По снежной дороге летит пелена,
дорога едва различима.
Бредет, спотыкаясь, по ней лейтенант —
единственный выживший. Мимо
полян и пролесков. Рождественский снег —
как будто с трофейных открыток —
засыпал уже восемьсот человек,
расстрелянных здесь из зениток.
От них не осталось ни тел, ни имен:
снаряды их рвали на части.
Смешался с родимой землей батальон
и с утренним снегом отчасти.
Никем не желанная, страшная смерть.
Но, может быть, даже страшнее
все то, что пришлось им пред смертью стерпеть —
голодными, в мерзлой траншее
с десятком патронов, с винтовкой в руках
ждать танков немецких колонну
и мат от холеных штабистов полка
выслушивать по телефону.
Удерживать обледенелый подвал,
где кровь застывает живая,
где около стен вещество в позвонках
от холода затвердевает.
Согласно приказу «Ни шагу назад!»
часами лежать под обстрелом,
всем телом предчувствуя каждый снаряд
и в землю врастая всем телом.
По снежной дороге летит пелена,
везут маскхалаты и лыжи...
Пойдет тот единственный под трибунал,
кто волею случая выжил.