Она была одна, как перст,
глядящий в небеса без тени
и отражений. Всех ступеней
и всей бесчисленности верст
она могла не одолеть
для совершенствованья духа.
И сердце оставалось глухо
к увещеваньям – не болеть.
Должно быть всё подчинено –
сердечное и разум тоже –
единой цели. Мне, прохожей,
случайно глянувшей в окно
и отшатнувшейся с испугом,
явленье чуждо было это.
Я улыбнулась блику света,
шнурок, стянувший косу туго,
распущен был. И, напевая
веселый простенький мотив,
какой-то воле супротив,
я возрождалась, забывая,
что всё ж – Судьба сводила нас…
и я… не отводила глаз…