***
Кого обидел невзначай
друзья, простите, дорогие.
и, покидая отчий край,
дни вспоминайте молодые.
Нас было много на земле,
теперь остались единицы,
как на разбитом корабле
плывём к неведомой границе.
Куда нас разнесла судьба?
Где успокоимся телесно?
Мы, с детства буйная гурьба,
была милиции известна.
Теперь по разным городам
разъехались, и встречам рады
Кто стал суров не по годам,
кто носит на груди награды.
Я крашу красками холсты,
рифмую что-то на бумаге,
в любви к канонам красоты,
дань отдаю друзей отваге.
И снова призываю вас
увидеться на день рожденья,
За дружбу выпить, за везенья,
и чтобы, не в последний раз.
***
Уходит моё поколенье,
последних лишаясь сил,
без славы, без сожаленья,
под взмахи, подрезанных крыл.
Нам ложь выдавали за правду,
а правду кривили, как ложь,
несли мы мечту, как отраду,
в усы улыбался нам вождь.
Торжественно гимны мы пели,
под марши шагали вперёд
к заветной невиданной цели
под светом рубиновых звёзд.
Но цель отдалялась, темнела,
пока не исчезла, как дым,
как лозунг, написанный мелом,
под резким дождём проливным.
Застыло в глазах изумленье
за годы растраченных сил…
уходит моё поколенье
под взмахи, подрезанных крыл.
***
Ещё на земле не вечер.
Не всё черно под луной.
Далече страшное Вече
За смертной стеной.
А кто-то, играя с судьбиной,
Себя, заключив в тиски,
Направо – рушит дубиной.
Налево – сшивает куски.
А те, ожидая утраты,
И видя цветные сны,
Лелеют над морем закаты,
Рассветы лелеют весны.
И молят о хлебе насущном,
Сердца кладут на алтарь.
Радеют за правду на суше,
За правду радеют, как встарь…
***
Нежданно, как выпал снег,
как летом ударил мороз,
не ветер кружил, а смех,
бросая гирлянды роз.
По улицам местный народ
радостно бегал, кричал:
"Большой парусный пароход
прибыл на наш причал»
Встречали жильцы пароход,
дарили матросам цветы.
редкий выдался год –
как воплощенье мечты.
В летний покой горожан
ворвалась весёлая весть.
По трапу, сойдя, капитан
встречающим отдал честь.
А вечером у кабака
сбились матросы гурьбой.
Запах вина, коньяка
разливался хмельной.
На танцах потом моряки
дрались с местной шпаной.
Бляхи мелькали и кулаки,
ножик блеснул складной.
На койке больничной матрос
«Мама – шептал – прости»
Остро стоял вопрос:
врачи успели спасти…
А утром ушёл пароход
по графику точь-в-точь.
Молча, смотрел народ,
помня прошедшую ночь.
***
Мы мыслящие, мы зрячие,
на лица мы не дурны.
Под нами земля, мы ходячие.
мы добрые, не кусачие,
и любим в сиянье луны.
Но страны живут немирно.
от истины все далеки.
Всё делают, вроде, активно.
но, кажется, всем обидно,
что рамки земные узки.
И в космос летим постоянно,
хотя на земле много дел.
И всюду твердим неустанно,
что поступаем гуманно,
что знанья не знают предел
для смелых научных взглядов,
где всё для тебя, человек,
от моментальных распадов,
до бесконечных разрядов
в безнравственный ядерный век.
Но кто-то хочет над миром
властвовать, как король.
Владеть всемирным эфиром
и вкус услаждать зефиром,
другие живут пусть, как голь.
Но все авантюры опасны.
приходит конечный крах.
Развязки позорны, ужасны.
а вёсны наступят прекрасны,
и люди забудут про страх.
Но где-то в глубокой расщелине
Зло затаится во мгле.
и будут зрачки нацелены,
ждать будут годами целыми,
где гниль поползёт по земле.
***
Когда бросают горсть земли
на гроб судьбине уходящей,
всем тем, которые ушли,
мне шёпот чудится хрипящий:
"Всё, всё уйдёт в небытие,
всё, всё покроет тлен телесный,
всё мрак поглотит бесконечный,
всё позабудет бытие.
И будет править бал Ничто
без сожаленья и согласья,
и мертвой тишины объятья
свет не пропустят ни за что.
Не будет дня, не будет ночи,
не будет времени - покой.
И только холод жадно хочет
тот нескончаемый постой"
Озноб гуляет по спине,
и спазмы горло зажимают,
в меня, как из ружья стреляют,
Я мертвый падаю во сне...
Но вот проходит наважденье,
весёлый свет струит в окно,
в тень заточает огорченье,
и жизни вертится кино.
***
Как миллионы лет назад
ревело море и стонало.
Оно, как будто одичало
и билось о скалистый ряд.
Летали чайки и кричали,
искали корм на берегу.
Бежали тучи над причалом
и дождь роняли на бегу.
И было пасмурно, пустынно.
Гнетущих мыслей был я полн.
Стоял я долго, не картинно
у разбивающихся волн.
Казалось мне: грозит гранит,
сочатся слёзы из туманов,
Планета в рубищах изъянов
уже живым не дорожит.
А человечество бездумно,
неудержимою толпой,
спешит к погибели безумно
волна, как за волной.
***
Сегодня год, когда Она и Он
венчались в церкви белокаменной.
Плыл по округе колокольный звон
и впитывался каждою проталиной.
Когда две души в небеса
уплыли парой неделимой,
замолкли, отлюбив, сердца
в трагедии неотвратимой.
Когда на скорости предельной
их протаранил БМВ…
Цветы лежали грудой тленной
на окровавленной траве.
Когда, возникшая внезапно,
носилась по округе весть,
и, осенив себя трёхкратно,
шли люди в храм под благовест.
***
Она печальная стояла
в тиши у тёмного окна.
Огни далёкого вокзала
давно лишили её сна.
Она ждала, что он, как прежде,
приедет, принесёт цветы.
И, вспыхнув с силою, надежды,
будили старые мечты.
Но, отойдя от грёз внезапных,
упав в реальную среду,
воспоминаний рой напрасных
ножом пронзал её беду.
И профиль мертвенно-суровый,
застывши в цинковом гробу,
Казалось ей: Он хмурит брови,
и мысль покоится на лбу.
И недосказанность мгновений,
не завершение идей,
звучали хором угрызений
Кому-то и конкретно Ей.
;