Я ему говорила, что воздух - немыслимо ситцевый.
Я ему обещала и нежность, и юность сберечь.
Только эра моя наполняется новыми лицами,
И становится краткой и слишком приветливой речь.
Я его не держала упрёками, волей, напевами,
Колдовскою водой, непогодами, светом зари.
В час, когда разливались по телу недуги душевные,
Я к нему призывала сквозь сумрак - ты только гори.
Я его отпустила. Быстрее, чем импульсы нервные,
Доходили сигналы с его необъятных простор.
А когда отраженье скользнуло морщинами первыми,
Снова с ним я вступила под вечер в немой разговор.
- Слышишь, там, где строка перепутала ритмы нечаянно -
Воздух нежно звучит переливами новых ветров?
- Видишь ту полосу, что приходит дождями печальными?
Так века отдаляются вечностью горных хребтов.
В час, когда остаются минуты судьбе неподвластными,
И за гранью надежд планы свежей займутся листвой,
Не считай обстоятельств, какие казались напрасными,
Не жалей об утратах. Лишь с ними приходит покой.
Время, знаешь ли, многое в прошлом - пропащее.
Осудимо, заплакано, спрятано в стопке стихов.
Только я поняла, что со мною ты. Здесь. Настоящее.
И спадёт пелена, растворясь в желтизне дневников.
И пускай укрываю я выцветшим ситцевым облаком
Свои плечи, озябнув на склоне ненастного дня,
Вновь рассвет пробивается ласковым солнечным проблеском.
Знаю - время счастливое искренне любит меня.