Я сын рабыни и раба
И сам рождён рабом.
Моя несчастная судьба
Замыслила о том.
Я с детства знал, что значит плеть
И огненный металл.
Учился ползать и терпеть
И ноги целовал.
Сказали мне, что от того
Не деться никуда,
Что есть для блага моего
Большие господа.
И на больших таких господ
Смотрел я снизу вверх.
И знал, что я всего лишь скот
И месиво для тех.
Но вот в забытые края
Забрёл певец один.
И он сказал мне, что и я,
Я тоже господин.
И что я тоже человек,
Такой же, как и те,
Кому мне суждено вовек
Повинности нести.
Что я могу не быть рабом,
Не быть, коль не хочу.
Что понапрасну я терплю,
Страдаю и молчу
И мы его за это в ночь
Прогнали всей толпой.
- Иди отсюда, умник, прочь
Ступай себе домой!
Я плюнул страннику вослед
И с горечью смотрел,
Как его тёмный силуэт
В закате догорел.
С тех пор я сникнул и ослаб,
И потерял покой.
Мне снилось то, что я не раб,
И был я сам не свой.
Как прежде, сотни долгих дней
Сгорали в синеве.
Но мысль предерзкая в моей
Царила голове.
И вот, когда тяжёлый кнут
Упал на старика.
Моя перехватила жгут
Окрепшая рука.
Но отчего я мстить готов
Ведь видел и тогда,
Как убивают стариков
Большие господа?
Но что-то в этот раз во мне
Зашевелилось вдруг,
И сердце вспыхнуло в огне,
Окрепли мышцы рук.
В порыве гнева своего
Кнут выхватив из сил,
Я до смерти забил того,
Кто руку заносил.
И к страшной казне для меня
Поступок мой привёл.
Но в жарком пламени огня
Свободу я обрёл.
А ветры пепел мой несут,
И призраком борьбы
Я слышу, как оковы рвут
Восставшие рабы.