Вы никогда не замечали, что очарование новогодней наряженной ёлки как по волшебству исчезало на утро первого января? Утром она уже не кажется такой привлекательной и блеск мишуры становится тусклым и каким-то нелепым. Становится как-то стыдно и неудобно, только не понятно перед кем. Перед ёлкой или перед собой. Что ты в очередной раз поступила как порядочная сволочь и купила живую ёлку, которая через две недели будет стоять в толпе других таких же зелёных, только на помойке.
А вы никогда не сравнивали свои отношения с таким вот январским утром? Когда ты просыпаешься и вообще не понимаешь всю серьёзность и нелепость данной ситуации. И вчерашний романтический ужин потерял то очарование и милоту, которая, казалось будет длиться вечно. Это убийственное чувство, когда хочется провалиться сквозь землю.
Наши отношения и наша «Не дружба» зашла настолько далеко, что мы стали вести себя как пара школьников.
Каждое утро я будила его бесчисленными звонками, что бы он не опоздал на работу. После работы мы срывались и летели на встречу друг с другом, что бы увидеться на десять минут за чашкой кофе. Я опускала свои ледяные руки в его, и была абсолютно счастлива. А он подносил их к своим губам и целовал, смотря при этом мне в глаза.
«В таких глазах и утонуть не жаль»,- всё время думала я. И утонула. Эти черные огромные, круглые, как блюдца глаза стали для меня бездной, в которую я летела и летела. И это было прекрасно. Но даже и бездна должна когда-то кончится. Но мне было все равно, я послушно падала.
Утро выдалось морозным и солнечным, мы лежали на белых простынях и как-то странно друг друга рассматривали. Я вспомнила про ёлку. Странно, ночью все было по другому, более волшебно.
«Это утро, детка», - зло ухмыльнулось моё подсознание.
- Твой бывший муж просто дебил, раз не ценил тебя. Ты и тут оказалось идеальной.
«Вау! А парень-то на рекорд идёт! Какие изысканные комплименты!»
- Спасибо,- только пропищала я и начала собираться домой.
Приехав домой, я ходила из угла в угол и сгорала от стыда. Он молчал и я молчала. Я с облегчением вздохнула, всё нормально, всё закончилось как должно было закончиться. Без слёз, истерик и разбитого сердца. Про себя я улыбнулась, вспомнив то, как опускала свои руки в его, такие теплые и необычные, как целовались у краткой, что бы никто не видел, как врали про дежурства, а на самом деле проводили вечера вместе, как колесили по ночному городу, как его рука уверенно держала мою. Это было прекрасно, даже сейчас, когда я пишу об этом, в животе летают бабочки. Но я то знаю, что это желудок сжимается до крошечных размеров, и поднимается куда-то к горлу (это конечно же шутка).
Следующий день тоже прошел в молчании. Он не выдержал к вечеру. Позвонил. Скучает. И я скучаю. Как безумная, как душевно больная. И всё покатилось как снежный ком: встречи, ссоры, безумный секс. И так по кругу. Мы не могли ни минуты друг без друга. Пережили два вынужденных расставания. Я летела его встречать на вокзал как безумная, не замечая гололеда в два часа ночи. А когда мы увиделись, он просто обнял меня и мы так стояли очень долго, ни говоря ни слова. Стоит ли говорить о том, что это как раз то состояние, когда внутри что то «Ухает». У меня так было в детстве. Когда мы приезжали к бабушке и вот уже стоим перед калиткой, а она не знает, что мы сейчас войдём, и внутри что-то «Ухает» от такого счастья. Я до сих пор помню это. И с ним так же. Мы стояли на морозе и не замечали его, а внутри всё превращалось в эхо.
А потом всё опять по кругу. Но требования стали расти к друг другу, звонки стали редкостью, но когда мы встречались, как будто бы ничего и не менялось. Чувственность и нежность. Мы могли просто сидеть напротив друг друга и смотреть в глаза, и просто молчать. Это молчание было громче слов, оно оглушало.
Моя голова лежала у него на коленях, и сквозь сон я чувствовала, что он гладит меня по щеке.
- Мне пора, а ты спи.
- Я тебя провожу,- несвязно прошептала я.
И он уехал. Уехал и всё. Звонки стали единичные и то по работе, когда я не знала, как написать правильно какой-то травматологический диагноз в истории болезни. Он же почти никогда не звонил. Стучать в закрытую дверь я больше не стала. А смысл?
Я проснулась утром и увидела потускневшую и совсем не праздничную мишуру на ёлке. Вот оно, утро 1 января. Безрадостное и тяжёлое. Тяжелое не из за похмельного синдрома, а от того, что на мои плечи опять плюхнулся мешок с камнями. И ёлка, которая еще несколько часов назад переливалась яркими и радостными огоньками стала какой-то тусклой и уродливой. Я наконец-то нашла дно бездны. Ужасно больно.
Нет нет…это не могло со мной случиться. У нас была договорённость о том, что это всё временно и совсем не серьёзно. Но всё говорило об обратном. И даже кран, который предательски капал, больше этого не делал после его волшебных рук. Излечившийся кран, явно, чувствовал себя лучше, чем я. Я чувствовала себя ёлкой, на утро первого января.