Звезда, позабыв орбиту,
на миг небеса озарила;
как раньше в тени пирамиды
боги великого Нила
топили священной влагой
пески охрипшей пустыни.
Как пламя читает бумагу,
горит, умирая в дыме;
как рифма, рожденная ночью,
собой опровергнет размеры -
звезда неудавшейся строчкой
прошьет лоскуты атмосферы,
и вспышкой погаснет в газе,
что мы, окисляясь, вдыхаем.
Мы тоже сгорим, но не сразу -
сначала на то, что за краем
посмотрим, сжигая хрусталик,
глазами роняя слезы,
на то, что когда-то знали,
но позабыли, склерозом
пораженные, но не убитые.
Звезда, что своим решением
нарушит чужие орбиты,
могла быть ночным украшением,
веками сиять на сфере
пустой темноты небес,
как и мы, усомнилась в вере -
должно быть, попутал бес.