Ты не пишешь стихов и не пьешь по ночам анальгин,
Не играешь мазурку на чьих-то расстроенных нервах.
А когда растекается в небе закатный кармин,
Ты не тонешь в печали. И к лучшему это, наверно.
И не то чтобы беды обходят тебя стороной,
Просто ты не из тех, кто смакует свои неудачи.
Городская колдунья тебя опоила весной,
И теперь ты не пишешь стихов, не грустишь и не плачешь.
Пусть другие шлифуют до блеска сезонную грусть,
Чинят старую крышу всерьез обветшалого мира.
Ты несешь свое счастье, свой хрупкий, разбивчивый груз,
И пейзажи январские тают ванильным пломбиром.