Линия фронта, за нею фашисты.
Вроде бы тихо, вроде всё чисто.
Вдруг, вдалеке кто-то вздумал бежать.
Ответ не заставил себя долго ждать.
Парнишечка в робе мчит кое-как.
От пуль уклоняясь, на землю упав.
К нашим он движется, видно он – свой,
Прорваться из плена он хочет домой.
Бойцы Красной армии смотрят на это,
Гневом и злобой их сердце задето:
-Давай, дорогой! По земле! Протяни!
Тебе здесь поможем, ты только ползи!
«А ну-ка, поддержим мы хлопца. Огонь!»,
Сказал командир, его слово как бронь.
По фрицам стреляли, им зубы оскалив.
Подлое племя. Их сюда звали?
А парень добрался, спустился в окоп.
«Дошёл…» - только это он вымолвить смог.
Беззвучно заплакал, свалился без чувств.
Закончился ужас – концлагеря жуть.
Его обступили: «Откуда ж ты? Как
В плен тебя взяли? Видно и так.
Держи корку хлеба, водицей запей.
Сейчас полегчает, уж ты нам поверь!»
«Ну где он? Ведете к нему. Сейчас глянем
Что за беглец там, что якобы ранен?» -
Голос раздался властный и грозный.
Особый отдел. Капитан. Всё серьёзно.
К парнишке ребята его отвели.
Сесть предложили, но не отошли.
Обидно им стало за пленника что-то.
Второй раз родился и сразу в болото
Допросов, неверия, нервов и мнений,
Десятки подробных в письме пояснений.
А там, как рассудит чекистская власть:
Быть может и в лагерь сошлют - им же всласть?
- Рассказывай кто ты? Небось, дезертир?
Фашистам, видать, справно чистил сортир.
Давай-ка, поведай – хочу я послушать
Как «храбро» ты дрался. Герой из частушек!
«Да как он так может? Он сам-то ведь кто?
Сидит по тылам! Жрёт паёк да и всё!» -
Солдаты лишь стиснули зубы. Допрос
Им явно не нравился. Что же за спрос?
Беглец же обиду лишь проглотил.
А что было делать? И не было сил…
Рассказывать начал про всё без прикрас.
О том, как не смог он исполнить приказ.
Про то, как разбили их полк и сковали.
Патроны кончались и как прорывались…
Сквозь мглу была пройдена где-то верста.
Откуда-то сзади удар. Темнота…
-Ну-ну, говори-говори! Я внемлю.
Тебя как положено мне допрошу! -
С ехидной ухмылкой сказал особист.
Ему-то чего? На расправу он быстр.
-Потом лагеря и моральный надлом.
Копать рудники угоняли тайком.
Баланду хлебали. Нас били, стреляли.
И вот я ушёл. Наконец-то я с вами…
- Ну ладно. Я вижу, ты честен и впрямь.
Умойся водицей, духом воспрянь!
- Спасибо большое… не стоит… я позже…
Поем и отмоюсь. Беседу продолжим.
В ответ капитан повторил свою просьбу.
Парнишка занервничал, будто он моська.
Солдаты следили за тем что же будет.
Что особист понадумал, что крутит?
Беглец же умылся, отчистил всю грязь.
Смотрел как-то странно, нервно смеясь.
-А ну-ка ручонки свои покажи!
Какие же чистые, ты посмотри!
Начальство из абвера не догадалось
Камнями посечь тебе руки хоть малость?
А после руды для того, кто не знает:
Длительно рана не заживает.
-С целью забросили? Быстро! Ответ!?
Отпираться парнишке и смысла уж нет,
Давать показания начал сумбурно.
-Постой! Потолкуем потом не прилюдно.
Ушёл капитан. Беглеца увели.
И долго вослед им смотрели бойцы.
И совестно как-то чего-то им стало:
Чекиста они приравняли к гестапо.
А вон оно как повернулось теперь:
Поди-ка попробуй слезам не поверь.
А что им эмоции? Глаз не смыкая
Ловить диверсантов - работа такая…
P/s: Изначально данное стихотворение было опубликовано под названием «О злом НКВДшнике» в январе 2017 года. Много позже мне указали на ошибку: в тексте речь идёт не о сотруднике НВКД, а о работнике контрразведки «СМЕРШ» и название нужно изменить.
Мне думается, это не совсем так. Дело в том, что фронтовая контрразведка «СМЕРШ» была создана 19.04.1943 года. До этого (с 20.07.1941 по 18.04.1943) её функции выполняли особые отделы, входившие именно в структуру НКВД. Поэтому, если предположить, что описываемое событие происходило, скажем, в 1942 году, то название выбрано корректно.