Энрике
Сжигая мосты
Солнце садилось за горизонт. На сером морозном небе показались флаговые полосы нежно – розового цвета. К земле опускалась легкая дымка сконденсированной воды. Так что в сумерках видимость становилась совсем плохая.
Анна Клеймонт сильнее сжала руль ладонями, так что на костяшках пальцев было видно напряжение сухожилий.
- А ты, - уверенна, что хочешь ехать, черт знает куда, тем более к концу года?
Анна глубоко и устало вздохнула. Было явно, что она давно уже всё решила, и это решение не приносило ей ни радости, ни облегчение. Во – вторых, она так устала объяснять, что это просто необходимость, с которой нужно смириться. Не переча, не возмущаясь, а просто принять, как должное.
- Я сама столько раз задавала себе этот вопрос, Джорж, что я уже сама не знаю, сколько оправданий я придумала для него, - Анна включила печку, так в машине становилось невыносимо холодно, - По – моему, собирается снег. Как думаешь? - она повернула лицо к пассажиру.
Пожилой мужчина, с гладко выбритым точеным подбородком, ястребиным носом, и впалыми щеками чертыхнулся снова, постучав рукой по боковому стеклу.
- Как ты можешь рассуждать о снеге, когда речь идет о твоей судьбе?! Я обещал твоему отцу, и что я скажу твоей матери? – он развел руками, пытаясь объять необъятное.
- Я знаю, что ты обещал. Но ты знаешь, что мы в трудном финансовом положении, и это было решение, которое позволит увидеть свет в окне.
- Свет в окне! Ты - профессиональный скульптор, а будешь работать экономкой, чуть ли не прачкой.
- Я не понимаю, почему тебя это так смущает, - Анна еще раз посмотрела на часы.
- Меня не смущает, я в бешенстве. Вместо того, чтобы создавать, ты будешь..
- Я буду рассчитываться по долгам, а потом, может, я вспомню о твоих словах.
Машина остановилась в тихом уютном районе, где уже были развешены гирлянды к Рождеству. Анна измученно улыбнулась атрибутам детства, положив руку на плечо Джоржа.
- Я ценю, что ты переживаешь за меня. Но это моя жизнь, и я вправе решить сама, как мне поступать. Мы приехали.
- Значит, ты не поменяешь своего решения? - мужчина бросил эту фразу с вызовом, пытаясь показать, что его чувства затронуты.
Анна лишь только покачала головой. На что Джорж даже не прощаясь, вышел из машины.
- И тебе хорошего Рождества, - Анна тихо заплакала в сгущающейся темноте декабрьской ночи.
********************
В холле местной гостиницы пахло пылью, и почему – то корицей. Анна шла вперед, ища нужный номер. Небольшой багаж компактно умещался за ее спиной. Во всей ее фигуре была уверенность. Найдя нужный номер с табличкой «26», она остановилась, внутренне считая до десяти, как заветное заклинание, боясь, что уверенность может ее покинуть. Постучав с силой, Анна услышала желаемый ответ, толкнула дверь.
За столом сидел мужчина, склонившись низко к бумагам. Анна встала в нерешительности, прислонившись спиной к двери. Целых десять минут, осмотра незамысловатого интерьера, ровное дыхание, и отблески фонарей за массивным окном, который единственный напоминал об ушедших веках.
- Вас, зовут Анна, - вопрос звучал, как утверждение, будто человек знал всё на свете и всех, - Меня Энрике. Прошу не звать меня, мистер Портман, - мужчина, вытянулся в кресле, слегка поморщившись от боли. Так что стало видно его лицо, на щеке которого был виден шрам, тянувшийся от скулы, до виска. Энрике внимательно посмотрел на девушку, поворачивая щеку к ней, чтобы было видно лучше, - Если он Вам не приятен, я могу отрастить бороду на время нашего сотрудничества. Хотя я думаю, Вы привыкните, - он снял очки, и потер ладонями глаза, - Устал.. Что же Вы стоите, проходите, присаживайтесь. Мы должны с Вами всё обговорить до завтра.
Мужчина вытащил ловко папку, лежащую на столе. Анна продолжала стоять в дверях, проигнорировав приглашение.
- Анна Клеймонт, возраст 22 года, не замужем, и никогда не была, детей нет. Рост 167см, волосы светло – русые, глаза серые. Образование искусствовед, скульптор. Хм.. У Вас трудное финансовое положение, а мне нужен человек в помощь, - Энрике говорил это монотонным голосом, показывая, что данная процедура для него не в новее, - Вы из полной семьи, есть старшая сестра, и младший брат. Отца уже нет в живых. Мать вышла замуж снова. Поэтому с братом Вы сводные.
- Я, имею финансовые курсы.
Энрике поднял удивленный взгляд.
- Финансовые? Не думаю, что они Вам пригодятся, - он снова опустил взгляд в бумаги, хотя было видно, что он тщательно их давно изучил.
- Но экономка.
- Вы не будете работать экономкой, - он встал, опираясь за подлокотник кресла.
- Не буду работать экономкой? - в голосе стали слышаться нотки нетерпения, требующие объяснения.
- Нет, не будете, - Энрике прошел к окну, закрыв шторы.
Анна была настолько удивлена, что не могла рассмотреть своего будущего работодателя. При условии нахлынувшая темнота не вызывала чувства доверия.
- Кем же я буду работать?
- Вы будете играть роль моей покойной жены. Фиктивная жена. Мне не нужно ни ваша тело, ни ваша душа. У Вас такой испуганный вид. Не переживайте, все законно. Я – писатель. И буду писать дальше, а Вы будете давать часть мне своих размышлений, и записывать за мной. Такая пустяковая работа, за неплохие деньги. Единственное но, Вы уедете на время написания со мной от всего этого шума, будете вставать в любое время суток. Ибо я не пишу по распорядку. Всё остальное время, Вы будете тратить на себя, как хотите. Но в пределах моей досягаемости.
Анна только теперь прошла, и села на край стула, боясь до чего – нибудь еще дотронуться. Запустив руки в волосы, - она свистяще вздохнула.
- Что скажите?
- Я согласна, - Анна обронила это фразу, как будто это была самая ее большая ошибка, совершенная ей самой.
- Раз так. Диван у стены послужит кроватью на сегодняшнюю ночь. Я посплю в кресле. Утром мы подпишем бумаги, и уедем работать, - мужчина холодно улыбнулся, - Доброй ночи, Анна, - севши обратно в кресло, углубившись снова в бумаги, не обращая внимания на спутницу.
****************
Утро было совсем ранним, когда Анну разбудило мягкое, но настойчивое прикосновение к спине. Походный рюкзак был подложен под голову. От переживаний она уснула только глубокой ночью. Всё тело затекло от непривычного положения тела во время сна, так что состояние желало далеко наилучшего. Да и сразу осознать, что находишься в одной комнате с чужим человеком, не приносит другому человеку комфорта. Но когда горячая рука слегка похлопала в лопаточной области с обращением: «Пора вставать», Анна испытала тихий ужас, что так будет продолжать на время контракта.
- Вставайте, Анна. Нужно позавтракать, при условии еще подписать документы, так что ванную, простите, Вам придется принять только после перелета, - Энрике складывал свои бумаги в багаж, - Я заказал еду, как себе. Не думаю, что Вы прихотливы.
- Спасибо, я не хочу есть, - Анна уткнулась лицом в рюкзак. Пытаясь, заставить себя встать, отделавшись от советов совести, что возможно Джордж был прав, и она поспешила с решением.
- Не глупите! – Впервые, Энрики Портман проявил неприкрытую властность, - Вы должны покушать, и это не обсуждается. Мне нужен здоровый помощник, а для этого нужно есть. Поэтому вставайте, - Помедлив, он добавил бесцветно, - Пожалуйста.
Волевым усилием она заставила себя подняться, при этом Энрике стоял к ней спиной. Свет был приглушенный, но Анна смогла его рассмотреть: чуть выше ее на полголовы, худой, далеко неатлетического телосложения. Больше про таких людей говорят, жилистые, крепкие. Сколько ему лет? Около тридцати? Но часть волос уже тронула седина.
- Это естественно, что Вы осматриваете меня. Я поседел, когда нашел жену задушенной в петле, - он неожиданно повернулся, так что Анна смутилась от его пронзающего взгляда, - Не больно хорош, вреден, но я бываю щедр. И у меня есть очень хорошая черта, не возвращаться в одни и те же воды дважды.
Анна провела по волосам рукой, пытаясь пригладить их после проведенной беспокойной ночи. На что Энрике также отметил.
- Если честно, мне всё равно, как Вы отчасти выглядите. Там, где мы будем обитать, нам не будут мешать.
*********
Анна допивала яблочный сок, как в дверях появился мужчина, по внешнему виду которого она поняла, что перед ней юрист. Особые отпечатки накладывает работа на людей. Невозмутимый вид, холодные глаза и обходительные щепетильные манеры.
После пару формальностей, которой ей пояснили, после всех пунктов договора, Анна поставила свою аккуратную подпись в договоре, тем самым отрезав пути к отступлению.
Уже в самолете она к большому удивлению увидела, что Энрике не работает в нем, а спокойно сел возле иллюминатора и смотрит, не отвлекаясь. При этом без всяких споров, ей уступили место, так как она боялась высоты, ее не загружали разговорами. Так что после долгового молчания, она сама не выдержала и спросила.
- Интересный вид?
Энрике пожал плечами, продолжая изучать только ему неведомое.
- Должно быть, я испытываю нервозность, когда нахожусь на высоте. Я могу собрать часть своих мыслей в единое целое. Сегодня снег, и завтра будет снег. К вечеру мы будем на месте. При отлете Вы никому не позвонили?
- Мама не знает ни о чем, - Анна испытала укол совести за совершенный проступок. Но вряд ли она, как и Джорж оценит ее стремление.
- Вот, как? Маленькая самостоятельная бунтарка, - Энрике впервые за их знакомство улыбнулся, так что вокруг глаз сложились маленькие морщинки.
- Нет. Просто..
- Просто, Ваша семья была бы против такого поступка, ехать с неизвестным мужчиной, в неизвестном направлении, при этом жить с ним в одном доме, выполнять его поручения. Сказать честно, но свою дочь я бы не отпустил.
- Почему же тогда Вы выбрали меня?
- Вы – не моя дочь, да и дочери у меня нет.
Анну не удовлетворил ответ, ее разрывало любопытство, что человек так рассуждает слишком по – разному о близких и о чужих.
- Но всё же почему я?
- Всему свое время. Я, возможно, Вам расскажу.
- О чем Вы пишите? –Анна решила не развивать эту тему, так как в лице рядом появилось что – то холодное, непроницательное, недозволенное.
- Я пишу о своей бывшей жене. Одинокий пастух.
Анна хотела продолжить беседу, но Энрике тактично оборвал разговор.
- Вы не против, если я посплю, по – моему я уже увидел то, что мне нужно.
*********
Дом состоял из двух этажей. Так как шел снег, Анна не смогла рассмотреть его фасад. Но внутри было просто, но уютно. Никакой роскоши, кричащей красоты. Всё создано для работы автора. Тишина и покой. Уединенность.
- Ваша комната наверху. Ни о чем не беспокойтесь, всеми бытовыми проблемами будет заниматься мой поверенный. Если Вам что – нибудь нужно, обращайтесь ко мне в любое время суток, даже, если я занят. В доме кроме нас с Вами никого нет, рядом людей тоже нет. Так что, наслаждайтесь временем, оцените его, как вес золота. Я даю Вам два часа, чтобы Вы могли отдохнуть. Спустя, я жду Вас в кабинете, - Энрике закрыл дверь ее комнаты, но Анна до сих пор слышала его уверенные шаги по лестнице, видела его в проеме, ровного и спокойного.
- Ну, и задачу ты себе задала, Клеймонт. Но это хорошая практика для собственного воспитания. Пора взрослеть.
Анна посмотрела на кровать. Так хотелось спать. В самолете она не смогла заснуть, мозг постоянно подкидывал нелепые мысли. Она пыталась смотреть в иллюминатор, как Портман, но натыкаясь постоянно на его усталое печальное лицо во сне, она почему – то испытала к нему жалость. О его жизни поговаривали разное. Но люди не сомневались в одном, он любил свою бывшую жену, и далеко не оправился с ее потерей. И этот идущий снег, как подтверждение тому, что он пишет далеко невеселую романтичную повесть о любви.
********
В кабинет она вошла во время. Энрике всё так же сидел за столом, склонившись, в очках, широко расставив ноги. Его кабинет совсем не оставлял в себе ничего примечательного. Стены без картин, два кресла, один стол, очаг, в котором горел оранжево – желтый огонь. Единственное примечательное было огромное окно. Видно у мистера Портмана была слабость к расширению пространства.
- Присаживайтесь, ручка и блокнот. Вы будете записывать. Разверните, пожалуйста, кресло так, чтобы Ваше лицо было напротив моего. И, как только мы поработаем, я обязательно Вас покормлю, обещаю, - он снова улыбнулся, как и в самолете. Но Анна испытала чувство замешательство, когда не знаешь: улыбнуться в ответ, или сохранить серьезность, - Для начала ответьте, Вы теряли в своей жизни кого – нибудь, чтобы в душе было больно?
- Отец, но это было в подростковом возрасте. И сейчас я не могу ответить на этот вопрос однозначно, так как я к нему не готова. Видите ли, я люблю продумывать свои ответы, тем более на чужие вопросы, мистер Портман.
Энрике поднял взгляд на Анну.
- По – моему, мы договаривались, что Вы не будете меня так звать, - в его голосе появилась неприязнь, так что Анне стало неуютно под его зеленым взором, который рассматривал ее, как неизведанное в иллюминаторе самолета.
- Хорошо, я поняла, Энрике.
- Уже лучше, он снова стал копать в своих мыслях. Спустя пять минут он изрек, - Записывай. Уже пару лет я стал ощущать присутствие жены рядом. Сначала я думал, что, мне кажется, что это всё мое больное воображение. Но с каждым месяцем ощущения становились всё сильнее.. Запах ее мокрых волос, легкие прикосновения к руке, мягкие кошачьи шаги по лестнице, ее звонкий смех в минуты тишины, - Энрике снова поднял свой пытливый взор на Анну, так что ей стало жарко, краснота прилила к ее щекам, и стала разливаться по шее. Ей захотелось оказаться на улице.
Она трудно сглотнула.
- По – моему, здесь слишком душно, - Портман покусал карандаш в руках, размышляя о чем – то своём, продолжая осматривать лицо Анны. Затем он стал и открыл одну из створок окна.
- Лучше? Вы любили, Анна?
- Как все.
- Я спрашивал только о Вас. А были близки?
- В каком понимании? Вы говорите об интиме?
- Если Вы под интимом понимаете секс, то я имел не его. Я имел ввиду то, что испытывали Вы чувства, когда понимаете, что он часть Вас, что он проникает в вашу душу настолько глубоко, прорастает корнями своих размышлений, заставляет думать о себе. Вы не спите ночами, желаете его понять, вам приятно практически всё, что с ним связано, как особая строка в жизни, - Энрике продолжал смотреть, наслаждаясь морозным воздухом. Его голос был настолько сильным, что Анна вздрогнула. Что теперь ей стало холодно от нахлынувших непрошенных воспоминаний. Как будто этот голос сам проникал в ее внутренний мир, и будил его без спроса, - Пожалуйста, я прошу, подумайте об этом вечером. Я хотел поработать больше, но у вас усталый вид. Так что лучше Вас покормить и отправить спать, миссис Клеймонт.
******
- Я не думала, что Вы уже встали, - Анна убрала закипающее кофе с плиты, - Вам налить?
- Спасибо, я не пью кофе по утрам. Я от него сплю, - Энрике взял табурет и присел рядом, - Как спалось на новом месте? – он снова устремил на Анну вчерашний пытливый взгляд. Так что Анне стало неуютно, но деваться было некуда, нужно было отвечать.
- Спасибо, хорошо. Только не привычно. Хотя, я люблю тишину, это требовала и моя прежняя работа, - она попыталась улыбнуться.
Портман сложил руки на столе в замок и понимающе кивнул головой.
- Я понимаю, Вас, Анна, очень понимаю. Вы не хотите пройтись со мной на прогулку, когда Вы допьете кофе?
Анна пожала плечами
- Это моя работа
- Вы не поняли, - Энрике перебил, пытаясь скрыть раздражение, - Это не рабочее предложение. Я не купил Вас, Анна. Я бываю грубым, но это не тот случай. Мне просто хотелось с Вами прогуляться. Возможно, это скрасит напряжение между нами. И Вы перестанете вздрагивать и краснеть от моего присутствия. Нам будет очень трудно находиться рядом, если мы не найдем золотую середину, - при этих словах Энрике перешел на шепот, так что Анна интуитивно наклонилось к нему, - Так что скажите?
- Я, - она опять покраснела. От вчерашней утренней уверенности не осталось и следа, - Я пойду с Вами на прогулку.
Резкий свисток издал закипающий чайник, так что теперь вздрогнул Энрике.
- Магия чайников, как видите, я тоже немного трушу, хотя далеко не трус, каким хочу показаться. Улыбнитесь, Вам же так хочется, от моего страха в глазах при незначительном бытовом звуке, - Анна опять слегка улыбнулась. Энрике улыбнулся в ответ, - Вот теперь я могу вычесть пару долларов из Вашего жалованья за несоответствующее поведение с начальником.
При виде ее недоуменного лица, он рассмеялся, так что его лицо совсем преобразилось. Даже седина стала не заметна, а в глазах появился мимолетный блеск.
************
Снег практически не шел. Лишь небольшие серые перистые облака проплывала на голубом небе. Солнце было не желтым, а больше бежевым, лучи которого еще не грели, а лишь украшали картину. Было свежо, но холодно, поэтому Анна испытывала дрожь в теле. Энрике же шел уверенным шагом по глубокому снегу, проваливаясь по щиколотку. Было ясно, что его ботинки давно были набиты снегом, но он не показал даже вида, что он замерз. Лишь изредка он потирал свои озябшие руки. И продолжал странно улыбаться блестящим взглядом.
- Мы с женой часто ходили на прогулки. Знаете, она любила кататься на лыжах. Она любила активный отдых, любила жизнь. А вы любите жизнь?
- Люблю, по – моему ее любит каждый человек, - Анна плотнее завязала шарф, понимая, что это прогулка может закончиться болезненной хворью.
- Здесь я не соглашусь. Есть люди, которые не понимают, как она ценна. По – моему, Вы замерзли? Хотя мы уже час на прогулке. А Вам нужно больше гулять, для кожи полезны солнечные лучи, - Портман вздохнул свежего воздуха полной грудью и раскашлялся.
- Вы тоже далеко не сильны здоровьем.
- Возможно, вполне возможно. Зато взгляните, как покрыты ветви легким пушком снега. Здесь ручей рядом протекает, поэтому всё прилегающее в белоснежной рубашке.
- Красиво, - ресницы Анна так же покрылись настилом из инея. Чувствуя их тяжесть и прохладу, она отметила, что Энрике тщательно выбрит, и она не замечает его шрама, как он и говорил.
************
Энрике зашел в холл первый, когда увидел, что они в доме уже не одни. На полу валялись женские сапоги. По его лицу вошедшая следом Анна поняла, что это его не радует. Из веселого человека на прогулке он превратился в героя с изуродованной маской. Он быстрыми шагами отправился в кухню, не пропуская первой Анну.
- Я так и думал, - в его голосе было что – то стальное, - Что ты здесь делаешь?
Из – за его плеча Анна увидела шикарную женщину, властно восседающую на стуле и медленно пьющую кофе. Ее черный кудри опускались плавными линиями на плечи, она цинично улыбалась, будто весь этот фарс ее сейчас не тронул.
- Как я понимаю, Рики, вся твоя проповедь из – за леди, выглядывающей испуганно? Совсем юная для проститутки, или ты сменил вкусы? И после пятилетнего юбилея похорон жены, тебя потянула на сладкое? – она еще раз отпила из чашки, и весело подмигнула, - А мне, казалось тебе, хватает и меня. Или мое тело уже не хорошо, для моего господина? - даже в интонации с ее мягкостью, проскальзывала ревность.
Щеки Анны стали пунцовыми от принесенного ей оскорбления, хотя они даже не были знакомы. Незамедлительно она кинулась в свою комнату, и начала собирать немногочисленные вещи в рюкзак. В дверях показался Энрике. Увидев происходящее, он плотно закрыл дверь, так что Анна остановила собирать вещи.
- Что Вы делаете?
- А разве не заметно? – уверенность снова дала о себе знать.
- Подождите! – Анна стала снова собирать вещи. Энрике приблизился и откинул рюкзак в дальний конец комнаты, - Подождите!
Анна попыталась его обогнуть, но он с силой сжал ее за плечи, так что она ощутила, что пусть он не был атлетически развит, но силы ему не занимать. Она даже не смогла пошевелиться в его цепких руках.
- Успокойтесь, Анна. Вы – же взрослая женщина, - она попыталась отвернуть лицо, но ей не удалось, так что ей приходилось утыкаться в рубашку Энрике. Любая попытка вырваться приводила к еще большему сжиманию, так что она прекратила дергаться. После она почувствовала, что он переместил руки на ее спину, прижав к себе, и слегка поглаживая круговыми движениями, - Я понимаю, что Николь нанесла Вам обиду, и она перед Вами извиниться, обещаю. Вы меня также извините, за случившее. Вы ни в чем не виноваты. Я виноват, и мне стыдно, что так получилось, стыдно, что я Вас прижимаю к себе, хотя мог бы этого не делать. Но Вы не оставили мне выбора. Анна, я прошу Вас остаться, - Энрике правой рукой приподнял ее пылающее лицо, - Прошу, Вас, Анна. Николь через три дня уедет, обещаю, еще раз. Но не оставляйте меня, пожалуйста, - Он, не останавливаясь, смотрел ей в глаза, пытаясь понять, что происходит в ее душе. Затем Энрике провел рукой к ее пояснице и отступил на шаг, - Простите еще раз, конечно, если Вы хотите уехать. Я не буду требовать отступные, а наоборот, выплачу за моральное унижение.
Энрике отступил еще на один шаг, и лишь затем вышел за дверь, оставив Анну со своими бушующими эмоциями и нахлынувшими размышлениями.
********
Энрике плохо спал всю ночь, прислушиваясь к коридорным шорохам. Уже пять лет он был сам в себе, как круг, который не имел ни начала, ни конца. Поэтому сегодняшнее утро отличалось от друга лишь тем, что он стал на день старше.
В комнате было сыро и прохладно, так что суставы стали болеть еще сильнее. Он разжег в камине огонь и придвинул кресло поближе, выпив изрядную порцию вина. Раньше не было необходимости начинать свой день с алкоголя, но сегодня это было единственным средством расслабиться и не выражать свое раздражение на всех. За окном была морозная дымка, поэтому желание прогуляться отпала, как не хотелось и больше спать, не хотелось пока есть, впрочем, как и работать. Поглощая свои размышления вместе с вином, Портман даже не заметил, как Николь прошла в комнату и присела рядом у очага, протягивая руки к огню.
Николь была потрясающе красивая женщина, с которой их связывало столько лет, что он и не ожидал от нее что – то другого. Черные локоны рассыпались по плечам, она вытянула длинные, стройные ноги, вдоль прилегающего паласа. Полуобнаженные полушария груди в нежно – зеленом пеньюаре ровно вздымались при дыхании.
- У тебя усталый вид. Ты не спал эту ночь, - она заботливо взяла в ладонь ступню Энрике, и стала разминать.
- Взаимно.
- Ты бестактен, - Николь отпила из его бокала, - Сладкое теплое вино, - забавно поморщившись.
- Николь
-Что?
- Ты должна уехать, мы всё решили. Это верное решение, я не люблю тебя.
Она театрально вздохнула, но не убрала руку от его ноги.
- Впрочем, как и ты меня. Я, как фарфоровая статуэтка, которую ты хочешь в свою коллекцию, которую будешь изредка протирать до самой старости.
Произнесенные слова не принесли ей удовлетворение. Она блеснула зеленым огнем своих раскосых глаз, перейдя из обороны в нападение.
- Какая славная проповедь. Но ты же всегда прав, загадочный мистер Портман. Как же тебе нравится упиваться своим горем. Лелея тайную надежду, что твоя покойная жена оживет в другой женщине. Свою серую мышь, которую ты притащил сюда, была выбрана по тем же меркам. Ты постоянно их снимаешь, в постоянных поисках. Но знаешь, слово «святоша», который ищет только душу, тебя не характеризует.
- Как и тебя, слово «распутство». Ты вчера обидела, почти еще ребенка, она плакала так сильно в ночи, что я даже не могу понять, откуда у нее взялись силы мне противостоять вчера! – нервозность передалась и Энрике, резким движением сбросивший руку Николь с ноги.
- Распутство?! – лицо Николь перекосило от боли и унижения. Она сбросила пеньюар, оставшись в легкой просвечивающей ажурной сорочке. Схватив его руку, она прижала ее к пышной груди, - Распутство, почувствуй, как бьется мое сердце под твоей рукой. Я не сплю из – за тебя, - она стала вести рукой от груди по ключице к своей шее, - Я ужасно устала тебя ревновать
- Мистер Портман, я.. Господи, простите, я не вовремя, - Анна от нахлынувших чувств стыда не могла произнести больше не слова.
При ее смущении Николь опустила руку Энрике. В глазах ее стояли слезы, но она истерично рассмеялась. Не надев пеньюара, она прошла в коридор, где и там был слышан ее звонкий грудной смех.
*********
- Извините меня, Николь, - Анна снова сглотнула комок непрошеных слез.
Николь, молча, ковырялась вилкой в бифштексе, пытаясь придать своему лицу скучающий вид. Отложив ее в сторону, она посмотрела на расстроенную Анну.
- Вы меня тоже извините, что я назвала вчера проституткой, ведь я также сегодня вела, в чем вас уличила. Одно жаль, не довела до конца, - сладко улыбнувшись, она перевела взгляд на Энрике, - а он Вам рассказывал, почему он Вас выбрал? О своих душевных страданиях? Своем шоке
- Это не твое дело! Когда же я закрою твой грязный рот.
- Не груби, дорогой. Своем шоке, когда он нашел жену в петле. Как пропала улыбка с его еще не изуродованного лица, будто она умерла вместе с женой. Как дрожали его руки еще год, когда он вспоминал, как вынимал ее, не веря своим глазам, приговаривая «любимая». Пытаясь руками убрать синие шрамы от веревки. Он больше не смеется. А потом четыре года разделял со мной кровать, но, как оказывается, я должна еще поблагодарить. Благодарю, любимый.
Энрике вздрогнул, отбросив в сторону столовый прибор, так что от удара разбился фужер.
- Какая театральность и пафос. Хоть какое – то проявление чувств.
- Прошу нас извинить, - Энрике встал из – за стола и за предплечье вытащил Николь из – за стола.
- Я никуда с тобой сейчас не пойду, - Энрике, не слова не говоря, подхватил ее на руки и быстрыми шагами вышел из комнаты.
Каждое окно будто наблюдало за этой сценой, наполняясь напряжением, от которого, казалось, что они разлетятся вдребезги. Анне самой хотелось истерично рассмеяться, как это сделала Николь утром. Как будто стены стали быстро вертеться в пляске, вместо солнца взошла полная луна, и этот постоянный волчий придуманный вой.
**************
- Нет, - Николь со слабым протестом пыталась оттолкнуть Энрике, который прижал ее к закрытой двери, снял платье через голову и страстно целовал ее шею, безжалостно лаская ягодицы, - Энрике, - она с трудом повернулась к нему спиной, так что его руки сковали ее талию кольцом, прижимая к себе.
- Я не хочу так, - Николь бессильно ударила ладонью по древесному полотну, разрыдавшись, - Я так люблю тебя, я хочу по любви.
Эта фраза резко остудила Энрике. Он прижал ее вздрагивающее тело от рыданий еще сильнее, уткнувшись лицом в ее плечо.
- Извини меня, Николь, пожалуйста. Вот поэтому, ты должна уехать. И чем скорее, тем лучше. И не дело не в том, мы плотски согрешим. А дело в том, что я не хочу открывать душу, а тело одного тебе мало. А я буду пользоваться.
Николь оттолкнула Энрике от себя, брезгливо поморщившись. Схватив отброшенное платье, она попыталась яростно стереть мокроту его поцелуев. Словно они жгли ее тело, не давали ей дышать. Всё казалось, неказистым, некрасивым, ненавистным. Когда жизнь делится на до и после.
- Уйди!
- Николь, - мольба слышалась в голосе Портмана.
- Пошел, вон! - Николь кинула в него подушку, попав в грудь, - Убирайся.
Николь упала на кровать в рыданиях, когда Энриксе аккуратно закрыл дверь.
***********
Николь уехала ночью, даже не попрощавшись. Энрике смотрел в окно, когда машина такси, еле пробираясь через снег. Он даже рассмотрел на лобовом окне огромную трещину. Николь плотно завернулась в шарф, но даже темнота не могла скрыть в свете фар, ее несчастного лица. Энрике судорожно вздохнул, что у него не получалось осчастливить эту потрясающую женщину, что он не мог впустить ее внутрь. Когда он пытался это сделать, всё сжималось, в голове начинали бежать сцены, связанные с прежней женой. И он снова погружался в пустоту, одиночество. Ласки становились липкими, неприятными, скользкими. Хотя оказываясь в стороне, он испытывал чувство привязанности. И злился сам на себя. Вот и сейчас, смотря на Николь из окна, он ощутил усталость, которая стало уже хронической, одиночество, печаль и желание, быть кому –то нужным. Но, что сделать с душой? Как заставить ее замолчать, или полюбить?
Энрике сел в кресло, оставив бокал в сторону. Не хватало еще спиться, на фоне подступившего неуемного горя. Лучшее средство, это работа. Когда нет времени даже толком поесть, поспать. Когда тело постоянно находится в напряженном состоянии, размышлении. На улице поднимался ветер, настолько сильный, что сбивал легший снег с крыш, стекла в окнах трещали, а в каминной трубе продолжалось завывание, пробирающее до костей. Огонь совсем не согревал, так что Энрике била мелкая дрожь. Он содрогнулся от дум, как Николь будет добираться до самолета. Нужно было, настоять, чтобы она осталась до окончания ненастья. Но ее гордость была унижена, что он не решался попробовать поговорить снова. Даже донести сумку она не позволила, чем еще больше расстроила Энрике.
Анна также наблюдала за сценой отбытия из окна. Ей искренне было жалко Николь. За понесенную утрату. Энрике был замкнут и иронично груб. Но женщина любила его, по – своему. Хотя, может, он и прав, что насильно мил не будешь.
***********
Всю неделю Энрике работал, не зная покоя. Хотя слово «не зная», даже не описывает то состояние, в какое попал Энрике. Анна едва успевала за ним записывать, поражаясь, как человек точно и лаконично описывает того, кого уже нет на свете. Что Портман не удалил воспоминания, а закрыл их настолько прочно, что его рассказ был не о нем, а о чужой жизни, далекой, уходящей, придуманной. Если бы не Анна он бы очень плохо питался, спал. И при упоминании, что нужно остановиться на отдых, он не возмущался, а как – то отстранялся, угрюмо улыбался, но далеко не печально.
Одних из таких вечеров, Анна записывала очередное размышление, которое вошло в ее сознание так прочно, что даже спустя годы, она могла вспомнить его досконально. Энрике устало уже шевелил одни губами: «Мне часто снится сон, где моя жена жива (оно еще ни разу ни назвал ее по имени), она улыбается, сидя на окне, залитом солнцем, так что она сама кажется солнечной, воздушной. Она наклоняется вниз, я понимаю, что там высоко, и она может упасть. Мне хочется закричать, но меня начинает бить дрожь внутреннего осознания, что я погряз в своих снах… Она же уже и так не сможет..»
Раздался телефонный гудок, Энрике небрежно кинул очки на стол, взяв трубку.
- Мистер Портман, слушает, - разговор по ту сторону не приносит ему радости. Шрам на лице становится еще синее. Положив трубку, он нервно поджал губы, - Николь..