* * *
Охапка белых астр в стеклянной вазе
и ворох книг потёртых на столе,
вы знаете о полуночном часе,
когда былое кажется светлей.
Когда со мной из дней ушедших други,
безмолвно возгораясь, говорят...
И лист бумажный слепо гладят руки,
как лист кленовый в давний листопад...
* * *
Слышишь, мелодию плавно и точно выводит
тот, у кого это клеится, - лабух ли гений?
Cлышишь, всегда недовольное время уходит?
С шорохом прячется в ворох кленовый осенний...
Чуешь ли? Это ведь трудное благо - услышать
даже себя самого, даже кроткого брата.
Дышит простуженно осень. А светит ли выжить -
знает лишь очень большого умища палата.
Рядом с палатою мер и весов, по соседству
с будкой-киоском, с ларьком всенародно-всеядным,
рушатся с ходу на цель беспородные средства,
свет разжижается в воздухе чёрном, бесплатном.
Мокрых огней и промозглого вечера гамма -
вряд ли уступит в живучести золоту-сини.
Темень ломая, в разломе царит панорама,
магний дуги, магнетизм неопознанных линий.
Это мелодию, дудку строгая, выводит
кроткого отрока никелированый ножик,
это иглу прямо в мышцу сердечную вводит
скорая помощь созвучий, досель невозможных...