...А было то тому назад полвека
И кажется, что было не со мной,
А прячется в коробке черепной
Какого-то другого человека.
Цвела весна. Лил свет во все углы
В обычной однокомнатной квартире,
Где складываться начали — милы —
Мои воспоминания о мире.
Я жил у тёти с дедушкой моим.
Мне шёл тогда четырнадцатый что ли?
Легко учился в музыкальной школе,
А на баяне был неотразим.
Неплохо нам втроём казалось жить,
Заботясь друг о друге понемножку.
Я должен был полы сегодня мыть,
Из овощного принести картошку.
Смешные цены были в это время —
Три пятачка за целый килограмм!
Я дань отдам скворчащим беляшам,
Определённо, в следующей поэме.
О, винегрет! О, сырники! В меню!
Гуляш, окрошка, драники, пельмени!..
Я перед вами встал бы на колени,
Но своему герою не вменю.
Пусть по полу спокойно возит тряпкой,
Живёт без капитала и вранья.
Пусть ходит в школу с неизменной папкой,
Осознавая собственное "я".
Пусть тётка в дневнике его находит
Лишь то, чем возгордится вся родня.
Пусть в жизни у него, как у меня,
Лишь лучшее блистательно выходит!
I
Она жила со мной в одном дворе,
Как все играла в баскетбол за школой,
И по весенней, солнечной поре
Была такой же солнечно весёлой,
Небесно и светло голубоглазой,
Красивее красавиц из кино
Так ярко, что в глазах моих темно
Непостижимо становилось сразу.
Казалось, будто обликом она
Меня неслышно, внятно окликала,
Тревожащей загадкою полна,
Манила за собой и прогоняла.
Я даже, мне неловко вспоминать,
Подглядывал за нею из подъезда —
Пытался ту загадку разгадать,
Но было всё, ей-богу, бесполезно.
Ухаживать я просто не умел,
Об этом лишь мечтая осторожно:
Сводить в кино, нести портфель, возможно —
Подростковой фантазии предел.
События тянулись не спеша,
Уроки в школе, музыка и книги —
Всё впитывала юная душа
Витальным*, хлебным запахом ковриги.
Был несравненным каждый новый день
И свежим, и насквозь прозрачным воздух,
Порою мысли были набекрень
О космосе и настоящих звёздах.
Ходили на экскурсии всем классом
То в Политех, то на завод "СК"**.
Вела нас трелью школьного звонка
Судьба ширококлёшая с запасом.
Олимпиады, химия, труды,
Бассейны, танцев бальных искушение
Влекли в неутомимое движение
Философа, пока без бороды.
И сломанные лыжи, и коньки,
И караси с удачливой рыбалки...
И были эти мелочи не жалки,
Поскольку чувства были высоки.
Мне как-то надо девочку назвать.
Ну, скажем, Лена. Лена Кудряшова.
Я был влюблён в полнейшем смысле слова,
И, видимо, не мог того скрывать.
Однажды одноклассник Игорёк,
С которым за одной сидели партой,
К себе моё внимание привлёк,
Изображая фокусника с картой.
И вдруг пообещал мне раздобыть
В подарок фотографию Елены.
Я клюнул на слова его мгновенно,
Не размышляя. Так тому и быть.
Три долгих дня обещанного ждал,
Но представлял подобное едва ли:
Меня немилосердно разыграли
И фото Игорь детское достал.
Я взять его, конечно, отказался
Совсем разочарован и уныл.
Я маленьких девчонок не любил —
С сестрёнкой младшей "горя навидался".
И далее пошло всё, как обычно:
Учёба, книги, музыка, мечты,
По общим меркам — скромно и прилично,
Без паники и лишней суеты.
В ту пору мы сдружились с пареньком,
Который жил площадкою пониже.
Учился он в училище речном,
Был по природе к реализму ближе,
И тоже был Еленою пленён.
Пусть и не так возвышенно влюблён,
Но понимал мои переживания,
Лирические думы и мечтания.
Мы с Александром были заодно,
Научную фантастику любили,
На Фантомаса, помнится, ходили,
Потом на Макса Линдера в кино.
Гайдая обожали мы всерьёз,
А денег на билеты не хватало —
Ходили подрабатывать на "ДОЗ"*** —
Кидать дровишки в кузов самосвала.
Давали за машину три рубля —
Ни воровать, ни вымогать не надо.
На эскимо, на плитку шоколада,
На что другое "вящей пользы для..."
У Сани (как его я называл)
Две маленьких сестрёнки, мама, отчим.
Обычная семья — не идеал,
Но и других не хуже, между прочим.
Он занимался плаваньем тогда,
По-доброму завидовал баяну,
Со слухом у него была беда,
Хотя совсем чуть-чуть, грешить не стану.
К нему "на телевизор" я порой
Захаживал и просто повидаться.
Мне было интересно с ним общаться,
Он был мне и товарищ, и герой.
Речник готовый без пяти минут,
А мне ещё учиться, да учиться...
И не случайно в первый раз побриться
Одновременно мы решили тут.
Природная стыдливость промеж нас
Немногое оставила для тайны,
Но не были и знанья чрезвычайны
Довольно непристойные подчас.
Нас улица не слишком увлекала —
Труд чаровал романтикой сильней,
И правда жизни больше волновала
Недостижимой стороной своей.
Мы жили в самой лучшей из всех стран,
Из всех существовавших на планете —
Её неизбалованные дети,
Где тайно был рождён большой обман.
Мы сами, чуть пораньше рождены,
Его почти никак не ощущали,
Но самый главный класс моей страны
Уже тайком от власти отстраняли.
И мог ли я тогда предполагать,
Что с нами лет за двадцать постепенно
Произойдёт такая перемена,
Которую рассудком не объять!
II
Дождливою порою, в сентябре,
В приталенном и светленьком пальтишке
Она легко являлась во дворе,
И трепетало сердце у парнишки.
Как трогательно могут задевать
Походка, хлястик, туфелька, причёска,
Что существуют врозь совсем неброско,
Но вместе — много больше, чем "на пять"!
Не это ли гармония сама —
Основа музыкального аккорда?
Я понимал её ещё не твёрдо
И оттого почти сходил с ума.
И к ночи представлял я, засыпая —
Сквозь этажи иду к её ногам,
Шепнуть: "Спокойной ночи, дорогая".
Тогда я доверял своим словам,
Баяну верил в то, что он баян,
Румянцу верил в то, что он румянец,
И в голове царил отнюдь не глянец,
А полный романтический туман.
Я многому сегодня знаю цену,
На годы и на мудрости богат,
Но чувства, что выходят на арену,
Дороже вряд ли стали бы стократ,
Когда б не шаг назад к капитализму,
Когда б душе не подступил финал
И то, что я любовью представлял,
Разбито злободневностью капризной.
Тогда же счастье в сердце ликовало,
Мы были вдохновенны и чисты,
По-матерински солнце пригревало,
И по-отцовски гладили кусты.
Я не сказал, какой зеленый город
Тогда нас окружал и брал в полон,
Про тополей и клёнов миллион
И миллион берёзок без забора.
В Европе и Сибири вы едва ли
Листвы такое скопище видали.
И, приходя на праздники в горсад,
Мы зрели пресловутый город-сад.
Дворец Культуры, где-то в месяц раз
Классической симфонии назначен,
Был рад и современности горячей
Естественно вливающейся в нас.
И школьников там танцам обучали,
Собрав по три, как помнится, рубля.
Мы танцевали вальс и хали-гали,
Всё должное искусству уделя.
Держать себя учились постепенно,
А главное, из нашего двора
С девчонками туда ходила Лена —
Обманчивого случая игра.
О, я мечтал! Я встану с нею в паре
И воспарю на небо торжества.
Предательски кружилась голова,
Почти не позволяя быть в ударе.
Что делать? Принимать ли бодрый вид,
Пытаться ли разыгрывать артиста,
Когда от вальса чуть ли не тошнит,
А музыка играет слишком быстро?
Представьте ураган противоречий
Мальчишку разрывавший пополам.
К ней подойти? Легко, скажу я вам.
С ней танцевать? Не может быть и речи!
Никто не мог беде моей помочь,
Ни мудрый дед, ни ласковая тётя,
Ни друг влюблённый, как и я точь-в-точь,
Которого вы тоже не спасёте.
Я с ней на демонстрации хотел
В одном ряду поближе оказаться,
Почти совсем себя преодолел,
Но не посмел через толпу пробраться.
Потом, обратно топая домой,
И вовсе умудрился отличиться:
На лестнице троллейбуса стальной
Решил бесстыдно сзади прокатиться.
За то едва дубинкой по спине
Не получил от милиционера.
Сия предупредительная мера
Порядок обеспечила вполне.
Эх, осень! Раньше ты не так летела,
А приземлялась, медленно кружась,
Обратно возвращаясь то и дело,
На снег и послепраздничную грязь.
Весна мне больше нравилась тогда.
Пройти полегче можно по сухому
До музыкальной школы, снова к дому,
Где под сугробом — чистая вода...
Совсем как в раннем детстве на селе,
Куда меня маленечко тянуло,
Где жизнь меня ничем не обманула —
Единственное место на Земле! —
Где я родился, вспоминали, синим,
И бабушка сказала: "Не жилец!"
Но мы её пророчество отринем,
Поскольку жив доселе молодец.
Как многие, рождён в пятидесятых,
Я голода и холода не знал,
Ни шубы, ни борща не избегал,
И не держал фортуну в виноватых.
От детских хворей вовремя привит
И вовремя "заправлен" рыбьим жиром,
Чтоб не достал какой-нибудь рахит,
Я был готов к единству с этим миром.
Я был воспитан больше, чем здоров
И был начитан больше, чем воспитан,
И к радости советских докторов
Хорошим отличался аппетитом.
И как такому парню не любить,
К изяществу душою не тянуться,
За прелестью не мчаться во всю прыть
И с головой порой не разминуться!
Особенно в такие времена,
Когда была всесильною страна,
Когда весь мир за ней тянулся к свету,
Вздымая потребления примету,
Хотя, по воле бога или беса,
Любовь в века прогресса и регресса
Составлена, коль прочим пренебречь,
Из интереса, верности и встреч.
А если нет хотя бы одного
Из этого, то нету и всего.
Так, формулу невольно соблюдая,
Я первых встреч искал с тобой, родная!
III
Я интерес и верность описал,
А встреч пока что было очень мало
Мне их, конечно, очень не хватало,
Но я их специально не искал.
Зато другим девчонкам иногда
Я нравился, похоже, не на шутку:
Невольные свиданья "на минутку"
Достойные смущенья и стыда...
Нам, к сожаленью, нравятся не те,
Кому мы сами откровенно милы,
С которыми в душевной чистоте
Весь жизни путь прошли бы до могилы.
Частенько те, в кого мы влюблены,
* Витальный — жизненный, относящийся к явлениям жизни.
** Завод "СК" — Завод синтетического каучука.
*** ДОЗ — деревообрабатывающий завод
Поэма начата 28 февраля 2016 года. Ежедневно добавляется один стих (строка).
В "1966. Истории создания..." сохраняются файлы получившие отклик, либо чем-то отличающиеся от обычных.
Итоговый файл 1966 на портале "Литсовет.ру"
Промежуточные произведения: Юношеская любовь http://www.stihi.ru/2016/07/21/6668 - любовная лирика, 21.07.2016 17:07, "Дождливою порою в сентябре..." http://www.stihi.ru/2016/10/18/3935 - любовная лирика, 18.10.2016 11:43
1966 год в "Википедии" https://ru.wikipedia.org/wiki/1966_
1966 год в "Летописи Тихомирова" http://gazetavseti.narod.ru/1966.html