мне хотелось любить,
что бы чувства не превращались в пепел,
и я был в погоне за той бригантиной,
что под сердцем поселилась платиной,
барсом на горных пиках,
полных снега и запаха пихты,
где вздымаются к небу
холодные вихри.
я застал там руины,
на которых покоятся все твои нимбы,
и над краем всё висну,
читаю для вас
стихи каждого нового дня,
что бы свет струился из лап,
прямо по головам,
и где-то рядом моя невинная лань,
и тьма лава ламп, в которой
я к звёздам приник,-
по лету с тобой уйдём на пикник,
и не бойся, нас не возьмёт
тот василиск, мимо селений
и синих затмений,
мы мчим, пускаю на свору
личный молебен,
и прячемся в гобеленах,
я ласкаю тебя,
забирая в карманы все стены,
беру всю,
без остатка,
хватая в свой плен,-
нам бы волны с закатом
и вспомнить ещё раз
поступью мимо
твою нежную тень.
ведь ты душу мою
взрывала тротилом,
и голос твой,
как самый ламповый
звук пластинок винила,
и ты глазами манила,
затягивая во тьму,-
руки скользят,
и что мне уже стропила,
ведь я словно пропал
в пене и водах Манилы,
искры из глаз -
бригантины плыли,
и плыли, я кусал языки
и был полным язв
и тёмной тропы,
по которой устами твоей красоты
выложил путь, словно цветник,
который в недрах своих
зажал мою грудь,
тяготы, груз,
всполохи. пусть,
так умирали в Голгофе,
и каждому в подарок по строфе,
и в ноздри, как запах,
поджаренный утренний кофе,
не попадая в такты
плыву до тебя,
пока все в диком танце
полном вольеров,
словно тигр зажатый в капкан
или лошадь ломая барьер,
и стрела неминуема, как браконьер.
я выпадаю, мимо всех человеческих
сфер, поцелуями по лодыжкам,
глазами лаская ключицы,
разбивая на части все лица,
но тебе это лишь снится,
улетай на век
моя неуловимая птица.