Грядет Рождество. На часах полпятого.
Солоха мужей по мешкам попрятала:
Дьячка, Голову, заводного Черта.
Их речи сидят у нее в печенках.
Зубами скрипит от досад - Наскучили.
И Кума туда посадить до кучи ли?
Докучливы. Пусть посидят покуда.
В окно кулаком постучит Вакула -
Мешки приберет, на тропинку вынесет.
Усы у Вакулы покрыты инеем.
Опущены очи, огонь потух в них.
Обижен какой-нибудь молодухой -
Оксаной, Натальей, в Диканьке мало ль их?
У всех брови черные, щеки алые.
В своих полушалках цветастых высыпят
На улицу. Душу бедняге выстудят,
Да вытрясут душу горстьми двугривенных.
А черт за плечом уж смеется кривенько.
- Встряхнись-ка, дружочек, не думай даже.
Придет твое время, мы всем покажем.
Вакула не слушает. Хмурит брови.
Все тянет его окунуться в прорубь.
Луны не видать. Силуэты черны
Домов и людей. Не послать ли к черту
И жизнь и мечты. Так, давно уж посланы.
Зима проверяет на прочность посохом
В колодцах ледок, разносолы в бочках.
Похоже, веселою будет ночка.
Приди же в себя, престань-ка охать!
Не все в этой жизни, кузнец, так плохо.
В кармане, свернувшись лихим калачиком,
Копытцем суча, и сопя в пятак,
Спит чертик. Давай-ка переиначивать
Постылую жизнь, коль случилось так.