пришёл возмущённый и сказал, что ка-
зино хотят закрыть, скоро издадут такой приказ. Однако я
уловила что-то другое: может, он увлёкся игрой сам? Уходит
опять на целую ночь, возможно, даже играет, он ставит под
удар нашу семью. Какое будущее ожидает моих детей? Од-
нако не только это.
В то лето к нам вернулась из Англии дочь моего отца
от второго брака и сказала, что ей негде жить, мать вышла
замуж, и они профукали её квартиру, а ей так не хочется
уезжать. Она, конечно, на десять лет моложе меня, с хоро-
шими европейскими манерами, худенькая, и ноги прямо от
плеча. В общем, что сказать? И Витюша по доброте своей
пригласил её работать в казино, за столик. Она была там
незаменима.
Они уезжали с ним на целую ночь, но я также заметила,
что мой Витюшка ко мне стал относиться с прохладцей, а её
нахваливать, и об этом же мне сказала моя мать.
А потом закрылось казино, согласно приказу, и они вме-
сте ушли в подполье, там же со двора ресторана сделали
вход для своих и продолжали работать.
Но однажды я сама заметила, как Витюша наклонился к
ней и поцеловал её. Мне это уже не показалось странным,
и я вечером уселась в гараже и ждала утра, когда они воз-
вратятся. Так всё и произошло, можно было заметить сквозь
окна машины их интимную связь. Сколько же у меня на-
шлось выдержки, чтобы не выскочить из-за плащевого при-
крытия для машины и не высказаться всё им обоим?!
Потом они зашли в дом, и я тихонько прошла за ними.
Они вошли на кухню как ни в чём не бывало и стали пить
чай. Я же зашла тут же в туалет, а позже вышла и сказала:
– Доброе утро, вы немного задержались.
Никто мне не ответил. Он встал, демонстративно взял
свою чашку и прошёл в гостиную, где сел на диване смо-
треть телевизор. Изабель сидела и допивала чай. Когда за-
кончила, сказала:
– Очень трудный день был, нас, кажется, засекли. Нужно
сворачивать наш бизнес – казино, мне надо уезжать.
Я была удивлена этим разговором, внутри у меня всё кипело,
и, когда Виталий поднялся в ванную комнату, я пошла за ним.
– А ты мне ничего не хочешь сказать?
– Ничего особенного, просто нам нужно развестись.
– И ты говоришь, что ничего особенного? А как наши
дети, их уже пятеро, как я сама их подниму?
– Ты о чём, Катенька? Это же понарошку! Если меня за-
тюкают, заберут и этот дом, и ты с детьми останешься без
куска хлеба, и дети не смогут получить образование.
Я смотрела в его поблёкшие глубокие глаза и не понима-
ла, он говорит правду или же собирается жениться на моей
сводной сестре? Во мне боролось два чувства: обманутой
женщины и преданности, разбитой вдребезги. Пересилив и
это, я замолчала, вспомнив также о себе. Ошибка молодости
была, и сама же я её исправила, возможно, и он одумается,
этот мимолётный роман долго продолжаться не может. Она
уедет, и всё образуется само собой. Выходя, я сказала:
– Ты перестал отдавать супружеский долг, и это...
Он подбежал ко мне:
– Ну, пойдём хоть сейчас, ты вечно занята, а мне так нуж-
но расслабиться! Когда я захожу в спальню, ты встаёшь.
Есть же здесь твоя мать, она справится, чтобы покормить
семью завтраком, а ты лучше удели внимание мне.
И я, вопреки своему желанию в те минуты, хотела всё
же вцепиться когтями в его глаза… Но мы опять с ним про-
валялись до двенадцати дня в любви. Несколько раз снизу
звонила мать, беспокоилась, не приболела ли я. Последний
звонок был уже от Изабель.
– Ну что же вы всё звоните? Да, приболела я любовью,
а что нельзя? – как-то грубовато ответила я на её звонок и
повесила трубку.
Я поняла, что женщине нет оправданий, когда у неё дети,
она должна сохранить семью всеми силами своей женствен-
ности; она должна быть всегда весёлой, хорошо выглядеть
и никогда не отказывать в интиме своему мужу, иначе он
найдёт развлечение на стороне.
Прошло несколько дней, как-то утром я заметила собран-
ные вещи и большой чемодан Изабель в прихожей. Виталия
не было дома, отец мне сказал:
– Изабель снова улетает в Англию.
И он попросил, чтобы я разрешила отвезти её на моей
машине до аэропорта Домодедово в Москве.
– Конечно да!
А что могла сказать?! Я очень рада, что она уезжает из
этого дома! Я понимала, что она не смогла обкрутить Ви-
талия и сматывается несолоно хлебавши. Я же не хотела
ей что-то пакостное сказать о ней на дорожку, только един-
ственное, когда она открыла дверь, чтобы выйти, всё же
произнесла:
– Ну всё, обратной дороги нет, если захочешь вернуться,
поищи пристанище у своей матери, которая разрушила мою
семью, из-за неё я росла без отца.
Она вышла, не попрощавшись ни с кем.
После её отъезда мы начали налаживать свои отношения
в семье, которые стали тоньше. Она здесь напутала паутин,
а сама оказалась пауком, заманивая и очищая материальное
состояние, чтобы накопить на начало жизни в Англии. Но
хорошо, что я промолчала, когда заметила их интимную
связь. Да, иногда промолчать лучше, чем разрушить то, что
создавалось годами.

И часто семьи так живут?!
Не разговаривая годами,
Он на диване, она в постели,
Жизнь и не жизнь заставит...
Пока растили вместе детей,
Забот полно, не до развода...
Сейчас и можно было бы
Позволить, но некуда уйти...
И так ты обречён на «голод»,
И нет любви, а ты живёшь?
Нет, не живёшь, а существуешь...
Но поздно, когда сам поймёшь...

Жизнь – это время,
предназначенное на испытание судьбы.

15. Благородство – совместить
красоту внешнюю
и внутреннюю в одно целое.

«Видно, рано распахнула свою душу»,
Надеясь счастье и покой там обрести.
Конечно, уйду... но забыть – не забуду,
Лабиринтами лжи не хочу я с тобою брести...
В боль надежд и мечтаний моих
Я тебя не пущу, запрещу приходить...
Не хочу больше ночь делить на двоих,
А когда-то умела тебе ласки дарить...
Позабыть не смогу и выбросить тоже,
Будешь со мною в воспоминании жить...
И совсем уж на меня это не похоже,
Одинокой тропой нам с тобою идти...
«Видно, рано распахнула свою душу»,
Надеясь счастье и покой там обрести.
Конечно, уйду... но забыть – не забуду,
Лабиринтами лжи не хочу я с тобою брести...

     Я понимала, что не должна даже упрекать его,
что он мне изменял с моей же сводной сестрой,
но в то же время сама не без греха, и, если я
ему скажу, он мне всё напомнит. Лучше промолчать, хотя
ревность меня стала душить и после того, как она выехала
из нашего дома. Мне почему-то казалось, что Витюшка мой
изменился и стал погуливать. Это же о мужчинах – послать
козла в огород! А он же не начнёт одну капусту есть, если
всё не съест, так понадкусывает. Так и здесь он при деньгах,
и там таких, как Изабель, хоть отбавляй. Но что же я себя
извожу, неужели стала стареть?
Вскоре он опять повторил тему развода:
– Ну как ты не понимаешь, если меня арестуют – то всё
заберут! Жалко дом, с какой любовью я строил для семьи!
И куда ты денешься с целой оравой детей?
– Ну, хорошо, только не нервничай, если надо, давай по-
дадим заявление и разведёмся... на этом всё.
– О чём ты? Что значит «всё»? У нас ещё всё впереди,
дети вырастут и в колледжах будут учиться! Только сейчас
начнутся хлопоты.
Нас развели болезненно. С учётом того, что пятеро детей
остаются с матерью, всё почти досталось мне, даже его биз-
нес и его же машина. И тогда в полном смысле слова я стала
хозяйкой всего!
Он не ожидал, что я поеду в ресторан и закрою подполь-
ное казино. Я проверила все счета. И стала руководить, а он
остался в стороне. Коль это моё, так я же и в ответе, если
что! Конечно, он возмущался, а я же ему кредитную карточ-
ку в руки, и только на мелкие расходы, с минимальной сум-
мой. Точно, как он мне. Сразу миленьким стал, ведь дойная
коровка больше не имеет средств на оплату девкам. Он сам
не ожидал такого оборота.
А там, в ресторане, один раз я встретила Изабель.
– Тебе чего здесь надо? – спросила я её.
– А что, нельзя?! Пришла пообедать.
– Ты же, кажется, улетала в Англию?
– И что же мне там делать без денег?
-Так и здесь все деньги вывелись, сейчас я хозяйка ре-
сторана, оплати ужин.
– У меня нечем.
– А на кого ты надеялась? Явилась сюда, Виталий здесь
больше не работает и сам имеет только на бензин, и то кар-
точку буду проверять. Ты что, думаешь, я не видела, чем вы
занимались в машине, в гараже? Так что проваливай, пока
секьюрити не позвала. На первый раз спишу твой долг.
– А ты не такая простушка, как я думала.
– Мне не интересно, что ты думала обо мне, просто я не
хочу, чтобы моих детей называли безотцовщиной, как меня.
Всё из-за твоей матери, она украла моего отца. Уезжай, пока
тебя я не обвинила в воровстве!
– Ты что, и на такое способна? Тогда я заяву первая на-
катаю, что у вас подпольное казино.
– Казино я разгромила, там бар-ресторан и танцы, мо-
жешь спуститься, подберёт кто-нибудь.
Она ушла, осадок остался, значит, Виталий хотел развод
лишь для того, чтобы сойтись с ней. Она, наверно, требо-
вала, не знала, что ему ничего не достанется после раз-
вода. Как же мне поступить? Я разволновалась, собрала и
запечатала всю вырученную сумму в банковский конверт,
потом позвонила, чтобы за ним приехали. Сама же в ожи-
дании...
Когда забрали и всё сделала, поехала домой, совсем было
близко. Захожу, Виталия нет. Я так и подумала, что он по-
шёл к ней. Поехала обратно, спустилась вниз в бар. Сидят
она и он за стойкой. И она ему рассказывает что-то повы-
шенным тоном.
Я же ему говорю:
– Виталий, я думала, ты дома с детьми, а ты здесь, в баре
околачиваешься. Ты же сам взвалил всё на меня, я уже за-
была, когда в последний раз писала картины.
– Хорошо! – Он оплатил расходы и поднялся по лестнице
вверх.
Когда вышел, стал ругаться, я его таким ещё не видела.
Он даже поднял руку на меня, только этого мне не хватало.
Я понимала, что это всё. Она его одурманила чем-то или же
приворожила. И я спокойно сказала:
– Хорошо, так хорошо, чтобы твоей ноги не было больше
в доме нашем, ты заносишь грязь, от разных... б…
– А что, мне тебе напомнить, как ты мне врала, сама же с
Андреем спала?
– Я с Андреем не спала, кто тебе уже наплёл?!
– А как ты всё время с ним ходила к Анзору и там ужи-
нала?
– Это твои догадки, беспочвенные. Андрей знаком мне
ещё по художественной школе Дома пионеров. И он помог
поступить туда с помощью отца, который созвал консилиум.
Но только мои картины дали право мне там учиться! И ни-
кто! Ты же сам из своей головы накручиваешь всё. Я столь-
ко училась там вместе, ни разу с ним не обедала. Это было в
качестве благодарности, и я оплатила тот ужин. Не хочешь
дома оставаться, и не надо. Насильно мил не будешь, ты ещё
молодой, выкрутишься, а мне нужно поднимать детей.
– Если бы ни дети, я бы знал, как с тобой поступить. Ну
что ж, посмотри в последний раз. Я уезжаю далеко, можешь
не искать.
Итак, он ушёл и навсегда, а я же осталась с пятерыми
детьми и с моими уже немолодыми родителями. Писать
картины забросила, мне нужно было следить за рестораном,
много налички в бизнесе, и деньги уходили налево сразу же
и бесповоротно, если я не контролировала это. А надо в кон-
це месяца выдавать зарплату, и также разные расходы ду-
шили меня, может, потому, что я не финансист. Мне трудно
было сводить дебет с кредитом.
И мой отец пришёл мне на помощь, после того как узнал,
что Виталий полностью ушёл из дому.
Двоякая жизнь у женщин: или ты его терпишь, какой он
есть, или же попрощаешься и тут же ищешь, с кем соеди-
ниться либо переспать. Мне стало не по себе, когда пошёл
второй месяц после отъезда Виталия. Оказалось, он всё же
отдавал иногда супружеский долг, и этого мне хватало. А
сейчас я как у разбитого корыта и без мужчины.
Прошло полгода. На днях я получила письмо из санкт-
петербургской Художественной академии о том, что там вы-
ставка выпускников нашего года, и, если хочу участвовать,
надо послать или же завезти пять работ для неё.
Я пересмотрела свои картины, и здесь опять мне не хва-
тало Виталия. Может быть, он не был художником, но нутро
имел художественное. И я набралась смелости, позвонила
Андрею.
– Привет, Андрей! Я тоже хочу выставить свои картины,
не смог бы ты заехать, помочь отобрать мне то, что выстав-
лять?
– С удовольствием, Катенька! Когда приехать?
– Да хоть сейчас же.
Я продиктовала ему адрес, он набрал на компьютере ма-
шины и через несколько часов был уже у наших ворот. Я
открыла. Он въехал, я же вышла к нему навстречу, поздоро-
валась и завела в дом. Первое, что он мне сказал:
– А ты богато живёшь! – А второе: – Это все твои дети?
Так ты мать-героиня! А вот у меня нет детей, бесплоден,
так сказали. А где же старшенький твой? Они все одного
роста!
– Витюша, подойди к дяде Андрею, поздоровайся за руч-
ку, как тебя учил твой папа.
Андрей посмотрел вопросительно, но я не добавила боль-
ше ни слова.
– Здравствуйте, я Витюшка! – Он не растерялся и подал
нежную маленькую ручонку, тот же нагнулся и поцеловал
головку.
Летим, как бабочки, на свет свечи
И знаем, что сожжём там крылья,
И всё равно, почувствовав любовь,
Падаем на горящее пламя от бессилья.
Обжигает, опять встаём на мгновенье,
Тебя захватил огонь, и нет терпенья,
Крылья в огне, нет просветленья.
Играя, ты любима, терпишь насилье.

Гордыня – порок, грех,
следует прислушаться к совету.

16. Любовь вечна,
и хочется бесконечно!

     Андрей обладает удивительной способностью
держаться непринуждённо, знакомиться сразу.
И он тут же стал со всеми детьми близок, как
будто был их отцом. Он быстро нашёл, о чём поговорить, и
с моими родителями, которые его знали с детских лет. Он
уже без труда обошёл весь дом, потому что картины висели
повсюду. Я же его сопровождала.
В спальне он задержался дольше обычных комнат, осмо-
трел внимательно все картины и сказал:
– Я жалею, Катерина, что мы так и не нашли оптималь-
ный вариант к примирению наших отношений. И я точно
уверен, что этот твой старший Витюшка – мой сын, меня
к нему так и тянет. Я бы всё отдал, если бы ты меня про-
стила, и, несмотря на то, сколько у тебя детей, сделал бы
тут же предложение руки и сердца. Выходи за меня за-
муж.
– Андрей, я же тебя вызвала выбрать картины!
– Одно другому не мешает.
– Но, кажется, ты должен спросить совета у своих роди-
телей?
– Во-первых, я уже сам решаю свои проблемы, я ни тот
студент неотёсанный, которого ты знала. Во-вторых, я удив-
лён. Ты разве не знала, что у меня родителей больше нет.
Отца похоронил два года назад. Я, честно говоря, ещё тогда
удивился, что ты не приехала на похороны и даже не посла-
ла телеграмму-соболезнование, ведь хорошо его знала. Был
большой некролог в газете.
– Ой, прости, пожалуйста, Андрей, не до газет мне было!
Ты видишь, что творится с бизнесом? У меня же ресторан,
пятеро детей, один за другим. А Виталий уже как полгода
уехал, наверно, в Англию. А полтора года назад мы разве-
лись…
Первая любовь ворвалась смерчем, ты всё плачешь по но-
чам. А если долго, не замечает...
Готова уже сама сказать. Трепетно приблизиться впер-
вые. Аромат его притягивает тебя! Уже устоять не в силах.
Готова в эту встречу всё сказать...
Ты рада, но он опережает тебя. Летаешь в облаках от
счастья. Знакомы всего несколько дней, а он в любви успел
признаться. Прошло ещё немного времени, и первый поце-
луй, прикосновение, так сладко! Первое сближение. Какое
счастье... всё для нас!
Прошли года, и осень наступила. Разлюбили, ничего
здесь не поделать. Ты всё готова ради любви отдать. Не ухо-
дил бы?.. Ушёл, хлопнув дверью...
Что хочет сделать женщина, чувствуя измену?
Первая отомстить желает, найти другого,
Вторая сгущает макияж, чтоб устранить проблему.
Третья станет себя чувствовать свободной.
Четвёртая бегать по адвокатам начнёт, искать дилемму.
Пятая в ночных увлечениях становится холодной.
Шестая каждый вечер найдёт интереснейшую тему.
Седьмая будет молчать, чувствовать себя благородной.
Восьмая всё сделает, чтобы в доме не видеть перемены.
Девятая с мучением уединится, вызванным тем,
что оказалась бесплодной...
Десятая понимает: причина в том, что он хотел свободы.
– Могла бы привести причины измены безумной?..
– Это долгая история. Но в двух словах, моя сводная се-
стра по отцу его же и увела. Мы жили с ним нормально, и
потому я нарожала столько детей, но не жалею, ты видишь,
какие они замечательные.
– А я думал, это приёмные, ты прекрасно выглядишь и не
скажешь, что рожала, такая же стройная и красивая. Ты же
говорила, что Витюша, кажется, бесплоден!
– Он вылечился, ездил даже в Израиль. И дети его, а Ви-
тюшку он сам проверял на ДНК и сказал, что это его сын!
– А ты сама видела доказательство: документ – ответ?
– Не видела и зачем? Когда он его сам принял, Витюшку,
как своего и даже имя своё дал.
– Видно, что он положительный мужчина, а я оказался тру-
сом, и поэтому Бог сыграл надо мной такою шутку, как сей-
час! Хоть и хочу иметь детей, а не смогу – бесплоден сам.
– Ты извини, а как так получилось, что у тебя скончались
оба родителя, ведь они были молоды ещё?
– Конечно, это долгая история, но я расскажу вкратце.
Мой отец развёлся с матерью, связался с одной студенткой
нашей же академии. И мать не могла пережить. Наверно,
это и послужило причиной, она стала угасать на глазах. Они
жили, если помнишь, душа в душу когда-то. Она умирает.
Отец женится на той студентке Милане, так он её называл.
А по паспорту она была Милой. А потом, через некоторое
время, я узнаю, что всё он переписал на неё, даже дачу под
Москвой. Эта дача нам от деда досталась, тогда он занимал
высокое положение в правительстве ещё Советского Союза.
У всех забирали дачи, а ему оставили, так как было у него
научное звание профессора-атомщика. А новая жена Мила
была молодой, требовала и ночных увлечений. Отец же гло-
тал и глотал препараты, чтобы стать сильнее. Так однажды
на ней и затих, в последнем дыхании. Она сразу позвонила
мне, даже не постеснялась голяком предстать передо мной,
думала соблазнить. Я же первый и вызвал полицию. Похо-
ронил, все хлопоты взял на себя, а на сороковой день она
заявила, чтобы я больше не входил в квартиру, потому что
всё её. Показала завещание. Я вышел, было, конечно, до-
садно. Ведь отец так любил меня. Но что поделать? Ничего,
сейчас молодые женщины – хищницы, они только и окручи-
вают пожилых, чтобы обеспечить себе жизнь и старость.
– Прости, Андрей, не знала, а может, ты прав, такая жизнь
пошла, кидают всех ради своей выгоды.
– Ты знаешь, я все картины внимательно осмотрел, са-
мые прекрасные у тебя в спальне. Ты можешь из них любую
выбрать, они будут иметь должное внимание понимающих.
– А знаешь, их сюда сам Виталий вешал, значит, он тоже
ими восхищался. Я сейчас принесу стремянку, а ты помоги
мне их снять.
– Я сам! Где она у вас?
– В кладовой, пойдём за мной.
Мы вошли в кладовую, и, не успела я включить свет, он
его погасил, притянул меня к себе и стал целовать.
– Прости, если сможешь.
– Андрей, только не здесь и не сейчас, родители дома.
Я чувствую тебя на расстоянии,
Откидывая голову, сидя в кресле,
Я слышу шорохи вокруг меня,
И тихо воет и колышет листья ветер.
Я чувствую, задуваешь ты свечу,
Зажигаешь камин дыханьем,
Я чувствую руку твою горячую,
Гладишь ею меня, водя по плечам желаньем.
Я чувствую тебя горячими губами,
Ты проходишь, с запястий начиная,
Колышется наш занавес большой,
И веет бризом из окна, летящим с океана.
Я чувствую тебя, я чувствую тебя,
Но где же ты? Сон мой возбуждаешь,
А я уже подумала, смогла
Вернуть тебя, любя, любя, страдая.
– Пожалуйста, сними пять картин, положи мне в маши-
ну. Поедем в наш ресторан, пообедаем и потом двинемся в
Питер. – Я говорила нежно, сама тянулась к нему, чтобы он
поверил, что может быть начнётся опять любовный роман,
как когда-то.
Он быстро справился, картины выбирал небольшие, пре-
красные работы, только одна не поместилась в мою машину,
и он положил её в свою.
Уже мы выехали из дому и направились к ресторану, что-
бы пообедать. Я сделала заказ на двоих и прошлась вместе с
Андреем по залам, посмотреть, всё ли в порядке. За столом
услышала впервые правду, даже родители мне боялись это
сказать:
– Знаешь, Катенька, не хочу тебя обидеть, но это не твоё.
Ты училась для того, чтобы писать картины, а не воевать в
ресторане со своими подчинёнными, работниками. Честно
скажи, как давно ты не писала, не творила? Ты не создана
для торговли. И здесь крадут не только наличные деньги, но
и товар. Ты покупаешь и заказываешь, везут сюда, в твой ре-
сторан, фурами, я заметил, как разгружали в одну дверь, а из
другой вывозят. Даже не из другой, а заведующий складом
подписался, сразу же получил 50 % стоимости выручки и
положил себе в карман. Ты не уследишь – это должен быть
здесь хозяин-мужчина и работать двадцать четыре часа в
сутки. Это не для тебя, пойми! Я тебе не отговариваю, а про-
сто жалею.
– Так что же мне делать? Сама вижу, что вляпалась. Дет-
ские садики здесь далеко, не говоря уже о школах. Правда,
моя мать – педагог начальных классов, но для них нужно же
общение, для детей моих, как же я их люблю!
– Ты хочешь получить мой совет?
– Да! Только ты, художественная натура, поймёшь меня,
что такое, когда художник не имеет времени писать…
– Так продай ресторан – бизнес, а также дом и переезжай
в Питер. Пока поживёте у меня. У твоих родителей там тоже
есть квартира. Потом найдём риелтора, и купишь пентха-
ус. В новом высотном доме, в самом хорошем месте. У тебя
на это хватит, даже останется на жизнь, потому что твой
муж обеспечил тебя и детей до конца жизни, а то, что ушёл,
странно – от такой женщины, как ты, не уходят, он совершил
ошибку и поймёт скоро. Дети будут учиться в дорогих кол-
леджах, что они здесь найдут? В этом селе, районе? Я тебе
помогу, выбирайся из грязи, ты же художник, и, наверно,
дети тоже. Я заметил, что не один в твоём доме художник!
– Не знаю, как остальные, но у Витюшки дар! Хочешь
посмотреть его работы.
– Да! Очень хочу! Спасибо, Катенька, что ты сохранила
нам сына.
– Откуда такая уверенность? Я тебя не понимаю: что же
ты, до сих пор думаешь, что он твой?
– Я тебе докажу, когда приедешь с ним в Питер. Я сам
оплачу и сделаю ДНК. И даже не надо делать, посмотри:
ушки, его глаза они точно мои.
Я не стала разубеждать его, хотя точно знала, что это сын
Виталия, у нас и подтверждение было. Но мне не хотелось
сейчас огорчать Андрея.
Пообедав, мы вернулись домой, я попрощалась с родите-
лями и с детьми. Андрей сидел на диване, с любовью осма-
тривал рисунки юного художника Витюшки. С любовью
смотрел на него, то и дело подзывая к себе, лаская своим
взглядом. Какая-то невидимая нить всё же связывала их в
одно целое.

Разочарование приходит не сразу,
а когда поймёшь, что прожито время напрасно...

17. Вечность – когда ты в любви
и несгораемом пламени всю жизнь.

Вдыхая спелым ароматом осень,
Октябрь приближается к концу.
А у двери торжественный Ноябрь...
Лишь только радость донести гонцу...
В любви прожита часть сезона...
Что принесёт метельная зима?!
Засыплет снегом, холодновато,
Найдётся ли, кто сможет обогреть тебя?!

     Дорога была длинная, и всё же я немного рас-
слабилась и первая начала разговор:
– Андрей, другая бы от такого предложения,
как ты сделал, не отказалась, но ты же должен понять и
меня, мне не нужна твоя жалость.
– Катенька, почему ты так говоришь? Я уже многое уви-
дел, два раза был женат, правда, в гражданском браке жили,
но это всё не моё, совсем...
Я его остановила.
– Послушай меня, Андрей, ты только услышь, о чём я
хочу сказать... Если тебе не помешает моя обуза, пятеро
детей не шутка, плюс мои родители будут постоянно мая-
чить, то приготовить, то что-то привезти, то на спорт отвез-
ти детей. Поживём, как ты хотел. Может, неудобно прямо
в лоб тебе так говорить. Всё же мы интеллигентные люди,
но я скажу: поживём некоторое время любовниками, ты же
когда-то предлагал мне это.
– Многое изменилось с тех пор и у тебя, и у меня. Ты ста-
ла матерью таких прекрасных детей, ты мне нужна, пойми
же наконец, как жена, соратница, подруга и вдохновитель-
ница! Я тебя просто люблю и совсем недавно понял, что я
потерял. Особенно, когда переспал со всеми красавицами
Питера! У них только шмотки и секс в голове, после тебя я
не написал ни одной картины. Иногда, я думаю: а как дру-
гие? Ведь когда ты спишь, твой нежный вздох нагоняет же-
ланье писать волны, когда ты улыбаешься – словно освеща-
ешь картину солнцем, я чувствую приток сил. А после тебя
во мне всё умерло. А любовниц, как ты высказалась, я смогу
найти, особенно сейчас, под каждым углом. Молодых, без-
дарных, глупых, но красивых. Ты понимаешь, я лишь тебя
люблю!
– Андрей, ты прав: много воды утекло... Что ж, попро-
буем, но я тебе не обещаю. И эти причины, они здесь: по-
тому что, когда ты захочешь тишины и слышать вздох, будет
плакать один из моих детей, проснувшись, и ты собьёшься.
Это реальная жизнь, ты ещё не сталкивался с ней, а я уже
понимаю, как нам будет трудно.
– Никогда не говори «Нет», давай попробуем, а самое
главное, нужно найти хорошего риелтора, который и бизнес
продаст, и твой дом. И скажет реальную цену на сегодняш-
ний день.
Так мы пришли к выводу, что после продажи дома и биз-
неса, поживём временно всей семьёй у Андрея.
Доехали мы до Петербурской Художественной академии,
я зарегистрировалась и сдала свои картины, а затем сразу же
домой, к Андрею, снять стресс, где ещё раз убедилась, что
первая любовь не ржавеет.
И я пришла, ты обещал учить меня рисовать...
Натянут холст на две рамы, покрыт бейскот* ...
А я не верю... С чего начнём, кофе мне сварить?
Нет сил, не спала ночь, бессонница всё душит...
– В твоей технике письма я вижу новшество...
Ты сетку прислоняешь к краске изумрудом?
Как будто бы натянут он, переливаясь вином,
Разлитым на холст, берёшь ты жгучие краски.
Подходит вплотную, показать письмо, пылок,
Чувствую его близость, дыханье я в затылок...
Еле смогла устоять, опьянил глубоко, он близок.
Продолжала работать, но больше не было сил...
Он был очень нежен, я же, истосковавшаяся по мужской
ласке, была как пластилин: мягкая, гибкая, желанная.
Потом мы выехали, заранее перезвонив в большую ри-
елторскую компанию, и встретились там с Александром,
очень энергичным молодым человеком. Он сразу нас огор-
чил, сказав:
– Дом далеко от Питера и бизнес тоже – это на любите-
ля, кто захочет там иметь дачу, или же сейчас появились
новые русские, они покупают ещё второй дом за городом,
так что попробуем выставить на продажу. А насчёт бизне-
са, посоветую или найти компаньона, или получать про-
центы от выручки. Или же поговорить с сотрудниками, за
это время они подсобрали с вас же и смогут выкупить у
вас весь ваш бизнес. Вы правы, Андрей, неблагодарный
бизнес – этот ресторан, я сразу же вас понял, когда вы
позвонили.
– Хорошо, поставьте дом на продажу.
– Мне нужно поехать посмотреть, но я взглянул на план
дома и послушал, как вы его описали. Это будет приличная
сумма, и действительно вы сможете приобрести прекрас-
ную многокомнатную квартиру в элитном доме, здесь же, в
центре Питера.
– А когда посмотрите дом? – спросил Андрей.
– Завтра смогу и поехать, – ответил риелтор.
– А на завтра я не смогу... у меня запланировано меро-
приятие, – сказал Андрей.
– Если вы меня с собой возьмёте, я поеду с вами, я без
машины, моя машина там же, в гараже, – добавила тогда я.
– Конечно возьму! Это моя обязанность возить и сопро-
вождать, показывать дома, а хотите, здесь я вам покажу.
Сейчас есть на маркете прекрасная пятикомнатная квар-
тира, очень большая по площади, такие редко выходят на
маркет. Совершенно новая, с ремонтом по высшему классу,
правда дороговато, но я думаю, если сделка будет спешная –
то есть купля-продажа в течение двух месяцев, они скинут,
наверно, десять процентов. Люди уезжают жить за границу,
и они спешат.
– Почему нет, поедем, посмотрим, нам нужна большая
квартира, у нас пятеро детей.
Риелтор удивлённо взглянул на нас и радостно сказал:
– Тогда – эта квартира для вас! Там есть такая большая
кладовая, из неё целая комната получится.
– В самый раз, там можно хранить холсты и материалы,
мы художники.
Александр опять удивлённо посмотрел на нас и сказал:
– Ну, тогда вперёд! На какой машине поедем?
– Конечно на вашей, мне же нужно посмотреть, как вы
водите машину, смогу ли я завтра доверить вам мою жену! –
И Андрей улыбнулся.
Это, безусловно, была шутка, но в каждой шутке есть
доля правды. Я сама удивлённо посмотрела на Андрея и за-
метила, что он действительно изменился. Не такой, как был,
немного истрепался, но не это главное, стал более душев-
ным и тёплым .
Он несколько раз во время показа квартир обращался ко
мне как к жене, которая сама решает всё, что нужно для се-
мьи, детей, и это мне льстило. Проведя с ним целый день, я
сама уже воспринимала его как своего мужа, хотя с Витали-
ем прожила долго и всегда называла его Витюшкой, Андрея
же никогда не называла ласкательно – Андрюшка.
Мы обошли много квартир, но выбор пал на первую,
что риелтор предложил в самом начале. Квартира большая,
на последнем этаже, пентхаус с большими балконами и с
хорошим видом: просто красота! Балкон такой широкий и
большой, можно его застеклить частично и сделать именно
здесь нам творческий кабинет. Свет солнца будет бить нам
прямо в окна с востока и освещать работы. Потому-то мы и
выбрали эту квартиру, цена большая, но думаю должно хва-
тить! Тем более у меня ещё был небольшой запас денежных
средств в банке. А ещё Александр сказал, что зайдёт сам в
мой ресторан и там же сразу найдёт покупателей через два-
три часа после того, как погрузится в суть дела. «Я на этом
собаку съел», – добавил он, и меня его слова воодушевили.
Вечером он довёз нас обратно до офиса. Мы пересели на
машину и поехали в ресторан, обмыть наши мечты.
Неужели скоро Новый год и я как новый лист должна
перевернуть страницы своей жизни? После ужина отправи-
лись к Андрею. Впервые никого не опасаясь и не стесняясь:
не боялась, что скажут мне родители, не боялась, что засту-
кает Виталий. Так непринуждённо, в разговоре, мы поняли,
что нам двоим хорошо вместе, и заснули после двух часов
ночи.
Разбудил нас телефонный звонок от Александра, кото-
рый ожидал у парадной. Мы быстро поднялись, оделись и
спустились вниз. Андрей открыл дверцу машины, поцело-
вал меня и на ушко сказал:
– Я буду скучать, скорее возвращайся.
«Когда Любовь сменила гнев на милость?»
Не помню – это было так давно, остыло.
Сердце моё простило, забыть хотела я его,
Но не смогла, прости, любила, потом забылось.
Пока я ненавидела его, а сердце моё билось
Ненавистью в глубине, терпенье, ждать его,
Но вскоре во мне как будто изменилось,
Сменила гнев на милость, окружило волшебство,
И он остался... Не уехал с улыбкой на устах,
И ожидание его сменилось в семье спокойствием...
Неужто благо снизошло от новогодних тех чудес?
Услышал Бог, не дал отправить написанное письмо.

Разлука приводит к одиночеству,
когда слишком долго ждёшь Её Высочество...


* Basecoat (англ.) – базовый слой перед нанесением цветных лаков,
красок.

18. Большие деньги
Александр – риелтор (агент по продаже недвижи-
мости), ехал очень медленно, много разговари-
вал, а мне так хотелось выспаться и увидеть на-
конец моих деток. Так я соскучилась, никогда ещё не было
такой долгой разлуки, а младшенькую до сих пор кормила
грудью. Хотя и она уже выросла, может, это послужит пово-
дом отлучить её от грудного вскармливания. Я же ещё жела-
ла выспаться, хотя бы в машине, после буйной ночи любви с
Андреем, после которой я согласилась опять подумать, что-
бы объединиться с ним. Сейчас и с одним ребёнком женщи-
ны не могут выйти замуж, а у меня пятеро. Это непосильная
ноша, как он согласился и справится ли? Я же знаю худож-
ников, не понаслышке, сама такая. Это всё равно, что поэт
или писатель: когда пишет, нельзя отвлекать, тем более кра-
ски он уже подготовил и ждёт, когда высохнут. Моё пред-
чувствие – это всё ненадолго. Будем ли мы вместе, а может,
я сама себя накручиваю? Главное, что мне с ним хорошо, мы
совпадаем во всём, даже в духовном мировоззрении.
Я не слушала риелтора, мои мысли витали где-то, меня
будоражили воспоминания ночи, и я прикрыла глаза. Мне
кажется, отключилась.
Он, видно, заметил, что я сплю, разбудил, только когда маши-
на остановилась у ворот нашего дома, и восхищённо сказал:
– Екатерина, я, кажется, нашёл вам покупателя, правда,
он бизнесмен из Украины, живёт несколько месяцев в Мо-
скве и хочет купить дом за городом, а у вас здесь настоящий
дворец! Я восхищён. Перезвоню сейчас же, и он приедет.
Сюда из Москвы ближе, и, считайте, вам нужно искать кли-
ентов на покупку дома лишь из Москвы! Если он не купит, я
дам объявление в газеты, поверьте, всё продастся и за боль-
ше деньги.
Я нажала на пульт, ворота открылись, и мы въехали. Ри-
елтор осматривался снаружи, восхищаясь бассейном и тен-
нисными кортами, джакузи у бассейна и разными водными
горками для детей, а также красиво ухоженной природой.
А я побежала наверх, поздоровалась, поцеловала детей,
пока их не уложили на дневной сон. Они стали прыгать, на-
верное, уже не заснут. Так обрадовались мамочке! Я спу-
стилась вниз, пригласила в дом Александра, тот попросил
открыть дверь в гараж.
Опять восхищения: у нас был гараж на четыре машины
и там же припаркованная небольшая катерная лодка. Она
была на специальной тачке с покрышками, как у машины.
А потом только риелтер поднялся в дом. Мне казалось, он
больше смотрел на картины, чем на обстановку, и сказал:
– Покупатель – любитель картин, он давно собирает жи-
вопись, так что не снимайте, может, возьмёт у вас все кар-
тины за хорошую цену. – Он всё обошёл и добавил: – Мне
перезвонил покупатель, он будет здесь через три часа, поэ-
тому у нас есть время посмотреть ваш бизнес.
И мы на двух машинах выехали в ресторан. Его покорил и
ресторан, и всё вокруг него. Я вспомнила, с какой любовью
это делал мой Витюшка, и мне стало не по себе, обидно, что
так вышло. Может быть, мне нужно было перетерпеть в то
время – какой муж не гуляет? Тем более он относился к се-
мье хорошо, и даже чувствовалось, что и меня любил.
Потом мы там же пообедали, я оставила Александра у
менеджера в кабинете, он должен был показать всё, а риел-
тор – переговорить с ними.
Александр, видно, опытный и деловой, если сам не полу-
чит какую-нибудь выгоду с этой сделки, не успокоится!
И через два часа мы вернулись домой, потому что поку-
патель очень заинтересовался и уже подъезжал к нашему
посёлку, где теперь было достаточно много больших домов,
но наш из них самый красивый и большой. Издали смотрел-
ся как старинный замок во французском стиле.
Не успели мы войти в дом, к воротам подъехала машина,
красный «Порш». Оттуда с трудом вышел высокий, полный
мужчина и позвонил. Ворота открылись, и он въехал. Мы
вышли навстречу, Александр отвёл его, и они разговарива-
ли минут пятнадцать, только потом он вместе с риелтором
обошёл абсолютно всё, заглянув даже в маленькие домики
в конце участка, где у нас хранились все приспособления и
машины для обработки всего участка как летом, так и зи-
мой.
Потом они поднялись наверх, и за стаканом чая начался
разговор. Риелтор озвучил сумму, которая реальна за этот
дом и участок. Покупатель соглашался. У меня закружилась
голова от названной суммы. Я ничего не сказала, только вы-
шла в другую комнату, переговорить с Андреем, который
тоже был удивлён такой цене. Но оказалось, это было не
всё. Он захотел приобрести всё полностью, мебель и карти-
ны. Сказав, что всё ему понравилось и не надеется на жену,
которая точно не обставит дом с таким художественно-
дизайнерским вкусом, как заметил здесь. Он предложил
огромную сумму, может, из-за картин, которые его привлек-
ли, – её страшно и озвучивать! Чуть ли не половина стои-
мости дома... миллионы и миллионы рублей. Я побоялась
сразу дать ответ, лишь подумала: «Привезут деньги, а ночью
всю семью зарежут, тем более он обещал половину налич-
ными».
Я позвонила Андрею, и опять он согласился приехать.
А пока снова пригласила его в ресторан поужинать.
Он, жалуясь на дорогу и час пик, только через три часа
подъехал к ресторану уже голодный. За столом мы обгово-
рили всё детально и пришли к выводу, что деньги можно
брать лишь через банк, тем более уже нашли и нотариусов,
где будет совершена купля-продажа. И тут Виктор Петро-
вич, новый покупатель, сказал:
– У меня в банке ТТТ деньги, я вам доверяю, откройте
счёт, я же переведу туда указанную сумму, а утром, когда
увидите, что деньги поступили, поставим подписи у нота-
риусов. А если сразу не возьмёте, там высокий процент, до
23 % за «Классический» депозит. Это значит, пока у вас там
деньги и вы ищите квартиру, набегает и в большом количе-
стве – хватит надолго, и не надо будет даже работать.
Мы с Андреем переглянулись и вышли переговорить. Он
сказал:
– Большие деньги наличные трудно держать дома, сразу
же братва узнает о сделке.
Ничего дурного это не предвещало, так мы и сделали,
все вместе уехали в Москву. Мы с Андреем остановились в
гостинице, может быть, вновь вспыхнувшая влюблённость
пеленой застилала мне глаза.
Утром поехали в указанный банк ТТТ. Виктор Петрович
уже был там, и тут же вместе мы зашли к управляющему,
так как сумма была слишком велика, открыли на меня счёт,
и покупатель перебросил деньги. Как не поверить? Плохого
я пока ничего не слышала о российских банках. Такие боль-
шие деньги – это уму непостижимо, хватит на две жизни!
Потом мы вместе поехали к нотариусам и подписали дого-
вор купли-продажи дома и всего, что там есть, даже детских
кроватей. Как я поняла, там, у нотариусов, Виктор Петро-
вич скупает и оформляет всю недвижимость, которая ему
нравится, а потом мы узнали, что он тоже какой-то пайщик
этого же банка. Значит, и переживать нечего, так думала я в
эти минуты.
Через компьютер я видела сумму моего счёта и то, как
она должна расти, очень радуясь этому. Крепко держу в
руках плюшевого зайца, которого мне подарил как ново-
му вкладчику сам управляющий банком, сказав, что это на
счастье. Виктор Петрович всё же в конце посоветовал мне
поспешить с куплей-продажей и тут же при адвокате отдал
пачку наличных евро риелтору.
Мы, попрощавшись, уехали домой, нам нужно было бы-
стро собраться и отправиться в Питер на встречу с Алексан-
дром.
Я несколько раз звонила ему, но он мне не ответил, и мы
поехали с Андреем в офис риелторов. Но там нам сказали,
что он на работу вчера не вышел и уехал, кажется, за грани-
цу, больше о нём ничего не слышали. Они сами искали его,
потому что он какие-то нелегальные сделки проворачивал.
Я сразу же спохватилась, ведь и без этой новости с каж-
дым днём меня накрывало какое-то предчувствие, что нас
обманули, телефон Виктора Петровича тоже не отвечал.
У него мы хотели узнать об Александре. Звонили нотариу-
сам, но и они как в воду канули.
Поехала я к себе домой, а там уже живут посторонние
люди – большая семья цыган. Они сказали, что никакого
Виктора Петровича не знают, а купили этот дом и всё, что
в нём, официально, неделю назад через риелторскую ком-
панию. И показали нам визитку, там опять Александр, под
другой фамилией. Мы уже поняли, что это мошенничество.
Мы же в тесноте живём у Андрея, правда, младших мать
забрала временно к себе.
Банк тоже закрылся, и мой поход за права обманутых
вкладчиков банков-банкротов стал ежедневным. Я оставля-
ла детей на Андрея. Не одна я обивала порог бывшего банка,
ущемлены были интересы многих зажиточных вкладчиков,
чьи депозиты превышали десятки миллионов рублей. А у
нас было там гораздо больше.
И в один день я поняла, что это просто пирамида, о ко-
торой сама слышала не раз, почти во всём мире они запре-
щены и сильно караются законом. Финансовые пирамиды
действуют нелегально. Потому что, когда они рушатся, все
деньги вкладчиков исчезают со счетов в считанные мину-
ты.
Потом я почитала об этом больше в Интернете: «Финан-
совая пирамида (также инвестиционная пирамида) – спо-
соб обеспечения дохода участникам структуры за счёт по-
стоянного привлечения денежных средств. Доход первым
участникам пирамиды выплачивается за счёт вкладов по-
следующих участников. В большинстве случаев истинный
источник получения дохода скрывается и декларируется
вымышленный или малозначимый».
Только теперь я поняла, почему Виктор Петрович совето-
вал нам поспешить, он знал, что скоро от моих денег оста-
нется одна пыль.

Мысль человека движется со скоростью света,
отражая действительность.

19. Вспоминая молодость,
не жалеем об ушедшей весне.

   Убита горем не только я, но и Андрей тоже. Мы
в полной растерянности, уже не знаем, что и
предпринять. Весь дом ушёл за ничто. Един-
ственное, что осталось, – это ресторан. И поэ-
тому Андрей предлагает поехать к цыганам,
которые купили дом, и им же предложить ре-
сторан, иначе я, по его словам, буду целыми днями пропа-
дать там, в бизнесе, а детям нужна мать. Это был, наверно,
один-единственный правильный выход. Срочно продать.
Оставляем опять детей на родителей и держим путь по
скоростной трассе к моему дому.
Когда подъехали, позвонили в ворота. Они нехотя откры-
ли, но, узнав, что мы по делу, впустили в дом, показать, как
они устроились.
Меня удивило, как только я вошла, что там не было моих
картин, ведь они сами по стоимости при продаже были оце-
нены в полдома. А когда спросила про картины, самый глав-
ный пожилой цыган, наверно, их барон сказал:
– Мы оплатили за дом без картин, только цену мебели.
Однако я, пройдясь по комнатам, заметила, что весь анти-
квариат тоже был вывезен.
– Ничего не поделаешь... ошиблись.
И я им рассказала, как получилось, что остались мы без
денег и без дома. И пятеро детей в городе без квартиры и де-
нег на существование. Также предложила им ресторан, ведь
из-за этого опять дёрнула Андрея, который на заказ вызвался
что-то писать на большом холсте для какого-то учреждения.
Главный из цыган сказал:
– Нам трудно будет, наверно, работать, трудиться – это не
наше, тем более в ресторане. Но мы всё же поедем, посмо-
трим, что ты нам предлагаешь.
И поехали мы в ресторан – я с Андреем вместе с тремя
мужиками – жгучими цыганами.
Там все сотрудники знали, как мы профукали наш дом, а
когда увидели покупателей на ресторан, ко мне подошёл ис-
пуганный менеджер и, отводя в сторону, сказал:
– Катерина, мы посоветовались и решили, что никому
из нас не по силам купить ресторан. Но втроём, может, и
осилим собрать указанную сумму на эту крупную покупку.
Если сумма опять та же, о которой говорилось в прошлый
раз.
– И кто же эти трое, которые смогут купить этот ресто-
ран? – спросила я.
– Шеф-повар, завскладом и я, менеджер-диетолог.
Я подумала: конечно, они, кто же ещё? За мои же деньги
и купят. Иначе, если цыгане купят, они не смогут копейку
выкроить. Уж точно всё будет под контролем, глядя на силь-
ных цыганских мужчин, решила я и сказала:
– Ну, так и быть, продам вам, потому что вас знаю.
Я уже точно понимала, что цыганская семья не возьмёт, а
мои подчинённые боялись, если те станут хозяевами, у них
закроется доход левый и надолго, могут и совсем без работы
остаться вскоре.
Я поблагодарила цыган и накормила всех в рестора-
не. Они уехали, а мы остались переговорить насчёт денег.
И пришли к выводу, что всю сумму завезут завтра в Питер,
в мой банк, где уже давно у меня был открыт счёт. А потом
только пойдём к нотариусу и адвокату на переоформление.
Так мы и сделали, на следующий день я уже имела сумму от
продажи в моём банке на моём же счету.
Я спешила с покупкой квартиры. Боялась, чтобы и этот
банк не рухнул. Чтобы дети не остались бездомными. А ока-
залось, так сильно цены подскочили, что этой вырученной
суммы теперь хватало с трудом лишь на трёхкомнатную
квартиру в старом доме.
Но всё же я купила с высокими потолками, однако не в
центре города. Как говорится в пословице: «На безрыбье и
рак рыба». И у меня немного осталось от продажи рестора-
на. На эту сумму я купила мебель в «Сэконд-хэнде». Даже
стыдно было заносить в дом такое. Соседи смотрели, сплет-
ничали, сидя у подъезда. Совсем недавно ещё я не представ-
ляла, что могу так низко пасть. Было больно за себя и детей,
но, когда я их всех устроила в детские садики и они быстро
начали развиваться, я была рада каждому маленькому сдви-
гу. Также всегда рядом со мной был Андрей. Мы не жили
вместе, но я чувствовала его плечо, которое он мне охотно
подставлял.
У Андрея не было возможности иметь детей, поэтому он
относился к моим ребятишкам по-отцовски. Но он был бед-
ным художником. Какую картину бы ни писал, жаль было
продавать. А как жить? И так он постоянно со мной возит-
ся. Успела я почувствовать отцовскую заботу, глядя на него,
иногда я с нежностью вспоминала своего мужа Витюшку.
Может, нужно было промолчать тогда, сама же прогнала.
Он-то был настоящим отцом, сколько делал для детей: и
купал, и подмывал. Хватит, а то сейчас расплачусь, мысли
лезут разные в голову!
Андрей тоже не хотел оставаться в стороне... даже заме-
тила, стал продавать свои любимые картины, чтобы помочь
мне материально. Иногда полный багажник завозил овощей
и фруктов.
Родители оказывали мне всяческую помощь, они как буд-
то помолодели; стали увозить и привозить детей из садика,
так как жили почти рядом.
С Андреем я продолжала встречаться, у нас был гостевой
брак. Выкрою свободную минутку, позвоню матери, скажу,
что нужно по делам, и сломя голову лечу к нему на сви-
дание. Он ждёт терпеливо и думает, что всё будет хорошо
и всё наладится. Но мне же кажется, чем больше мы здесь
живём в Питере, тем больше вливаемся в струю хорошей
дорогой жизни: хороший детский сад, уже элитный колледж
для Витюшки, учёбу в котором решил оплачивать Андрей и
даже возить и привозить его. Я не возражала, пускай, может
это его единственное желание помочь мне чем-то в воспи-
тании сына. А может, в нём проснулся отцовский инстинкт,
желание заботиться?
Выставка картин всё же состоялась, оставила она боль-
шой след в моей жизни. Оказалось, многих заинтересовали
мои картины и они желали бы их приобрести. После вы-
ставки даже мои картины показывали в новостях и писалось
обо мне как о молодом художнике.
Состоялся аукцион, и я решила всё продать. Продалось.
К моему удивлению, покупатель остался неизвестным.
Цена была настолько велика, что я смогла продать ста-
рую и найти квартиру получше, в новом элитном доме. До-
бавила часть денег, а остальное оставила себе, на жизнь, на
краски и холсты.
Андрею тоже повезло – и он продал две свои работы.
Пригласил меня обмыть это в ресторан, как раз на праздник
8 марта. Там же, за столом, предложил официально выйти
за него замуж:
– Не плачь, звезда Катенька, родная, хочу сегодня я по-
здравить тебя с женским праздником. Ты для меня роднее
всех стала. Дорогая, принёс я тебе в подарок кольцо. В мо-
лодости не решился, может, по-другому бы всё у нас пошло,
если бы женились?! Был студентом, даже кольцо не смог бы
подарить. А сейчас я смог купить с бриллиантом. Ты меня
ни разу не упрекнула, целый год копил, но не смог купить,
а вот теперь, продав картину, осилил. Надень и не снимай
никогда и знай, что я рядом.
– Андрей! Ты просто не понимаешь, что ты хочешь взвалить
на себя! Кольцо возьму, наверно, ты с душой, копил… Живём
мы отлично, гостевым браком, пока нам хорошо вдвоём. А там
посмотрим, время лечит и покажет, как нам быть. И если прав-
да замечу, что ты остался преданным мне, сама тебе предложу.
Сейчас не хочу такую обузу взвалить на твои плечи. Я так рада,
что ты есть и помог мне выбраться оттуда, даже если я и поте-
ряла многое, но здесь многое и нашла! Ты знаешь, я начала пи-
сать по ночам, когда детвора спит, но что-то грубо получается,
все тона в тёмном, может, я забыла, как это делается?
– Нет, Катенька, так бывает, ты будешь писать, немного
руку распиши. Ты могла бы подарить мне ночь сегодня? По-
пробовала бы на моём холсте. Ведь что нужно художнику?
Вдохновение!
– Я согласна, сейчас домой перезвоню, чтобы не ждали
меня, а утром подъеду.
– А завтра воскресенье!
Я посмотрела на него с сожалением, поняла, что воскрес-
ный день он тоже хочет провести со мной.
– Я не забыла, поедем вместе, ведь каждое воскресенье
мы лепим пельмени, посмотришь, как сынок мне помогает.
– С удовольствием поеду!
Мы расплатились, поехали к Андрею домой.
Ласка, любовь и вдохновение заставили меня подняться
и писать, писать, писать.

Достоинство не каждому дано показать,
оно иль есть, иль нет его и неоткуда взять.

20. Семья – вот что главное.

      Да! С Андреем мне хорошо, он вдохновляет
меня, но часто, когда мы вместе называю его
Витюшкой, хотя он знает, что не сына имею в
виду. И однажды он сам мне сказал:
– Ты никогда меня не называешь так ласково, как своего
первого мужа, Виталия.
– Извини. Привычка – вторая натура.
Он что-то пробормотал, и я заметила, что с ним отноше-
ния наши ухудшаются. Может быть, ему надоели мои за-
боты: детей много, то зуб болит у одного, то другого к те-
рапевту надо везти, и так я с детьми кручусь день за днём.
Работаю по ночам, теперь уже пишу картины, и я в предчув-
ствии появления шедевров. И ещё: стерпится – слюбится.
Так думала я про Витюшку, но не об Андрее. Его никак не
воспринимала своим супругом.
А однажды, когда без приглашения хотела сделать ему
сюрприз, заехала к нему домой, открыла дверь, а там девица
молодая шастала по квартире. Я поняла тогда, в чём дело, и
всё. Правда, он и после этого продолжал уделять внимание
только моему старшему сыну, но и это для меня было боль-
шой помощью. Мы остались друзьями.
К его удивлению, мои картины стали продаваться, и
если я ставила одну цену, то на аукционе получала намного
больше, как будто кто-то специально играл с ними. Я уже
чувствовала, может, Витюшка вернулся и таким образом по-
могает нам материально. Ведь был между нами раздор, и я
практически выгнала его, оставив детей без отца. Сколько
раз я себя ругала за это. В семье всё бывает, но нельзя пол-
ностью обрубать все концы.
Однажды, забрав детей из садика, я столкнулась лицом
к лицу с моим первым мужем Витюшкой. Он, оказывается,
всегда наблюдал за детьми, когда они играли во дворе детса-
да. Поздоровались мы, и он пригласил нас в кафе напротив
садика пообедать.
Посидели, дети не дали возможности полностью погово-
рить, и он предложил отвезти их к моей матери и спокойно
переговорить наедине. Я не отказалась, тем более за всю
жизнь с ним никогда грубого слова не слышала.
Детей мы отвезли вместе к матери, и в двух словах я ска-
зала, что Витюшка объявился, он в машине ждёт меня. Мать
обрадовалась, всё же неплохим был он зятем.
Вначале мы беседовали в машине, а потом он предложил
мне пообедать в ресторане «Интурист» гостиницы «Гранд-
отель "Петроградский"». Я знала, что это немного далеко от
нас и даже приблизительно понимала, зачем он меня туда
зовёт. Он просто хочет наладить наши отношения и видеть-
ся с детьми чаще. В те минуты я и подумать не могла, что он
ко мне питает такие же тёплые чувства, что были когда-то.
Смотрела на него, холёного, с иголочки одетого мужчину.
А кто я? Мать пятерых детей, зачуханная заботами, ночным
недосыпанием, так как работала я по ночам. И я согласи-
лась.
Подъехали мы к паркингу отеля, и Витюшка сказал:
– Катенька, поднимемся в мой номер, там я много чего
привёз для детей.
– Хорошо! Посмотрю твой номер. Там, наверно, жена
твоя?
– Ты о ком? С ней давно я расстался, не расписывался, и
не только с ней. Кроме тебя, любви и не было, ни с кем... так
свободное увлечение. Но, если ты согласна принять блудно-
го сына, я вернусь в семью.
Мы были уже у него в номере, и я заметила все мои кар-
тины из нашего шикарного дома. Он их знал, скупал везде,
значит, любил меня по-настоящему.
– Ты что, скупал все мои картины, Витюшка?!
– Мне они нравились, но больше всего я любил часами
сидеть, когда ты их писала.
– Конечно да! – А что я могла сказать, ведь он покупал не
только картины, которые из нашего дома, а все, которые в
настоящее время были выставлены на аукцион.
Он открыл большой чемодан и сказал:
– Это тебе!
Там было всё моего размера.
– Откуда ты знал мой размер, ведь я немного пополнела?
– Ты что, думаешь, я не следил за тобой, за моей семьёй?
В твоём положении женщина совсем бы опустилась и стала
бы алкоголичкой, но ты молодец, выдержала всё.
– Если бы не Андрей, я бы здесь ни жила. Он очень по-
могал. Ты извини, Витюшка, тогда у меня с ним был мимо-
лётный роман, длился он всего неделю. И больше я с ним не
встречалась.
– Я знаю, и ты меня прости, что оставил детей и тебя.
Он подошёл, поцеловал меня, и как будто разлуки и не
было. Нужно было бы всё-таки помягче с ним в те годы,
сама виновата.
Также он сказал:
– Я выкупил наш дом и будет он летним. Здесь уже купил
шикарную большую квартиру в элитной новостройке.
Я не спросила его, как это ему всё удалось провернуть,
потому что знала его.
И вдруг он сказал:
– Ты опять с Андреем? – и опустил голову с досадой.
– Нет, у него молодая подруга. Так, иногда вместе пишем
под вдохновение. Но давно там не была.
– Ты и без него писала, какое тебе нужно вдохновение?!
Я рядом!
Я так посмотрела на него, что он понял и увёл меня в
спальню...
Потом мы вместе пообедали в ресторане, он собрал всё в
машину и в такси. И мы на двух машинах вдвоём возврати-
лись в мою квартиру.
– Я так мечтал об этом! – Он снова поцеловал меня.
– Ты не поверишь, я тоже! Тогда поедем за детьми к матери.
И вот мы уже там. Она нас приняла очень хорошо, поси-
дели за чаем, детям сказала:
– Отец вернулся из командировки.
Только старший Виталий как-то посмотрел неодобри-
тельно на отца, но подошёл, поздоровался и сказал:
– Я помню, как вы меня учили плавать в бассейне у нас в
большом доме.
Младшие ничего не вспомнили, они были тогда ещё малы.
– Ты прав, Виталий, этот дом я выкупил, и будем всё лето
проводить там время у бассейна. Хорошо, когда всё кончается
вот так. На администрацию нашего ресторана я нажал, и они
помесячно будут нас содержать и посылать месячную пайку,
пока там крутятся. Так что вы, родители, если хотите, можете
всегда поехать туда жить и питаться в ресторне бесплатно.
– Нет, спасибо, Витюша. Мы нужны здесь Катеньке, по-
могаем справиться с детьми – то садик, то спорт, то репети-
торы.
– Как вам угодно, оставайтесь, хотя у меня есть возмож-
ность нанять и персонального водителя, и охрану, как это
делается везде. Пока они не отделялись от среднего класса,
а сейчас это необходимость.
– Тебе виднее, мы рады, что ты вернулся в семью. Катень-
ка, бедная, билась, как молоко в ступке, проливая слёзы.
– Всё, хватит о плохом! Детки, собирайтесь домой! – Он
встал и начал сам обувать детей.
Я лишь издали смотрела и не могла бы поверить, если бы
мне об этом сказали год назад, когда не было даже денег на
килограмм картофеля.
Мы зашли в нашу квартиру, Витюша сам уложил млад-
ших, а старший прошёл на кухню, там был его рисунок, взял
и показал отцу, похвастаться.
Витюша обнял его и сказал:
– Ты будешь отличным художником, как твоя мать. Пое-
дем в это воскресенье к нам домой! Поиграем в настольный
теннис. Помнишь, я тебя учил?
– Да! Поедем! Помню, я всё помню! – И он ушёл в свою
комнату, где спал вместе с братом.
– Сейчас и нам пора! Семья – вот что главное нужно
иметь в жизни, а остальное всё наживное.
С появлением Витюши наша жизнь поменялась в луч-
шую сторону. Не помню, когда я была в СПА и была ли там
вообще. Он после Англии изменился и однажды меня при-
вёз в салон и заплатил за все процедуры на год вперёд. А то
раньше из волос я делала хвост или, подобрав их, закручи-
вала в бублик. Он одел меня во всю брендовую одежду из
интернет-магазина – и детей тоже. Я никогда не спрашивала
у него, откуда деньги. Но однажды он сам сказал:
– В Англии раскрутился. Не спрашивай об этом.
С Андреем мы встречались иногда, когда он заходил за
нашим старшим сыном Витюшей, оставаясь с нами просто
в хороших отношениях.
Через шесть месяцев мы узнали, что я снова беременна!
– Будем рожать Катенька! – сказал Витюша. – Дети – это
радость!
– Как ты скажешь, ты детьми занимаешься больше, чем
я. Ведь я ещё и пишу про нашу жизнь, пусть читают, чтобы
молодые женщины не вскипали сразу же, когда замечают
мимолётное влечение мужей или же измены. Как-то откры-
ла страницу, и само собой всё вылилось, как будто я пишу
мысленными красками!
– Пиши, а я тебе помогу! Не убивай дитя, может, будет
девочка, дочь и сестра!
– Я и не думаю! Буду рожать, пока Бог даёт!
– Вспоминая молодость, не жалеем об ушедшей весне.
Браво, Катюша! Хотя у нас она такая милая. Жизнь прошла
мимо.

Только стресс может призвать разум
писать откровение.

Конец






http://www.proza.ru/2016/12/30/200
© Copyright: Каменцева Нина Филипповна, 2016
Свидетельство о публикации №216123000200