Посмотри как радостна мама,
Когда ночью приходишь домой.
В мыслях её концовка драмы,
В мыслях её настаёт покой.
Ты шумел, веселился с товарищем,
Или пел про любовь под луной.
А у мамы в груди пожарище,
Сидит одна в тишине гробовой.
Ты в ночи позабыл о родителях,
Из горлышка в горло сливается ром.
На стойке бара, весь осветителях,
С матом стихи изрыгаешь ртом.
Залез на бар в грязных ботинках,
Ты поэт, тебе и на это плевать.
Твои мысли о брюнетках и блондинках,
С которыми жаждешь ты танцевать.
Качнуться груди перед пьяным взором,
И теперь тебе от них не уйти.
Качаясь пьяный, слез с позором,
Решил к той милой подойти.
"Мадемуазель, как Ваше имя?
- Спросил, корячась у стола -
"Прекрасный день, Как Ваше вымя,
Как святейшей Руси купола."
Она молчала, лишь покраснела,
Сдался ей этот невеликий поэт.
Толпа гадюшника вопила и ревела,
А ты рисовал свой автопортрет:
"Скажи, красотка молчаливая,
Ведь не нравятся тебе хорошие.
А нравятся поэты и драчливые,
Возносящие принцесс на горошину."
Молчала девчонка та беззащитная,
Вселяя желанием тебя красоты.
Нежная, добрая, такая наивная,
Не поэт бушующий, не ты.
"Что ты делаешь в этом баре?
Что здесь делаешь в поздний час?
Здесь веселье в пьяном угаре,
Увести позвольте вас сейчас."
Она молчала. И смотрела!
На тебя печальным взглядом.
От жара щек, чуть не сгорела,
Попивая сок с прозрачным льдом.
Ты смотрел на неё взъерошенный,
И тогда ты мечтал об одном.
С ней бы быть, и по хорошему,
Каждый день с ней быть перед сном.
Она смотрела на тебя растеряно,
Видела травму поэта души.
Она видела взгляд твой потерянный,
Потому ты её не смешил.
Те, что смеялись, от смеха плакали,
Когда как олень, веселясь, ты скакал.
Тебе за их счет ещё рома накапали,
Лишь бы ты ещё громче читал.
Над тобой насмехались, хихикали,
"Невеликий поэт, ты тварь!"
А порой даже палкой тыкали:
"Давай валяйся и гутарь!"
А она сидела в углу, в стороночке,
Попивая свой сок со льдом,
Прислушиваясь к каждой строчке,
Связавшего Гав с Котом.
(С)Кот Гав не о себе...