Унылые злодеи, в злобной муке
Покойника обрили в каторжный наряд.
Вокруг огни и лающие звуки -
То ночь вступает в свой обряд.
То злые маски - нет, то чьи-то лица,
Которые никогда мне не забыть.
Вот бархатные, нежные ресницы,
Которых никогда не разлюбить.
Неслышный стон, восторга крик
Вошёл на вдохе, умерев на взлёте.
И сразу вечность превратилась в миг
На бреющем, безжизненном полете.
Я улетел на мятой простыне,
Вошел на алкогольную орбиту.
Глаза нарисовал в подъезде, на стене,
С бутылкой съев нежданную обиду.
Плевком своим мне жажду утолить?
Или забыться, обняв чьи-то плечи?
Иль водкою тоску усугубить,
Гася рукою плавленные свечи.
Я в траурном веселье веселюсь,
Я злобно лаю и смеюсь до стона.
Я все не каюсь, я все больше злюсь,
И бью поклоны у хмельного трона.
Я помню все, и все я позабыл
До рвотных судорог, до смертного порога.
Я не успел, тебя не долюбил
На тусклой полосе чужого долга.
Я понял - никогда мороз не сможет
Мне ледяного сердца остудить.
Любовь моя свирепо жжёт и гложет,
Не успевая жажду утолить.
Мои стихи в ободранных простенках,
Мои мечты в накуренной ночи.
Спасая душу, напиваюсь в стельку
Под звёздный грохот черной саранчи.
Я обнял ночь в весёленьком угаре,
Забыв про счастье и про Страшный Суд.
Я обнял ночь, я утонул в печали,
Оковы сбросив чьих-то нежных рук.
январь 1994
Иллюстрация: А. Оболенский "Сомнамбула", холст, масло.
https://illustrators.ru/users/aleksandr-obolenskiy