Раз в год туман садится на деревню, и не в обычный год, а в високосный – по хатам жмутся взрослые и дети, а девки ленты заплетают в косы.
Поверье тут бытует с древних вёсен, и то поверье – всё святая правда: девицу лучшую дракон уносит и оставляет за неё награду. Никто не видел никогда дракона, но там, где пролетит – туман алеет. Минуя все молитвы и засовы, он проникает сквозь любые двери.
Девицы в страхе да ещё в смятении: приятно быть красавицею первой, но каково к дракону в услужение? И слухов расползаются химеры: мол, грозен, зол и крылья в перепонках, и выдыхает золотое пламя, а чешуя блестит – из меди звонкой.
Крестятся люди: «Буде Боже с нами!»
Старухи молвят: «Да не бойтесь, девки! Дракон себе невесту выбирает. Слыхали мы из очень давних песен: избранница его не умирает – она живёт в прекрасном замке где-то, драконья ведь всего лишь оболочка, и принцем он становится с рассветом, а ящером бывает только ночью, и, якобы, богатства там в избытке, в драконьем три-десятом близ Китая, а за железной кованой калиткой – чудесный сад, где розы расцветают.»
…Всё так и было, так всё и случилось: в сиреневом тумане на рассвете в одной избе окно, скрипя, открылось, и загудел в трубе надрывно ветер, а девица возьми да и исчезни, лишь медвяных волос остался запах, и мать не рада несказанной чести, и след на небе алым тлел до завтра. Всё было так почти, как в сельских сплетнях: туман, дракон, драконова невеста.
Никто не вспомнил лишь того куплета, где сад драконий – колдовское место.
Вы помните: там розы расцветают? Они красивы, но весьма печальны. Ни пчёлок над кустом, ни птичьей стаи, и нет нектара в лепестках венчальных из камня алого, как те рубины, из малахита и алмазной крошки – изящных, тонких и легкоранимых.
Такое кажется едва возможным, но все цветы – драконовы невесты. В четыре года раз взрастает диво – нежны те розы, юны и прелестны – их стережёт надёжно и ревниво. Он любит их [об этом – тоже в песне] и верит, что сады бывают раем.
Вот только счастья не видать невестам
…и правда, что они не умирают.