Величие всякого ремесла, может быть,
в том и состоит, что оно объединяет людей: ибо ничего нет в мире драгоценнее уз, соединяющих человека..
АНТТУАН ДЕ СЕНТ ЭКЗЮПЕРИ.
ГОСПОЖЕ ЭЛИТЕ И ГОСПОДАМ
ИНТЕЛЛИГЕНТАМ,,
ВЛЮБЛЁННЫХ В САМИХ СЕБЯ.
Мастистые редакторы престижных
Журналов, альманахов и газет
И всех изданий дорогих, элитных,
Которые читает высший свет,
В котором чересчур полно пороков
Людских, умело скрытых мишурой
Торжественно влюблённых моветонов
В сомнительный талант и разум свой,
Которым, если вдуматься серьёзно,
У плебса, иль по-ихнему черни,
Цена равна, сказать по-русски просто,
Текущей с носа в холода сопли,
Вас Вальдемар Садык виршом желает,
Ведь он по званию плебей,
Ибо он в шахте уголь добывает
И коз пасёт в жару и дни дождей:
«Чем отличается поэт от виршиплёта,
А литератор пишущий статьи,
В которых по заказу хвалит он кого-то,
Кого клянёт в них он на все лады;
Или писатель пишущий романы
Длиннее, чем китайская стена,
Про воровство и секс, и рестораны,
В которых развлекается шпана,
По-современному элитный люмпен,
Порочностью и ленью заражён,
Как трутень он в большом пчелином улье,
И по-народному бездельник и пижон,
От писаря или от шелкопёра,
Как принято в элите называть,
Крестьянина, рабочего, вахтёра,
Способных и стихи, рассказы сочинять;
Интеллигент без мер самовлюблённый
В своё единственное «я»,
Или политик, властью упоённый,
Считающий омфалосом себя
Артист кино, певец или певица,
Конферансье или же референт,
Плясать на балах званых мастерица,
Короче говоря, любой интеллигент
От плотника, строителя, шахтёра
Ассенизатора и рыбака,
И тракториста, дворника, шофёра,
Доярки, маляра и пастуха,
Которых труд так обществу полезный,
И без которого всем людям нельзя жить,
И без которого, как всем известно,
Лишь только обезьяной можно быть:
Нельзя писать романы и поэмы,
И сочинять симфонии, стихи,
В уютном кабинете на любые темы
Писать произведения свои;
Политикой, искусством заниматься,
И творчеством, чтоб проявить себя,
Потом чтоб славой наслаждаться,
Причислить до элиты своё «я»,
Которое такое ж величаво,
Как у народа разного труда
Полезного для общества, раззява,
Или же салобай, не помнящий родства.
Естественно, интеллигенты и элита,
Влюблённые безмерно лишь в самих себя,
И эта вся олигархическая свита,
Мужи власть предержащие, руля
Страной и государством, как угодно,
Хотя по конституции им власть дана
Народом трудовым, и значится народной
Власть в государстве быть должна,
Считали и считают, только скрытно,
Весь трудовой народ орудием т уда,
Но говорящим, думающим сытно
Поесть, заняться сексом и попить вина,
На большее, они все так считают,
Народ из подлородного родства,
Как меж собой трудящих называют,
Всё ж неспособен, ибо стать не та.
Но ошибаются интеллигенты и элита,
Что трудовой народ для них есть раб и плебс,
Глухой, немой и в массе неразвитый,
Имеет три извилины: еда, питьё и секс.
И неспособен в массе заниматься
Политикой, искусством, сочинять
Поэзию и прозу, государством
Он неспособен также управлять.
Его удел обслуживать элиту,
Интеллигентов, государственных мужей
И духовенство, всяких сибаритов,
Инфантов из олигархических семей.
И Лев Толстой и Антон Чехов,
Другие с ними классики-творцы
Поэзии и прозы лишь со смехом
К интеллигентам относились, и
Мокрицами их часто называли,
Способными за деньги на подлог,
Предательство и клевету, считали:
Самовлюблённый человек убог,
Душой и разумом своим подобен
Рабовладельцу, даже дикарю,
Который в обществе свободном жить не годен,
А только в стае, подобной лишь ему,
Считающим, что только деньги могут,
И сила, власть возвысится над всем
Народом трудовым, в котором много
Талантов, нравственности больше, чем
В так называемой поэтами элите,
В интеллигентов, неспособных прокормить
Самих себя, но любящих, уж извините,
За чужой счёт пожрать и покутить.
А чтобы делала тогда элита
И все интеллигенты, если бы не плебс,
Трудом которого богатства все добыты,
Благодаря которому они и есть.
Ибо без плебса не было б заводов,
Дорог и шахт, и фабрик, и домов
Жилых и отдыха для всех народов,
Больниц, театров, школ и детсадов;
Не убирались б улицы, проспекты
И площади, и парки, и сады,
Не убирался б мусор, туалетны
Места б не чистились, и чистоты
Повсюду, где так званая элита
И те самовлюблённые в себя
Интеллигенты, в общем, вся та свита,
Которая лишь силой создана
И преступлением перед всевышним,
Создавшим человека для труда,
Который делает его душою чистым
И благородным во всяки времена,
Не было б, и лишь сплошна геенна только
Заполнила б пространство смрадом всё,
И дикость воцарилась бы невольно
И, как в болоте гиблом, всё равно
Она б в фекалиях своих утопла,
Покрылась шерстью, грязью, как
орангутанг,
Подобно диким зверям стала б злобной –
Для добрых дел ума нет в обезьян.
Они ж без плебса, как дитя без няни,
Иль старики больные, даже ведь
Которые не могут в жизни сами
Ни есть, ни пить, ни даже сопли утереть.
А плебс всё в жизни делает руками
Своими сам, и тем гордиться он,
Что кормит сам себя, туда плодами
С элитой делится, и убеждён:
Настанет день – не будет тогда плебса,
Самовлюблённые, элита в мир иной
Уйдут, восторжествует повсеместно
Любовь и Труд, И Дружба, и Покой.
Чем отличается поэт от виршиплёта,
Сказать и рассудить лишь может Аполлон,
А критик – человек, которому охота
Похвастаться пред обществом, что он
Знаток искусства, творчества, и право
Ему дано лишь только одному
Критиковать всё то, что не понраву,
С большим упрямством, только лишь ему;
Кого назвать поэтом и причислить
К великим и к любимцам всех людей,
Ибо, чего греха таить, зависит
Творца успех среди элиты всей;
Кого назвать презренно виршиплётом
Виршами обозвать его стихи,
И, как шигуке, рвущей голубя сналёта,
Излить неудовольствия своей души,
Которой свойственна самовлюблённость,
Способной забывать Христа завет,
Что тот, кто посудить имеет злостность,
В того добра и бога в сердце нет,
И не было, и даже быть не может,
Так как влюблённый в «я» своё
Добром и богом сердце не тревожит,
И потому народ трудящий знает, что
Безбожный человек – душою критик,
Он и в добре всегда находит зло,
И, как любой бездельник, в жизни нытик,
Он критикует без разбора всё.
Души его не дали вдохновенья
Или таланта, хоть какого, быть творцом
Поэм, рассказов, иль стихотворенья
Господь, природа а лишь быть певцом
Пошлейших пасквилей и недовольства,
Придирок мелочных и даже клеветы,
Самовлюблённого собою пустозвонства
Для очерненья явной красоты
Творения творца, его таланта,
Что при рожденьи дал ему сам бог,
И выставить творца как обскуранта,
Назвать бездарным для поэта его слог.
Критиковать – ума ли много надо?!
У каждого есть ахиллесова пята,
Но вечно недовольным лишь отрада
Чернить других, и только лишь себя
Представить обществу причисленным к элите,
Сидящей на Парнасе вся в венках,
Самовлюблённостью которая повита
Такой, что трудно выразить в словах,
Да и не хватит описать её бумаги,
Чернил и перьев, не золотых – простых,
Ибо по сущности они бедняги:
Элита, критики, так как у них
Нет в душах той действительной свободы,
Которой чужды власть, богатство и почёт,
И слава, уходящая чрез годы,
И всё, чем в себя влюблённый человек живёт.
А разве можно нищету и несвободу
Души самовлюблённой описать,
Чтоб показать её всему народу
И с горечью души ему сказать:
Со времён Саши Пушкина известно
Всем людям со скамейки школьной то,
Хотя поэтам всем это не лестно,
Но память ведь народа хранит, что
Поэт не дорожит любовию народной,
Ибо он царь, влюблённый в самого себя,
Живёт один, идёт дорогою свободной
К богатству, славе по велению ума.
А виршиплёт он плебс, толпы сторонник,
И с ней живёт, и сочиняет иногда
Свои вирши, и он поклонник
Для общества полезного труда.
Как царь, в дворце и роскоши живущий,
От плебса отличается, верней,
Несходен с ним, - ведь он же неимущий,
И предназначен он трудиться на царей,
Так и поэт, зачисливший себя в элиту
И возомнив себя для всех царём,
Живёт один, подобно сибариту,
Труд презирая, и вот в том
Ничуть несходен с виршиплётом,
На созидательный способным труд
Такой, что у поэтов всех бывает рвота.,
И от которого они стремглав бегут.
Иисус Христос, когда давно ученье
Всем людям проповедовал своё,
Взывая их к добру, он без сомненья
От сердца сеял доброе зерно.
Он говорил, что люди дети божьи,
И перед богом они все равны:
Не убивай, не прикрывайся ложью,
Не ставь себя всех выше ты;
Не вынимай сучок из глаза, видя
Его у брата духом своего,
Сначала, никому вреда не чиня,
Из глаза своего ты вынь бревно;
Какую меру брату вы даёте,
Такой же мерой он отмерить вам,
И, если ближнему хулу несёте
Не избежать тога хулы и вам;
И не судите брата своего поспешно,
На это право имеет только бог,
Ибо, как судят те, что сами грешны,
И их судить так будут – вот итог.
Все люди, чтящие Христа душою,
Заветы и учение его
И ставят равенство меж ближним и
собою,
Умом, душой и сердцем знают, что
Стремление до славы и богатства
У человека крадет, словно вор,
Свободу, дружбу и любовь до братства,
И навлекает на него позор.
Ведь человеку во Христе постыдно
Без дружбы жить, без братства и любви,
Ко ближнему, открыто или скрытно
Собою возвышаться над людьми
И презирать трудящихся из плебса,
И быть по отношению к нему
Надменно гордым, как потомок rex'a,,
Хоть хуже сам его, и потому
Напомнить плебс виршом желает,
Который он, бывает, сочиняет
Во время отдыха или труда
Христа Иисусу вещие слова,
Душой своей желая человеку
Добра, словами господа Христос изрек:
Дана с небес суббота человеку,
А не субботе вовсе человек,
Самовлюблённым всем интеллигентам,
И всей злите званой, рядом с ней,
Продажным, презираемым агентам,
Давно известных подлостью своей,
Который трудиться, как пчёлка летом,
Способный людям благо создавать,
А после всех трудов – здесь нет секрета –
Приятно также любит отдыхать.
Поэтому элита, как и та суббота
Назначена ему, чтоб развлекать,
Чтоб он, когда свободен – нет работы, -
Не в состоянии был бунтовать
Она развеселит его и спляшет,
Споёт, расскажет прозу и стихи,
Кино, спектакль, концерт и цирк покажет,
Симфонию сыграет для души
Артист кино, певец или певица,
Актёр и юморист, и танцюрист,
Модель, раскрашенная, словно фазан-птица,
И клоун цирка, и эквилибрист;
Интеллигент со шкиперской бородкой,
С лукавыми глазами и душой,
Пропитанный духами, больше водкой,
И с саквояжем, набитым клеветой;
Ансамбли разные и коллективы,
Кружки, союзы творческих людей,
Поэты и политики спесивы,
Писатели романов, повестей;
И композиторы, и духовенство,
Художники и скульпторы, творцы
Модерна, реализма, декадентства
И государства разные мужи;
Карикатуристы и спортсмены,
Ораторы, партийные вожди,
И вся элита, даже бизнесмены
Для плебса предназначены они.
Так что, мастистые редакторы престижных
Изданий всех, что любит высший свет,
Для плебса по цене элитной недоступных,
Да и читать ему их интереса нет,
Ибо ведь вы на все его вопросы
Ответа не даёте, и его
Все сочинения в стихах и прозе
Не будете печатать всё равно.
И потому плебс говорит открыто
Простым, не вычурным, виршом своим,
Из глубины души в час отдыха добытом,
Хоть заурядным, но творческим умом.
И пусть интеллигенты, вся элита,
Самовлюблённые в величие своё,
Плебс презирают скрытно и открыто,
Он с давних пор ведь знает только, что
Иисус Христос сказал до нашей эры:
«Народ трудящий – ты соль земли,
А вся элита – это лишь химера,
Погрязшая в интригах и во лжи.
Самовлюблённые, считающие счастьем
Безделье и богатство для себя,
Пусть помнят, что души они ненастье,
Она свободной ведь не будет никогда.
А индивид с душой, умом и верой,
Что человеком богом наречён,
Богат, блескуч, или же беден, серый,
И з праха вызванный, быть прахом обречён».
Как верно сказано, и просто очень
Христом-учителем, считающим людей
Всех равными пред богом, между прочим,
Семьёй большой, единой, и что в ней
Быть не должно ни споров, разногласья,
А лишь согласие и дружба, мир,
Чтоб не было насильства, самовластья,
И что один господь у них кумир.
А плебсу остаётся лишь добавить
К словам Христа – учителя добра,
Народом всем лишь может только править
Одна народа мудрость навека,
Ибо у мудрости народной нет кумира,
Она сам ему его и власть, кумир,
И только ей звучит народа лира,
Она одна хранит любовь и мир,
К которому стремятся все народы
Профессий разных, разного труда,
Одолевая тяжкие невзгоды,
И он, народ, считается лишь мудрым, а
Мудростью чтившие, самовлюблённость,
Не понимают, что это обман,
Даже великая разума склонность
К глупости, свойственной лишь дикарям
И варварам, жаждущим власти, богатства,
Презренье имея к труду и уму
Всем людям трудящим, противники братства
И искренней дружбы, и вот потому
Ничтожнее нет никого ведь на свете
Самовлюблённых в себя лишь людей,
Народу труда они, всё же поверьте,
Убогими видятся, даже скорей,
Чем люди, которых путь жизни отмечен
Делами полезными обществу; им
Приходиться в жизни кормить душ увечье
Убогое всем самолюбьем своим;
И каторге жизнь и тюрьме их подобна,
Их отделяет от общества всех
Самовлюблённость вся, что свободна,
Как совесть того, кто свершает свой грех,
Который согласно от бога закона
И по завету Иисуса Христа
Является верным всем людям исконно,
Кумиром любого считать, и себя.
Кто хочет сказать, что народ me eum esse,
И равным считает он с богом себя,
В нём мудрости нет, а глупости плесень
Покрыла весь разум его навсегда.
*****