В затхлом воздухе свет вырастает подобно крыльям, чтоб отсчитывать миг: что вспомнили, что забыли, чтоб, как куклы, сидеть, покрытые слоем пыли, в этом городе-горле-пасти и остывать. Посмотри на него: в высотках алеет солнце; мир смердит, словно труп; мы будто сидим в колодце, и никто никуда, конечно же, не вернется, так как каждый пришит к товарищу на два шва, и теперь ни домов, ни окон, ни старой дружбы: мир расхлябан и мёртв, не полностью, но разрушен, больше нет никого, кто шёл бы по наши души - ни спасать, ни убить, ни сделать прямой приказ. Каждый смотрит сквозь свет и падает дальше в бездну, ибо что будет дальше, господу неизвестно, ибо господа нет, и нам не играют мессы.
Как не думать о том, кого ты опять не спас, если крови вокруг - умойся и дай другому, ибо хватит на всех, кто шляется здесь без дома. Мы похожи на псов; мы - твари, и каждый сломан незажившим ранением, пулей шальной в груди. Безнадёга в крови отравляет давно сверх меры. Посмотри, кто из нас всё так же во что-то верит; да, теперь навсегда повсюду открыты двери, только в них отчего-то некому заходить.
И куда теперь плыть, когда и тонуть не в силах: кого страх не сломал - отчаянием додавило; посмотри: новый мир какой-то не к месту милый, только нам туда никакого прохода нет; и куда же взглянуть, коль всюду руины с дымом?
Вот стреляешь в висок, но вновь попадаешь мимо, умываешь лицо - с лица не стираешь грима, и все будто во сне, в безумном и страшном сне.
В пыльном мареве свет вырастает подобно нимбу. Мы забыли шаги, вросли по границе Лимба и свободны теперь от прошлых своих ошибок, и теперь выбирать - хоть горстку свинца в висок, хоть чертей в табакерке, водку, цветы в ладонях, хоть работу, хоть слово, даже поклон иконе.
Апокалипсис умер: всадники, твари, кони.
Каждый сам себе бог,
так просто взглянуть в лицо и глядеть теперь как остатки небесных лестниц отпускают нас всех, безмолвных и неизвестных, и бежать в новый мир, оставив в руинах песни, рисовать этот мир обломком карандаша, и идти теперь всем туда, где в разы теплее, не смотреть на костёр, в котором руины тлеют.
и искать новый мир и в зеркало плакать: deus, и смеяться, и жить,
и снова бежать,
бежать.