История вторая Горький хмель. Софья

Клименко Ольга
                Софья  родилась в 1914 году, когда началась первая мировая война.
            Неизвестно, как сложилась судьба семейства в революционные годы и в Гражданскую войну.
        Эти грозные потрясения донеслись до них, видимо, только раскатами.  Немало слышали о том, как расправлялись с крестьянами и красные и белые. Немало встречалось  людей, пострадавших в этой страшной мясорубке. Самих же Тимофеевых эти события коснулись мало.Может быть, потому что брать у них было нечего, а на чужое они не зарились.
Видимо, активно участвовать в революционных событиях и в Гражданской  Ивану не пришлось.
Наверное, он просто принимал ту власть, которую ему давал Бог. Также принял и Советскую власть.
                Понемногу женились сыновья, выходили замуж дочери. Дедушка Иван всё продолжал путешествовать, теперь уже не по доброй воле.  Когда переезжали на новое место, сразу же распространялся слух об умении приезжего  лечить, и к нему со всех концов села приходили те, кто нуждался в помощи.   Казалось бы, что плохого в этом? Но советская власть думала иначе. Как только в сельсовете узнавали о том, что приезжий лечит людей своими неведомыми способами, тут же требовали немедленно прекратить лечение, либо убираться из села. Мало того, грозили посадить Иван не мог отказаться от лечения - слишком много было страдающих. Вернувшись домой после очередной беседы, он командовал жене начинать сборы. Так семейство путешествовало из одного села в другое. Поток страждущих не прекращался. За исцеление люди несли, что могли: хлеб,яйца, молоко, творог, сметану. У кого ничего не было, того лечил даром. В помощи не отказывал никому.
          Коллективизация застала Тимофеевых в Горном Алтае.
        Дочь  Софья  и её муж Фёдор, жили отдельно. Казалось счастливее не было молодой пары. Оба ладные, темноволосые Никакой работы не чуждались, ведь в семействе родились  уже дочь и сын – Надежда и Александр. Они были совсем ещё крохами, когда однажды ночью в окно раздался стук. На пороге появились военные. Разговор был короткий. «Одевайтесь! Вы арестованы по подозрению во вредительстве». Софья как подкошенная опустилась на лавку. Заплакали разбуженные дети. Черноглазая кудрявая Наденька босиком подбежала к отцу, обхватила его за колени.
-Папочка! Ты куда? Дяденьки! Отдайте папку моего!- мать подхватила зарёванную девчушку. Санька не плакал, а только исподлобья поглядывал на страшных дядек.
- Не плачь, доченька! Я скоро вернусь.
Но быстро вернуться у Фёдора не получилось. После этой страшной ночи  пять лет семья ничего не знала о нём. В ту пору такое было не редкость.
Доносчик, написавший клеветническую грамоту,  не мог успокоиться и написал донос ещё и на Софью, о том, что она ругала матом Советскую власть. Односельчане, узнав об этом заступились за женщину, говоря, что она никогда мата в речи не употребляла.
Дедушка Иван, узнавший, что семья осиротела, перевёз дочь вместе с детьми в другую деревню. Это спасло их от насмешек недоброжелателей и клейма, которое носили дети репрессированных – «враженята». 
        Деревушка была совсем маленькая, у подножия горы. В крохотной избёнке, которую Софья называла «землянушкой», она умудрилась создать хоть какой-то, пригодный для жизни, уют. 
           Чтобы прокормить семью, Софья пошла работать в колхоз за трудодни. С весны до осени трудилась на плантации по выращиванию хмеля. Только те, кто работал на хмелю, знают, насколько трудоёмко возделывание этой культуры. Когда начиналась весна, нужно было «ромовать» кусты, т.е. земля возле каждого куста разрывалась, обнажая крупный корень – «матку», удалялись лишние побеги –   для того, чтобы кусты не загущались, и хмель не мельчал. Затем специальным приспособлением, под названием «белка», нужно было поднять шпагат на высоту 4-5 метров и зацепить за проволоку специальным крючком. По этому шпагату будут виться побеги хмеля. Всё лето нужно было полоть междурядья и рыхлить почву под кустами. Осенью на лозах повисали гроздья душистых шишек. Начинался сбор урожая. Тяжёлые кусты снимали с проволоки и обрывали шишки, складывая в деревянные ящички, совсем как виноград.
   Трудно преувеличить значение хмеля в хлебопекарной промышленности. Солод, приготовленный из хмеля, ещё древними пивоварами использовался для приготовления пьянящей влаги.
     Дорога на плантацию лежала через лес. Пушистые сосны спасали от зноя, а маленький прозрачный родничок поил целебной водой. Летом можно было сорвать крупные сладкие ягоды лесной земляники. Ещё и ребятишкам горсточку принести.
Весенней порой 1939 года в село приехал главный бухгалтер – высокий, полноватый мужчина лет 35. Беседовал с рабочими, проставлял им трудодни. Он сразу же обратил внимание на Софью. Двадцатипятилетняя женщина была очень хороша собой: тёмные длинные косы тяжёлым узлом на затылке, прозрачные отцовские синие глаза. А когда бухгалтер узнал о том, что она одинока, начал в буквальном смысле преследовать привлекательную работницу. О муже Софьи не было никаких известий целых три года. Одиночество подействовало, весна ли так повлияла, а. может быть, душистый хмель произвёл своё пьянящее действие.Не исключено, что Софья просто понадеялась, что он из симпатии поставит ей лишний трудодень,   так или иначе начались короткие, но жаркие встречи. Знали о них лишь сосновый бор да быстроводная красавица Катунь. Ведь именно на берегу реки состоялась первая встреча приезжего с пригожей работницей.
Те,  кто бывал в Горном Алтае, знает, как хороши эти места весной. Горы и берега Катуни, словно  бело-сиреневыми облаками, покрыты цветущим багульником и черёмухой. Волны душистого аромата плывут над горной долиной.Между пушистыми соснами светло-фиолетовыми озёрками цветёт изящный кандык. На увалах белеют  куртинки цветущей земляники. Даже могучие камни преображаются весной: на них зацветает бадан гроздьями бело-розовых колокольчиков.
     Время бежало быстро, как бежит вода в каменистой горной речушке. Отцвели багульник и черёмуха. Ветер подхватил и унёс вдаль вихри увядших лепестков.Незаметно,  в суматохе, пролетела весна, началось лето.
    Бухгалтер вскоре уехал, а потом его перевели в другое место, и здесь он больше не появился. 
                Забыла бы о нём и Софья, но спустя некоторое время она вдруг почувствовала неожиданную тошноту.
- Наверное, съела что-то не то.
На следующий день тошнота повторилась, и Софья облилась холодным потом.
-Беременна! – ужас охватил её.
С трепетом представляла она изумлённые и осуждающие лица родителей и односельчан. Долгое время беременность удавалось скрывать, подтягивая живот тугой повязкой. Но время шло, и всё труднее стало сохранять в тайне своё положение. Мать с подозрением поглядывала на неё, пока однажды напрямую не спросила:
- Что-то  живот у тебя растёт, Сонька? Уж не беременна ли ты?
Охнула и присела на стул, когда  зардевшаяся дочь подтвердила её догадку. Немало выслушала она упрёков от матери. Отец же молчал, поглядывая на дочь своими прозрачными глазами. И в этом взгляде совсем не было осуждения, только жалость и любовь. Так незаметно прошло лето, поспела черёмуха,  и живот уже невозможно было скрывать от односельчан. Кто  и что думал по этому поводу – знает один Бог. Вслух говорить боялись, а многие  молчали потому, что были обязаны Ивану: кому вылечил ребёнка, кому стариков, а кто и на себе испытал воздействие его целительных рук.
Пламенем листьев отполыхала осень. Хмель уродился небывалый: гроздья душистых шишек обрывали кусты.  На уборке Софья работала наравне со всеми, таская тяжёлые ящики с хмелем. Прошуршали   первые заморозки.