А графа обвинивши в воровстве чужих, как примерещилось, жемчужин,
графине комильфо ли быть в родстве с таким, вполне когда-то милым, мужем?
Её увещевали, кто как мог: жемчужины его другого сорта!
Но не смолкал графинин монолог: мол, вор, и всё! – талдычила упёрто.
Однако же, вопя, что граф был вор, за Ан-ной вслед не бросилась на рельсы,
когда семь вилок на банкете спёр мил-друг национальности карельской.
А в кабинете, за своим столом, «забив» на визг супруги окаянной,
писал стихи чудесные в альбом штабс-капитан гвардейский, граф Туманный.
Под вечер за бутылкой Chardonnay он их прочтёт поручику Ежову,
упомянув, с усмешкой, о жене, что, мол, графине «поздно пить боржоми».
…Графиня изменившимся лицом бежит пруду ©, (уж ох, мне эти «лица»!)
А графа обозвавши подлецом, куда теперь ей? Только утопиться!