Оникс помнил, как умирал. Продолжалось это больше тысячи лет. Одежда давно истлела, кольчуга, которую так и не удосужились снять, когда замуровали его в подземелье, заржавела и рассыпалась. Тело высохло и изменилось.
Хранитель Древа мог умереть. Ему могли отрубить голову, сжечь его тело или уничтожить другими всевозможными способами. В случае гибели Древа он мог посчитать себя свободным от присяги и умереть естественной смертью. Но если его Древо было живо, и имелась хоть малейшая возможность для выживания – тело хранителя приспосабливалось к самым невероятным условиям.
Оникс был замурован обрами в каменном мешке без света, пищи и воды и уже давно должен был быть сожранным многочисленными крысами, обитающими в подвалах старой башни. Сами обры уже давно позабыли о нём. Только любопытные и вечно голодные крысы навещали его, делаясь долгожданным обедом. Не брезговал хранитель заползающими улитками и слизняками, мокрицами, паучками и прочими насекомыми. Сырые стены снабжали его хоть какой-то водой, Оникс слизывал её языком или собирал губами, в чём-то уподобляясь съеденным им улиткам. Двигался узник медленно, только появление добычи преображало его, и ещё ни одна серая жительница башни не ушла из скрюченных пальцев охотника.
Оникс постоянно молился Создателю миров, чтобы вытерпеть, выжить и победить. Он постоянно штурмовал магические запоры своей темницы, но как только сила начинала наполнять его, магические стражи тут же её выкачивали, именно эта энергия поддерживала существование самой стражи. Только со смертью узника, чары постепенно затухали и развеивались окончательно.
Сотни лет Оникс учился скрывать свою магическую энергию и преуспел в этом, но так и не добился желаемого успеха – те, кто строил эту темницу, были злодеями, но не были дураками, стражи могли питаться даже самой его жизнью. Тогда хранитель Древа усилил молитву, отдавая все силы только ей одной, он как бы умер. Даже крысы перестали заглядывать в его каменный склеп. Когда узник пришел в себя, стражей уже не было и в помине.
Год Оникс потратил на то, чтобы вызвать землетрясение и расколоть стену своей темницы, ещё полгода он изучал огромные подвалы башни и отыскал подземное озеро. Оно снабдило его рыбой и водой, а плесень и корни каких-то растений заменили ему зелень. Три года хранитель отъедался, по крупицам восстанавливая ослабленные силы. Ещё несколько лет он пробивался на поверхность и сумел сделать небольшое оконце. Только тогда узник понял, что ничего не видит своими, атрофировавшимися за века темноты, глазами.
Целых десять лет понадобилось Ониксу на восстановление зрения. Каково же было разочарование хранителя, когда он понял, что находится на одиноком острове с одинокой полуразрушенной башней, тысячелетия любовавшейся своим отражением в беспокойных водах холодного пустынного моря. Тогда узник совсем упал духом, отчаялся, одичал, потерял человеческий облик и почти забыл своё имя. Сколько это продолжалось, он не помнил, но однажды на каменистом пляже Оникс увидел морскую фею, которая улыбнулась, потом рассмеялась и послала ему воздушный поцелуй. Уплывая, она сказала, что одна её улыбка приносит удачу простым смертным, любопытно будет посмотреть, что принесут хранителю Древа знаки её внимания и расположения.
На следующее утро к острову причалили корабли Ингвара Рыжебородого. Они искали воду, а нашли Оникса. Покидая остров, хранитель решил никогда больше ни о чём Единого не просить. По крайней мере, для себя ничего не просить. Отныне он будет только благодарить Создателя миров за всё, чего бы Он ему в жизни не преподнёс…
(Хроники Эльфоры: Хранители)