Петрович, заранее выбрав наточенный ножик,
Пластинами тонкими резал, кряхтя, бастурму:
«Религии ваши – излишне тяжёлая ноша…
И спор теософский не нужен сейчас никому.
Наверно, легко отличит первокурсник субтильный
От церкви мечеть, синагогу, дацан и ашрам.
А мне на нюансы плевать: для меня холодильник –
Единственный в мире воистину правильный храм!
Лишь в нём прихожане находят реальную пищу –
И розовощёкий мажор, и седой инвалид.
Адепт холодильника новых конфессий не ищет!
Но, правда, толстеет от слишком усердных молитв...
А что ваши церкви дают? Скажем, тот же Исаакий:
Ни водки бухнуть, ни борща навернуть… Хренотень.
Туда и за так прогуляться захочет не всякий!
А вот к холодильнику двадцать подходов за день!
Музей или церковь? Где будут пылиться иконы?
Клянусь, что без знания этого я не умру.
Я лучше на масле пожарю глазунью с беконом
И пива холодного выпью с устатку в жару.
Магниты на дверце родней, чем церковные фрески.
Лишь дверцу открыл – началось отделенье слюны:
Бутылки с вином, ноздреватого сыра нарезка,
Гусиная печень и добрый кусок ветчины…
Проснусь среди ночи – урчит холодильник за стенкой.
И сразу легко, будто ноша упала с плеча.
Но чую, экскурсии шастают в храме частенько
Без спроса. И что характерно – всегда по ночам…
Дождётесь, злодеи – поставлю объект на охрану!
Без спроса нельзя заходить за святую черту!
Куском колбасы отгоню атеистов от храма –
Я без экскурсантов успешно молитву прочту!
Не надо зубрить, чтобы нашему богу молиться,
Арабский, церковно-славянский, латынь и иврит!
А ну, перед таинством сделали светлые лица!
А ну, замолчали, когда патриарх говорит!».
Звенели бокалы, звучали бравурные фразы,
Но к ночи сменились торжественной речи слова:
Петрович, склонившись багровым лицом к унитазу,
Молитву читал совершенно иным божествам
И думал о том, что реальность – жестокая драма,
Что так это запросто – в грязь угодить из князей,
И надо бы выбрать дорогу, ведущую к храму,
Но нынче предельно неясно, где храм, где музей.