Большое солнце – злато блюдце
На сером бархате небес.
Лучи медком холодным льются,
Задор дневной Зимы исчез,
Устало бродит в стольном граде
По переулкам меж домов,
По тротуарам, эстакаде,
Готовит варево для снов.
Вот серый Вечер обнял Зиму
И шепчет нежно на ушкО:
-Ты так, Зима, неотразима ,
Что нынче раньше я пришёл,
Чтоб посмотреть, как ты здесь варишь
Медок свой пряный и хмельной.
Скажи, что ты под нос гутаришь?
Поговори лучше со мной.
Зима прохладно улыбнулась.
- Ну, вот и всё, медок готов,-
И тихо Вечера коснулась,
Мёд спрятав под ночной покров.
-Пусть постоит, - она сказала.-
Поближе к ночи разолью,-
И напевать чуть слышно стала.
-А хочешь, я тебе спою, -
Сказал тут Вечер, выгнул спину,
Морозный воздух задрожал
И загудел баском машинным,
А Вечер скатерть в раже сжал.
Зима, заткнув свои тут уши,
Просила Вечер помолчать,
Но, тот себя теперь лишь слушал,
В нём появилась важность, стать,
И серебристый фрак стал черным.
-Ты, Вечер, как хамелеон,
Вдруг потемнел, - И та проворно,
Отвесив Вечеру поклон,
Растаяла холодной дымкой,
Оставив белый снежный след,
Став зимней дамой- невидимкой,
А град зажёг рамп рыжий свет.
Светились фонари и окна
Во мгле чуть видимых домов,
А Вечер франт наш черноокий,
Спев соло, варево из снов
Достал да и немного выпил.
Пошла тут кругом голова,
И показались Ночи лики,
Нет, ни один, их было два.
Ночь то смеялась, то бранилась,
- Почто, ругаешь ты меня?
-Зачем мёд пил, скажи на милость?
А тот уж говорил едва.
Он засыпал, а Ночь с улыбкой
Набросила свой черный плед
И прямиком, походкой гибкой
Пошла, оставив пряный след.
Мороз крепчал, Зима и Ночка
Всем разносили свой медок.
Здесь можно и поставить точку.
Но кто-то спросит:- Где вещдок?
Коль не уснёте, значит, мёд вам
Не предложили, обошли,
А кто-то спит уж, значит вёдра
С медком по адресу дошли.