А я проворонил тебя, как факт, как ждет скоморох от монарха смеха,
Я жду юбилейный на бис инфаркт, а сердце кустарный косплей на эхо.
Они говорили тебе «моя» и мерились, кто поперек обхватит
Ладонями талию, и не я с утра просыпался в твоей кровати.
Бездомный, безродный и черт бы с ним, я жил бы лелея свою гордыню,
Я жил бы и ждал от тебя весны, которая мир превратит в пустыню,
А я по ладони читал ответ, что тот, кто любил тебя, сгинет первым,
А я проживу еще много лет, к тебе не притронувшись, королевна,
И думаю – надо же я герой, она не моя, хоть вопи от счастья,
Хоть вешайся там, за седой горой, где нам понесчастилось повстречаться.
И вот моя старость, а я один, и где ты и с кем ты – ответ неведом,
И путь мой как будто исповедим, и беды мои далеко не беды,
И ляг да умри, что ты жил, что нет, кому ты был нужен, шутник убогий?
А ты говоришь мне «да будет свет», когда я стою на твоем пороге,
Когда оголтело ломлюсь в окно, поскольку ты дверь заперла на вечер.
Ты свет мой, и мне без тебя темно! А ты же, смеясь, зажигаешь свечи
И молвишь: ты тратил меня на всех, меня отдавал, а себе – огарок.
Так вот тебе мой скомороший смех и старческих губ поцелуй в подарок.