Въезд на Калинов мост был перегорожен новеньким полосатым шлагбаумом, на котором красовалась нанесенная через трафарет табличка: “Таможня. Досмотр ручного багажа и конской поклажи. Плата за проезд – три гривны”. Посреди моста возле перил торчал пограничный столб с указателями направлений. На фанерной стрелке, которая целила путнику прямо в левый глаз, значилось: “Тридевятое царство”. На стрелке, которая отсылала проезжающего в простирающееся за мостом приволье, было написано: “Тридесятое царство”.
Иван-Дурак, не слезая с Коня Богатырского, хмуро постучал носком сапога в стенку дощатой будки возле шлагбаума. В будке возникло какое-то движение, звякнуло стекло, и на пороге появился заспанный Горыныч.
- Контрабанда, оружие, наркотики, - уныло проговорил он, протирая по очереди слева направо шесть глаз на трех своих головах.
- И давно это у тебя? – невпопад спросил Иван-Дурак.
- Со вчерашнего вечера, - задумчиво произнес Горыныч.
- Контрабанда, оружие, наркотики, - снова без всякого интереса проговорил Горыныч.
- Только оружие, - Иван-Дурак похлопал по мечу, висевшему у седла.
- Разрешение есть? – вяло осведомился Горыныч.
- А то! Мы ж на государевой службе. Нам без разрешения нельзя… Так что, давай, коллега, поднимай свою деревяшку, - Иван-Дурак ткнул носком сапога в сторону шлагбаума.
- Какой я тебе коллега? – кисло возразил Горыныч. – У меня частное предприятие.
- То есть, как – частное? Мост, он твой что ли?
- А чей же? – в глазах Горыныча впервые блеснул огонек. – Мой и есть. Сам, понимаешь, по бревнышку, своими руками…
И как бы в доказательство своих слов, Горыныч развел в стороны руки. При этом правая голова любовно оглядывала правую руку, левая – левую, а средняя голова вызывающе таращилась на Ивана-Дурака.
Настроение у Ивана-Дурака было хреновое, гривен на проезд по горынычеву мосту тоже не было.
- Мы таких капиталистов-частников еще в семнадцатом…, - процедил Иван-Дурак сквозь зубы. Носком все того же сапога он попинал висящий у седла меч. Меч шлепнулся несколько раз о бок Коня Богатырского, отчего конь засучил ногами и по-собачьи заложил уши.
Горыныч со скукой в четырех глазах покосился на меч:
- Не советую. Один такой пару лет назад попробовал – вишь, что получилось…
- А что получилось? – оживился Иван-Дурак.
- Дык, я ведь раньше двухголовым был… Одну голову тот придурок снес – на ее месте сейчас же две новых выросло. Так что и не пробуй даже – бесполезно.
Иван-Дурак на минуту призадумался, а потом решительно отцепил свой Кладенец от седла. Горыныч не сделал даже попытки отскочить.
Одним отработанным ударом Иван-Дурак снес Горынычу все три головы. Правая рука Горыныча поднялась и сделала движение, как если бы он захотел покрутить пальцем у виска. Впрочем, через мгновенье так и получилось. Крайняя правая голова возникла как раз напротив пальца, совершавшего в воздухе вращательные движения. Обидный жест Горыныча получил свое логическое завершение.
Шестью парами глаз Горыныч укоризненно смотрел, как Иван-Дурак отводит Кладенец для нового удара. Вжик! Чпок! На плечах Горыныча красовались уже двенадцать новеньких голов. Все они одновременно сплюнули на Калинов мост, и хором сказали:
- Едрит твою мать!
… Когда Иван-Дурак съезжал с Калинова моста в направлении Тридесятого царства, за его спиной слышалось только громкое многоголосое кряхтение. Рядом с будкой таможенного контроля, не загораживая, впрочем, дороги, валялся плотный клубок из нескольких сотен горынычевых голов. Головы сердито вращали глазами и пыхтели. Сбоку из этого клубка торчало туловище Горыныча, которое болтало в воздухе ногами и пыталось занять вертикальное положение.
До государевой службы Иван-Дурак был профессором математики, и теперь он с уважением размышлял о такой замечательной штуке, как геометрическая прогрессия. А еще он думал, что неплохо было бы почитать что-нибудь из генетики. Чтобы узнать побольше о мутантах. Чудные они ребята…