Недавно меня за стихи похвалили,
В которых я миру поведал, как жил,
И тут же, как будто случайно, спросили :
«О матери стих почему не сложил?»
И снова смятение душу сковало :
Кого родной мамой могу я назвать? —
Ту, что меня в Ялте когда-то рожала,
Иль ту, что сумела меня воспитать?
Какие же чувства я к маме питаю?
Я в юности к ней не тянулся совсем.
Бабульку свою иногда вспоминаю —
Когда-то она для меня была ВСЕМ!
Я с мамой ребёнком на равных общался :
Мне весело было играть с ней вдвоём.
Но двигалось время, и я развивался,
Всё больше умом обгоняя её.
Но, если не прав я, то вы подскажи'те :
Кого и за что должен я обвинять?
Ведь в детстве болела она менингитом,
И умственной слабостью стала страдать.
Я с ней сокровенным не мог поделиться,
Но спрашивал всё у неё без конца,
Да только ответа никак не добился
На детский вопрос — на вопрос про отца!
И так как она ничего не сказала,
Я взялся бабульку свою расспросить,
Но та мне с улыбкой всегда отвечала :
«Он сено козлятам уехал косить!»
Потом успокоился я постепенно.
Мне бабушка стала, как мать, навсегда,
А дед — как отец, и у них я наверно
Был самым любимым из внуков тогда.
В последствии часто от бабушки слышал
Одну только фразу, что я — сирота,
Что папа меня никогда не разыщет,
И спрашивать больше о нём я не стал.
Она умерла, когда было мне двадцать.
Я страстной любовью в ту пору болел
И в дебри тогда умудрился забраться,
И море ошибок наделать успел.
А с мамой своей лишь в быту я общался,
Но так ли общаемся с ней мы сейчас?
Я замкнутым и одиноким остался.
Найдётся ли нечто, что б сблизило нас?
Ведь я никогда не любил её сильно,
И в сердце сейчас пребывает моём
Сочувствие с жалостью — но не постыдной :
Она не виновна в недуге своём!
Всё время добрее с ней быть я пытался.
А может, любовью большой загорюсь?
Я в детстве — глупец — всё над ней насмехался,
А нынче в душе только горечь да грусть.