Руперт Чоунер Брук (англ. Rupert Chawner Brooke; родился 3 августа 1887 г., Рагби, Уорикшир , умер 23 апреля 1915 г., близ о-ва Скирос) — английский поэт, известный своими идеалистическими военными сонетами, написанными в период Первой мировой войны.
Был вторым ребёнком из трёх в семье Уильяма Паркера Брука, школьного учителя, и Рут Мэри Брук, урождённой Коттерил. Образование получил в школе Хиллброу и школе Рагби.
Во время своего путешествия по Европе Брук написал диссертацию «Джон Вебстер и Елизаветинская драма«, благодаря которой получил стипендию на обучение в Королевском колледже в Кембридже, где стал членом интеллектуального общества «Кембриджские апостолы» и принял участие в основании театрального «Общества Марло». Друзей и единомышленников Брук нашёл в группе Блумсберри, некоторые члены которой в открытую восхищались талантом молодого поэта.
Также он принадлежал к сообществу поэтов-георгианцев. В 1913 году Брук пережил серьёзный эмоциональный кризис, вызванный разрывом длительных отношений с его спутницей жизни Кэтрин Лэрд Кокс. Чтобы восстановить силы, он отправился в путешествие по Соединённым Штатам и Канаде, ведя путевые заметки для Westminster Gazette.
В то же время он познакомился с английской актрисой Кэтлин Несбитт, которой посвятил несколько любовных сонат. С началом Первой мировой войны он завербовался в резерв военно-морских сил, где получил должность младшего лейтенанта.
В октябре 1914 года Брук принял участие в Антверпенской экспедиции, а в 1915 году вошёл в состав Средиземноморских экспедиционных сил, чтобы принять участие в Дарданелльской операции.
Однако в феврале он заразился сепсисом. Брук скончался 23 апреля 1915 года на французском плавучем госпитале недалеко от острова Скирос, на котором и был похоронен. Памяти Брука его сослуживец, композитор Фредерик Келли, посвятил Элегию для струнного оркестра.
Руперт Брук, столь рано ушедший из жизни, оставил ряд ярких произведений. Таковыми, к примеру, являются сонеты, сложенные поэтом в Первую мировую, одним из наиболее известных среди которых является «Солдат» (англ. The Soldier).
Руперт Брук умер. Адмирал, находящийся на Лемносе, в телеграмме сообщает, что эта жизнь прервалась в тот момент, когда, казалось, она достигла своего расцвета. Голос стал громче, сыгранная нота зазвучала более точно, более трепетно, более совершенно, отдавая дань благородству нашей молодежи, взявшей в руки оружие для участия в этой войне. Этот голос более, чем какой-либо другой, отражает их устремления и готовность отдать себя полностью для того, чтобы защитить покой тех, кто издалека так напряженно следит за ними. Голос звучал недолго. Остались только эхо и память, но они всегда будут с нами. В течение последних нескольких месяцев его жизни, месяцев военных учений в кругу боевых товарищей под открытым небом, поэт-воин гениально просто смог рассказать о юноше, которому суждено было умереть, о его муках и торжествующем утешении, навеянном духом искренности и бесстрашия. Он знал, что умрет, но он хотел умереть за любимую Англию, ее красоту и величие. И он подошел к концу своей жизни с полным спокойствием, с сердцем, свободным от ненависти, и абсолютной уверенностью в правоте дела, за которое борется его страна. Мысли, нашедшие свое отражение в немногих блистательных военных сонетах, которые он оставил нам, разделят многие тысячи молодых людей, идущих твердо и бесстрашно вперед в этой самой тяжелой, жестокой и неблагодарной из всех войн, которые когда-либо происходили на земле.
Руперт Брук родился в Рагби 3 августа 1887 года в семье школьного воспитателя Паркера Брука и его жены Рут Коттерилл. Многие отмечали, что у нее был очень сильный характер, и ее влияние на сына было безграничным. Родители Брука летом на побережье Сент-Ива устраивали для детей различные кружки и развлекательные программы. Брук играл в одной компании с Вирджинией Вулф и Ванессой Белл. Именно в Рагби он начал писать свои первые стихи в романтическом стиле, который позже был назван Грегорианским.
В 1906 году Руперт начал учебу в Кингс Колледж в Кембридже. Он любил театр, литературу. Его увлекали социалистические идеи. В начале третьего года учебы Брук переехал в деревню Грантчестер, находившуюся в нескольких милях от Кембриджа, поселившись в Orchard Tea Rooms, а позже в Old Vicarage. Жизнь Руперта в Грантчестере была наполнена богатым общением с друзьями, прогулками, походами, ночевками под открытым небом. Наверное, это был самый счастливый отрезок его столь короткой жизни. Вирджиния Вулф называла Брука и его друзей «новыми язычниками». Руперт продолжал интересоваться социалистическими идеями. В 1909 году он вступил в Фабианское общество, где изучали и развивали социалистические концепции. В 1910 году ему довелось участвовать в широкой кампании округов Гэмпшир и Дорсет, целью которой было принципиальное реформирование закона о бедных.
Однако, прежде всего Брук был поэтом-романтиком, представителем «золотой молодежи» с уникальным обаянием и удивительно нежной и ранимой душой. Вулф вспоминала впоследствии: «Все, что могло быть добрым и интересным, существенным и добросердечным, присутствовало в нем… Это был его дар, который чувствовали все, кто был с ним рядом». В 1911 году Руперт Брук выпустил свой первый сборник стихов, который назывался «Стихи 1911».
Он дружил с некоторыми членами группы Блумсбери, которая активно проповедовала модернизм в Англии, порой противопоставляя его традиционному стилю в музыке, изобразительном искусстве и литературе. Среди его товарищей, членов Блумсбери, были Литтон Страчи, Мейнард Кейнс, Роджер и Леонард Фрай. Однако любовные интриги в этой среде нанесли Бруку тяжелую душевную рану. Безответная любовь к очаровательной девушке Ка Кокс, члену Фабианского комитета, которая не ответила Бруку взаимностью и предпочла встречаться с близким другом Литтоном Страчи, надломила Брука.
Месяцы слишком активной работы, уязвленное самолюбие, страх, что друзья осудят его и будут смеяться над ним из-за любовного фиаско, мучили ранимое сердце молодого поэта. В его душе столкнулись свободная натура и пуританское воспитание, которое диктовало ему совершенно другую модель поведения. Впоследствии Брук прекратил общение с людьми из литературного салона Блумсбери. После этого тяжелого срыва многие разочаровались в Бруке. В частности, Вулф отмечала, что он стал «завистливым, капризным и эмоционально разбалансированным человеком».
Только в 1912 году Руперт Брук стал ощущать первые признаки душевного равновесия. Шефство над молодым талантом взял Эдвард Марш, секретарь главы Адмиралтейства (военно-морского министерства) Уинстона Черчилля.
Марш представил Руперта многим знаменитым деятелям английской политики и культуры, среди которых был и сам Уинстон Черчилль, и Бернард Шоу, и Уильям Батлер Йетс, и многие, многие другие.
В 1913 году Брук получил стипендию Кингс Колледжа. Его диссертация была посвящена творчеству Джона Вебстера, английского драматурга XVII века. В ходе работы над этой темой Брук продемонстрировал свои уникальные способности исследователя и критика.
Брук не стал получать стипендию сразу. Он еще много путешествовал. Побывал в Нью-Йорке, Сан-Франциско, в Новой Зеландии, в Канаде, на островах Тихого океана, перед тем как надолго остановиться на Таити.
Руперту Бруку не было суждено получить стипендию Кингс Колледжа. 1 августа 1914 года началась Первая мировая война. В беседе с одним из своих друзей Брук произнес следующую фразу: «Если где-то происходит Армагеддон, значит, кто-то там должен быть». 15 сентября 1914 года при содействии Эдварда Марша без особых формальностей Брук был зачислен в личный состав Королевской военно-морской дивизии.
После начала мировой войны тихие уголки земли перестали быть такими, как раньше, – теплыми, счастливыми и безопасными. Разрушительная сила мировых империй в тот момент уже пришла в движение. Европа вступала в новую войну, новую не по хронологии, а по масштабам истребления людей. Безжалостная бойня ради передела мира подмяла под собой трепетный наивный романтизм. Те, кто сражались под Парижем, на Марне, в Восточной Пруссии, уже представляли себе, какого страшного, обезумевшего джинна ненасытная материалистическая Европа выпустила из бутылки. Озверевшее человечество легко растоптало нажитое тысячелетиями культурное наследие ради овладения материальным.
Потомки Гете, Бетховена, Шекспира, Дидро не остановились перед массовым взаимоуничтожением, так и не найдя приемлемого для всех компромисса. Это была первая война, когда армии стали расстреливать заложников из числа мирных граждан. Первый расстрел заложников произошел в августе 1914 года в бельгийском Лувене, когда войска кайзера были обстреляны местными партизанами из охотничьих ружей.
Будучи романтиком в жизни и поэзии, Брук на уровне чувств и интуиции ощутил весь ужас противоборства империй. Молодой немецкий орел стремился низвергнуть старого английского льва. Но британские львы (Руперт Брук был «львом» по зодиаку) не были созданы для поражений. Единый порыв англичан защитить свой уклад и традицию, поддержанный Францией, Россией, США, оказался сильнее воли и натиска немецкой и австро-венгерской империй.
Руперт Брук искренне верил, что «вечные английские интересы» – лучший способ устройства государства в любой точке планеты. Конечно, ему казалось, что в мире нет ничего лучше английской природы, английской традиции свободы и патриотизма. Ему казалось, что земля станет счастливей, если «луга Грантчестера» будут зеленеть по всему миру. Такие поэты и воины, как Руперт Брук, – великая ценность и достояние Англии. Быть носителем английской культуры всегда считалось честью. Англия – центр европейской культуры, от которого рассыпались по самым отдаленным уголкам планеты путешественники, странники, миссионеры, купцы и просто авантюристы.
Категорически не принимая идеи германского господства в Европе, Брук решается участвовать в войне. Для него попытка Вильгельма II изменить положение дел в мире стала вызовом его идеалам, всей английской культуре, его «Грантчестеру». Он участвовал в битве за Антверпен и шел в Эгейское море, к турецким берегам, стремясь не допустить гибели своей великой цивилизации под имперскими сапогами армий кайзеровской Германии. Бруку приходилось бывать на немецкой земле до войны. Кстати, свою известнейшую поэму «Грантчестер» он написал, сидя в берлинском кафе Des Westens в мае 1912 года.
Во многом это была попытка осознать существовавшую в то время огромную разницу в стиле жизни англичан и немцев. Бруку была чужда немецкая педантичность. Находясь в Германии, буквально в каждой мелочи он замечал контрастные различия между двумя цивилизациями, английской и немецкой, и еще больше восхищался своей Англией.
В октябре 1914 года батальон, в котором служил Руперт Брук, принял участие в обороне Антверпена. Силы были не равны, и через пять дней город пал. Отступая в рядах регулярных английских войск, Брук созерцал страшные ужасы войны: беженцев, среди которых было множество детей, женщин и стариков, с трудом тащивших свой скарб на ручных тележках, многочисленные повозки, фургоны с убитыми и ранеными, табуны лошадей, стада домашнего скота... Эта обезумевшая от страха и горя колонна плыла по наполненным ужасом дорогам войны под постоянным артиллерийским обстрелом, издавая стон и плач, превратившиеся в жуткий непрерывный гул.
8 октября 1914 года они дошли до войскового поезда, который довез их до Брюгге, откуда им удалось переправиться в Англию. После недолгой переподготовки в Дорсете 27 февраля 1915 года Руперт Брук в последний раз взглянул на просторы Англии. Полоска английской земли постепенно скрывалась из виду, корабль плыл к Дарданеллам, чтобы уже никогда не вернуть к родным берегам романтика, всю жизнь воспевавшего свою любимую страну.
Поход к Галлиполийскому полуострову для Брука означал нечто большее, чем военную операцию. Именно на Галлиполи находится легендарная Троя, именно там живет бессмертная аура античности, столь любимая всеми романтиками. Брук испытывал удивительный душевный подъем, ему казалось, что наступил миг, когда он ощутит себя потомком героев Гомера. Сражаться за интересы Англии на холмах, где покоятся развалины великой Трои, мечтали многие английские морские офицеры. Магнетическая сила этого военного похода передалась многим его участникам. Известнейший австралийский историк и писатель Алан Мурхед так описывает настроения английской молодежи в преддверии экспедиции к Галлиполи: «Среди молодежи в Англии вспыхнула настоящая лихорадка в связи с «Константинопольской экспедицией»«. «Это слишком великолепно, чтобы поверить, — писал Руперт Брук, отправляясь в поездку. — Я даже не мог себе вообразить, что судьба может быть такой благосклонной... Рухнет ли башня Геро под ударами 15-дюймовых орудий? Будет ли море темным, как вино? Захвачу ли я мозаику из Святой Софии, турецкие услады и ковры? Станет ли это поворотным пунктом истории? О, боже! Кажется, я никогда в жизни не был так счастлив. Так счастлив каждой своей клеткой, как поток, весь стремящийся к одному месту. Я вдруг понял, что целью моей жизни было – еще когда мне исполнилось два года – отправиться в военную экспедицию на Константинополь».
Руперт Брук при всем его романтизме, пыле и исключительно красивой внешности является символической фигурой в Галлиполийской кампании. Такое впечатление, что ему было предназначено самой судьбой оказаться там, что среди всех этих десятков тысяч молодых солдат он был тем, кто великолепно подходил для выражения их высокого духа, внутренней преданности, их «радости жизни наполовину и полуготовностью умереть …
Как всегда, Брук был окружен друзьями. Тут были молодой Артур Асквит, сын премьер-министра, Обри Герберт, востоковед, «отправившийся на Восток случайно», «как какой-нибудь молодой человек уезжает на прогулку и находит там свою судьбу», кроме них – Чарльз Листер и Денис Браун, которые определенно могли стать чем-то выдающимся в мире, если бы не было суждено вот-вот погибнуть (Алан Мурхед. Борьба за Дарданеллы).
1 марта корабли были уже в открытом море, а 8 марта они причалили к берегам Мальты, где Брук успел посетить оперу «Тоска». Следующим утром корабли направились в Восточное Средиземноморье. Простояв несколько дней на Лемносе, эскадра ушла в Египет. 28 марта Руперт Брук спустился на берег египетского Порт-Саида. В Египте он успел посетить пирамиды, посмотреть на сфинксов, покататься по ночным улицам Каира на ослике. Однако во время военных учений Брук получил солнечный удар, к которому добавилась дизентерия. Ему пришлось провести целую неделю в гостинице Casino Palace, однако улучшение не наступало.
В четверг 8 апреля 1915 года поступил приказ возвращаться на Лемнос. Старшие и младшие офицеры стремились уговорить Брука остаться в Египте и не рисковать. Ему предлагали спокойную работу в штабе отряда, но он не согласился, стремясь лично принять участие в Галлипольской битве. Как сказал начальник штаба: «Я бы на его месте сделал то же самое...»
10 апреля корабль отправился на Лемнос. К тому моменту на рейде Лемноса было так много кораблей, что кораблю, на котором находился Руперт Брук, пришлось идти в бухту Трис Букес на юго-западе острова Скирос. 17 апреля корабль стоял на рейде Скироса. И именно там ему передали письмо, куда была вложена вырезка из газеты «The Times», где был напечатан репортаж о том, с каким волнением слушали люди его сонет «Солдат» из уст настоятеля Собора святого Павла в Лондоне во время его пасхальной проповеди.
Брук и его боевые товарищи проводили много времени на военных учениях. 20 апреля они отдыхали в оливковой роще, именно там, где сейчас находится его могила. Руперт отметил тогда «странный мир и красоту этой долины». В тот же вечер болезнь стала резко прогрессировать. Раздражение на верхней губе превратилось в воспаление, которое стало быстро распространяться. Врачи поставили страшный диагноз – заражение крови. 22 апреля его перевели на французский корабль-госпиталь. На корабле он был единственным пациентом в окружении 12 докторов и хирургов.
Скорее всего, солнечный удар, дизентерия и последующие несколько недель, когда Брук участвовал в военных учениях с высокой температурой, ослабили его настолько, что организм уже не мог противостоять новой инфекции. Вечером в пятницу 23 апреля Руперт Брук умер. Его друзья в теплых мягких лучах заката шли копать могилу для своего друга в ту же оливковую рощу, где буквально несколько дней назад они вместе отдыхали и обсуждали будущую высадку на Галлиполийский полуостров. У них оставалось слишком мало времени для организации похорон. В 6 утра на следующее утро они уходили к берегам Галлиполи, где проходило одно из самых крупных сражений Первой мировой войны в Средиземноморье.
Поэта похоронили до полуночи после короткой церемонии прощания в темной тишине пустой долины среди ароматов цветущего шалфея. А сама могила представляла собой пирамиду из камней с торчащим из нее деревянным крестом, где на греческом было написано:
«Здесь похоронен раб божий, младший лейтенант Британских ВМФ, который умер за освобождение Константинополя от турок».
Поэзия Брука – последняя волна светлой классической поэзии уходящих времен, времен, когда законы благородных королей и джентльменской внешней политики соблюдались всеми ведущими странами, а судьба армий и государств зависела от генеральных сражений, за которыми порой с холмов следили празднично одетые граждане. Первая мировая война по своим масштабам и количеству жертв похоронила Прошлое, снизив до минимума стоимость человеческой жизни. Впоследствии этот процесс довершила Вторая мировая война. Но романтику Руперту Бруку (может быть, к счастью) не пришлось созерцать это жуткое новое время. Он умер на пустом французском корабле-госпитале, в пустой палате (врачи ждали корабли с ранеными из Галлиполи), весной, в Эгейском море. Его душа растаяла в ярком апрельском закате весны 1915 года. Весна – символ юности и обновления, но греческий апрель стал знаком горя для всех, кто наслаждался поэзией последнего поэта Счастливых Времен.
Боевой товарищ Брука Деннис Браун писал впоследствии: «Возвращаясь из Александрии, мы на закате проходили мимо острова Руперта. Море и небо на востоке были серыми и туманными, но остров был виден на западе. Он был черным и необъятным, а над ним багровел малиновый нимб заката. Каждый оттенок неба и моря словно чтил его память, и казалось, что этот остров должен всегда сиять той славой, которую мы там похоронили».
Для кого-то Руперт Брук был самоотверженным идеалистом, погибшим за свою страну совсем молодым, для кого-то – сентиментальным патриотом, прославлявшим войну. Но вне зависимости от отношения к нему философов и поэтов он был явлением в английской и мировой литературе, поскольку в своих стихах смог передать частичку своего времени. Он всегда был искренен, открыт и в чем-то очень наивен. Именно таким его помнят и любят.
Романтизм всегда – это протест против рационализма, прагматизма и всех видов прогресса, уничтожающего Прошлое в его лучших проявлениях. Это своего рода бунт вечных детей, не признающих ничего, кроме эмоций и безрассудного бурлящего счастья. Романтикам необходимо окунаться во времена и среды, где природа настоящая, где перемешаны античность, средневековье, где танцуют нимфы, правят греческие боги, путешествуют и убивают жестоких драконов благородные рыцари. Они пытаются открыть изначальный мир человеческих чувств и настроений, зарядиться его энергией и донести ее до других. Для поэтов-романтиков реальность постоянно уходящее ностальгическое пространство, которое они стремятся воспеть и удержать. Они вступают в неравный поединок со временем, заранее зная исход этого противостояния. Но войны – главный враг романтизма. Поскольку сами по себе они возникают в момент радикальной смены эпох. Над романтиками смеются. Некоторые концептуалисты не находят в романтизме ничего интересного. Но в том и заключается суть романтизма, что он основан не на логике или изяществе чистой мысли, а на изысканности чувственного восприятия тонких миров прошлого, настоящего и будущего. Электричество этих трех ипостасей захватывает их воображение и озаряет написанные ими строки. Романтизм, как и все в этом мире, развивается по спирали. На ее очередном витке появляется новая плеяда гениальных творцов, которые пытаются вновь воссоздать ушедшие времена с их вечными ценностями и законами. Модернистские «атональные» поэты, привыкшие разрушать форму и препарировать субстанцию искусства, не в состоянии добраться своим острым скальпелем «поэтического патологоанатома» до эмоционального ядра удивительных стихов лучших представителей романтизма, к которым, несомненно, относится и Руперт Брук.
Гончаров А.С.
2017