Песком как будто засыпаны веки.
Пешком я бреду – метро уж не ходит.
Торчат из моей головы засохшие ветки,
Хотя я вчера и немного выпил, вроде.
Ещё один день прихлопнут, как муха
Тяжёлой, безжалостной времени лапой.
Ещё одна мысль в мозгах у меня потухла,
И мрак не развеет стоваттная лампа,
Тот мрак, что в душе у меня и в сердце,
Во всей моей беспонтовой жизни.
Бреду, тяжелей с каждым шагом берцы,
Асфальт, как живой, чуть дрожит, пружиня.
Вчера, как всегда, я пел у вокзала,
До самой глубокой, до поздней ночи.
Вчера какая-то б**** мне опять отказала,
(А может быть нет, я не помню точно).
Менты не гоняют, за то им спасибо,
Бросают мне мелочь в футляр от гитары.
Но холодно, блин, нельзя мне осипнуть.
Смотрел я прогноз, ползут изобары.
Бухло дорожает, ещё б сигареты,
Ещё бы поесть, иногда хоть, немного.
Шарфом замотаться, да петь, вот всё кредо.
Встречает кто поезд, те судят нестрого.
Да что же я ною, бомжам ещё хуже.
Жив буду, пока есть гитара и голос.
Высоцкий спасает, когда я простужен,
Кормлю лишь себя, я хронически холост.
А может, верёвку на шею потуже?
Тогда не достанут ни слякоть, ни холод,
Ни злые слова, что наотмашь и хлёстки.
Пусть те остаются, кто сыт и в машине,
Кто совесть отдал за алмазные блёстки,
Кто прячет мурло в человечьей личине.
Я их подожду, в аду, усмехаясь.
Их там не спасут ни баксы, ни евро.
Забыли они, что все подыхают,
Что будет ничтожен и тот, кто был первым.
Пока же, бреду, волоча ели ноги,
Себя проклиная, и тех, кто разрушил
Страну, идеалы, мечты и дороги,
И, самое главное – все наши души.