Муаровые вздохи ветра, влюбленности неясный взгляд, притворно-приторная фраза- надежды призрачной коралловый закат.
Как трепетный смычек по мертвым струнам -- туманно-смутное признанье, пинг-понг игры очей, желанно-томное теней распознаванье.
Как ледяная лунная вода смывает лоск изысканно-старинных отношений под музыку бесстрастно-скрытого красноречивого молчанья.
И в непроглядном страсти лабиринте-благоразумия разлад -- есть тайные властительные связи -- и чувственности набегающий раскат.
Загадочный, как древний сфинкс гаданий. Насилье истиной приветствуй откровения Гекаты девственной с глазами Василиска.
Где смерч смертельного серроко взобьет любовников настой, где Мойры мраморные руки размелют дивный корень мандрагоры под вокализ Сирены томной.
И будет горьким шоколад и пройденная точка невозврата, фланированная, как ведьмин шерл цинизмом, мрачной.
Горячий пепел очага и сердца ужели призрачного счастья наважденья? Сердоликовый цвет античной геммы, как прикасанье пламени слегка...
Луны кошачьи острые стилеты впились в сырой прохладный свиток неба, таинственно-задумчивый аквамарин.
Нетленный драгоценный свиток неба с печатью инкрустаций звездных и вязью трепетных блистающих огней.
Лепечет грусть их роковые страсти, наивные виденья пораждая, непроходящее в причудливо-невинном свете дней.
В хрустальной свете дней очарованье, где иллюзорен мезальянс огня и влаги, в тумане спешно-драпированных гардин.
И острая стрела сакраментальной фразы прервет течение воспаленной мысли, в тенета лилы вдруг повергнув нас.
Пусть Лары -- очага туманного ревнивцы сплетают хитроумные интриги -- посредственна весьма Берканы пастораль.
Фламинго розовых иллюзий навязчивое повторенье приветствует желанная Лагуз -- судьбы блистательной кисейная вуаль.
Так драгоценное боа в карминно-розовом ликере отражаясь явил старинных линий шлейф в фиалково-вечерний час.