В этой поэме пронумерованные её части и части с названиями иногда можно читать - воспринимать, как отдельные стихотворения или как части целого, - кому как проще.
А иногда пронумерованные части являются небольшими главами поэмы.
При прочтении, как первое так и второе и третье из сказанного мной, понятно по тексту.
Иногда встречающиеся слова и строки в скобках являются вариантами слов и строк стоящих перед скобками.
ЧАСТЬ 1
I. ТРИДЦАТЫЕ ГОДЫ
1. Тридцатые года. В их сердцевине – век.
Сто девяносто миллионов человек…
Но сколько сотен жертв на миллионы
Заключено в любой из букв закона!
2. Лишь намёк на свободу. Перелом. Произвол.
Потрясенье основ… Верхоглядцев совет
Стал двояко судя выбирать из всех зол
То – одно – для которого имени нет.
3. Будь ты хоть выдвиженец,
хоть интеллигент,
Хоть крестьянин, кустарь без особых примет, –
И ударник и чернорабочий, увы,
Не едины и им не сберечь головы…
II. КОНЕЦ ТРИДЦАТЫХ
1. Как просто стать в своей стране чужим…
Конец тридцатых: паспортный режим
Едва ли дисциплины трудовой
Намного подлинней, вернее, лучше.
И вовсе не на той передовой
В века из пятилеток люд ведущей, –
На рубежах сердца и плоть гнетущих,
Труд заключенных «окровил» сполна
Руду и слитки, никель с древесиной.
Тела пропахли потом, болью, псиной,
Дух – выжженной рутинною резиной
В местах, где не покрышки и не дна!
2. Так создавались рельсы и каналы и города
Бам – Тында и – вперед
И мимо рельс
Под ветром шалым
Страна труда,
Как глыба двигалась мало-помалу
Зачем? Куда?
(Бам – Тында и вперед по рваным рельсам
Страна труда
Как глыба двигалась немалым весом
Зачем? Куда?)
III. НАКАНУНЕ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ
3. Дипломатия – это искусство,
В коем властен холодный разум.
Что с того, что нет продыха чувствам
В играх разума. Умным фразам
Стал удобнейшим из расстояний
Путь в обхват. Истин застарелых,
Поистершихся благодеяний
Повыискивав, ради дела
Постарались под пшики оваций,
Кой чего и тишком проявив.
И под этот пространный мотив
Были вписаны в кон Лиги наций.
4. Землям Европы – суть, –
Мера – делить несчастье.
В верности присягнуть
Правильному начальству.
5. Выпал удобный случай.
Жаль, что хотелось – лучше –
Вышло же – так, как всегда.
Дружба, мир, безопасность –
Это совсем – не частность ,
Только и кровь – не вода.
Италию, Абессинию
В миг выстроили под линию.
IV. СССР, ГЕРМАНИЯ
1. В стену не вбив ни гвоздя
Скажешь ли – что погодя?
СССР и Германия
Это особая мания.
2. Ходили вокруг да около
И вдруг все срослись границы.
Ура, Сталинные соколы!
Хайль, истинные арийцы!
3. Разобрались меж собой
Над протокольным листом
Поколдовали с лихвой,
Сравнивая тишком
Свастику с кумачом.
4. Пакт о ненападении
писан в единочасье.
Четко, без промедления
Разделены на части
Земли Восточной Европы
Каждому, в пик, по масти.
Фиг ли – ушами хлопать?
5. Не выражаясь грубо
Молотов Риббентропу,
Словно «коню дареному»
Сладко «смотрелся в зубы».
Вышло всё по законному –
Писанному – казенному.
6. Страшно, но конь - Троянским
Был во своей глубине… –
Грубо – и не по-братски
Прерван поток мирных дней…
7. И запоздали вопросы –
В чем же был план Барбаросса.
Все обернулось явью –
Генштабское тщеславье,
гитлеровцев уловки.
8. Кто из них полукровки,
Кто – кому – враг, кто – брат? –
Ясен предельный факт –
Вымуштрован вермахт.
Сделан партийцам мат.
9. Но не на шахматном поле
Люди лишались воли,
И ни примет, ни вестей.
Смерть миллионов людей
(А дальше – больше) это –
Окровавл*енной заметой
Выжжено в небе планеты.
V. НАЧАЛО ВОЙНЫ 22 ИЮНЯ 1941
1. В ту рань июньскую, кромешную,
Оцепеневшую как миг,
На нашу землю безутешную,
Ревя, обрушился блицкриг:
2. Случилось, - Ринулись, нагрянули
Без объявления войны,
И души от небес отпрянули, –
Приюта, выси лишены –
Ожглись о накипь вышины!
3. Вспорола плоть земли разрывами
Молниеносная война.
Мглой подавилась тишина.
И воздух запылал над нивами,
Над пеной рек, над их извивами
(надрывами),
Над перелесками, над стылостью,
Оплаканной Господней милостью
Росы окровавле*нной.
Клубясь, взвивались пыль-дорога
(степь-дорога)
От росных (жжёных) трав в Соседство Бога
В тьму (в пыль) вздыбленной вселенной.
4. Пространство кривизной немело.
В израненных лугах, полях,
Клубилась вихрями земля.
Сквозь годы от судеб предела,
Раскатами раскалена
Захлебывалась тьмой страна.
5. Кривь понеслась ретиво багровою волной
На Мурманск, Беломорье, на Ладогу «чумной»
Пальбы прицельной сталью огневой.
В Прибалтику, Балтийские порты,
На Ленинград. Втирая в прах следы
На Минск, Смоленск, Москву идет доныне
Сквозь душу, память, совесть, группа «Юг».
Вбив в грудь пустую камень Украине
Две группы «Север», «Центр» – саранчой
Все рвут и мечут, метя строем строй.
6. Архангельск – Волга – Астрахань – сомкнул
Все части разных мест протяжный гул.
Навеки, неразрывно, воедино!
Батальное жестоко полотно,
Но рядом – Бог, а впереди – судьбина.
Мы это все увидели в кино.
Но наши предки живы – в нас. Воочию
Мы видим все их взором, долгой ночью.
Но утром, вырываясь из кошмара –
Держи удар – не допускай удара.
VI.
Боже, сохрани
Сохрани, о Боже, волю и покой!
Смерть таят воронки во плоти земной.
Занеси зимою дни обновленным снегом.
По весне покрой поля молодым побегом.
Чтоб прорыв на теле земли родной
Не зиял меж Вязьмой и Ржевом,
Как клеймо, прожженное сатаной
От шальных времен Второй Мировой
До сегодняшних, полных гневом.
Чтобы Тихий Дон отзвуки пальбы
Ни делил ни с Волгою – горестью
Ни со сворой злой пришлой солдатни
Ворога – отступника совести.
Дабы кровь со мглою прогорклою
Не сочил закат на поля немой судьбы,
Да злодейку-ягоду волчью на гробы
Не швыряло лихо в ночь долгую…
VII.
1.
Солдат
Говорили судьи Европе
Не о льде на озере Чудском –
О всемирном новом потопе.
А солдат под Брянском, под Курском
Губы ел в промозглом окопе.
Губы ел солдат (не хлеб с салом),
Грязь глотал и вел счёт патронам,
Для того, чтоб вовсе не стало
Ни потопов Армагеддона,
Ни судилищ лживых вандалов!
2.
Страшная новь
Всюду, где шла грозная битва,
Где лишались дней и годов…
Где срывался с губ, как молитва
Тяжкий хрип… Разверстая кровь
Клокоча под горлом, в аорте
Пламенела иглами слов,
Жгла, клеймя предвестием строф,
Что опишут страшную новь.
3.Ночь и день войны
1.
Ночь войны
1. Здесь «союз гвоздик и штыков»
Становился памятной датой…
Над землей, над вечной Непрядвой,
По-над Летой, как над громадной
Полосой беззвёздных веков
Стыла Ночь безвременья клятвой…
2. Скорбной тенью являлась в бликах,
В редком свете солдатских костров,
Тех, что жгут с лихвой невеликой,
Сторонясь осторожно врагов…
Скорбной тенью с Чудесным Ликом
Ночь, как мать, что не знает слов,
В коих выразить всю Любовь
Материнства…читала книгу
Душ солдатских, их кратких снов.
Ночь крестила детей, отцов, -
Самых юных и старших – разных,
Но единых судьбой, бойцов,
Словно верных своих сынов,
Словно верных советчиков,
Сотоварищей беспристрастных.
2.
Сёстры и дочери
1. Грела ночь звёздной россыпью дух,
Удержимый в глазах живых
Дочерей и сестер своих,
Чей задор, нежность... зренье, слух...
Раздирал гул шальных разрывов.
Ох, – не слышать его, – «быть бы живу».
Но лечили их теплые руки
Раны рваные, жар нарывов.
Усмиряли их нежные взгляды
Все разверстые бездны ада.
2. Волей вея смертям в лицо
Пламенели глаза бойцов.
Но, когда подступал к горлу ком
Руки женщин «сплетались в кольцо» –
Оберегом, сердечным огнем.
3. И повязочки с красным крестом
Им бывали дороже награды.
Как бывали серьезны девчата! –
Не тая доброты «на потом»,
Укрывая обычным бинтом
Небывалую боль утраты.
3.
Ночь и день войны
1. Ночь умеет любить беззвездно,
Не за лычки и ткань погонов
Тех людей, что не дышат розно,
Чтобы Дню принести их слезы
На одеждах своих, на ладонях.
2. День – он примет в жару, в морозы
Слезы грез, сновидений, агоний…
Но не станет тот плач свинцом
Коли День во свету своем
Стал бойцам Мировой Отцом.
3. Ночь и День без излишних слов
Раздвигали заслон веков…
С забинтованных вспаренных лбов,
С огневых ранений, с фронтов,
Взяв по искорке душ в свой штоф.
Чтоб раздать те льдинки солдатам
Холодком трофейных брикетов…
Чтобы грели души ребята
В той горячей точке планеты,
Где тонка суть многих рассветов.
4. Чтоб в любом уголке планеты
Лед трофейного пая целуя,
Дух молитвенного завета
Слыша сердцем, душою, кожей
Вопреки «всенародным запретам»
Им навязанного безбожья
Люди в душах хранили лето.
4.
Шутки, перекуры, и глоток решимости
В дни войны не гневится Бог
Ни на шуток солдатских метких
Приправляемых красным словцом
Неказистый правдивый слог –
Безбоязненной правды в лицо.
Ни на дым перекуров крепких –
Вкус спасительного табака,
Что проймёт уж наверняка,
И сладчайших ста грамм глоток,
Что пропустит по нервам ток.
И к решимости на чуток
Незаметно – почти символично
Чувств добавится, чтобы личность
Не утратила хлеба с солью
И с насущности неба с болью.
VIII.
Други своя
О таких и напишут книжки
Жизнь свою за други своя
А.А.Ахматова
1. У огня в сияньи заката
Грели дух свой и плоть ребята –
Первенцы, птенцы, соколята.
Борьки, Сашки, Сережки, Мишки –
Братья, внуки, совсем мальчишки
И – отцы «избежавших вышки» –
Те бывалые фронтовики,
Что по старшинству – мужики.
Судьбы вписаны кровью в книжки.
2. Коротка ль, долга жизнь солдата? –
От атаки до медсанбата.
От окопа, до «брат за брата».
От разведки до перехвата.
От форсированных, бурных рек
До паденья в тишайший снег.
Званье павшего – имярек.
3. От приказа – в бой. А заслуги
Перечтут. Снова боль их скрутит.
Жизнь и смерть навзничь их рассудят
Стянут стягами ран края.
Будь что есть.
Было – значит будет.
«Смерть презреть за други своя».
IX.
1
Что и у кого
У кого – за спиной твердыня
Легендарных Нарвских ворот.
У иного же – как святыня –
Чувство меры иных широт.
Так один – веру в жизнь несет
В боевой, роковой поход,
Как мольбу ко Святой Богине.
А иной – бережет доныне
В вещмешке – памятью о сыне –
Талисман – журавля перо…
«Помни, веруй, твори добро,
И оно тебя не покинет!»
2
Дух
Им до доброго ли здоровья –
В час, когда «подчистую». «в дым»,
Навзничь, влёт?! Что тебе злословье?! –
Грех сей братством преодолим.
О хранила бы поголовье,
Что зовется лишь родом людским,
Хворь беда, как ее мы храним!..
Только б дух в себе сохранить
В час бессилья, унынья, злости.
В дни, когда ужас ломит кости,
В дни, когда больше нечем крыть.
3
Кто ответит(Вот такой спектакль)
«Гол» солдат – на ногах обмотки.
Без сноровки, без подготовки.
В души вписанный протокол
И один – на двоих ствол.
Гнали в шею бравурным маршем
Гнали «бить и крушить фашиста»
Пацанов и тех, кто постарше.
Только вышло, увы, – нечисто. –
Мол, покуда есть воля в теле
Отстоите свою отчизну.
Докажите свой нрав на деле!..
Кто по ним отскучает тризну –
Тыловые сытые «крысы»
Кто выискивал компромиссы
Да выписывал компроматы?!
Пряча без вины виноватых
В тьму – за лагерные кулисы.
Вот такой, спекталь без начала
и конца... Многое на малом.
4
Перепутанные срока
Боль. Невиданные утраты.
Не сказать бы отборным матом
Все о том, как раскалена,
Начиналась эта война!
О, Проклятая Мировая
Что Великою называют!
Не с того ль она велика,
Что в солдатики всласть играя
Гнусь тотальная свысока
Перепутала все срока!
5
Цитадель
Прочь изгнав из душ вой нечистый
Остудили азарт фашиста
Прорезать злой арийской прытью
Курский выступ, мир, чувство развитья.
По сплоченности, по наитью
Стали новою цитаделью,
(Стали истинной цитаделью,)
Что ничьей рукой нерушима.
Цельность ее в людях хранима.
В них – ведомых общею целью.
6
Перебезчики
Здесь не все в цель и суть поверили.
Суть войны скользкой мерой мерили
Прохиндеи судьбы – перебезчики –
Те, в ком совесть давала трещинки.
Что ж тут сетовать на судьбу! –
Суть предательств темну, скупу
Рассусоливать – не резон –
Тот, кто предал – тот – «просвящен».
Чуждый стяг волоча на горбу.
Мышью пялясь как на крупу
На чужие кресты и нашивки
Став удобным подобьем наживки.
Голенища мощеные лобызая врагам
А чуть позже – щипцы каленые
И – ко всем чертям!..
7
По сути
Люд обычный, простой по сути
Все мечтал о несбыточном чуде… –
Изрыдавшись, изголодавшие,
Всюду в кашу войны влипававшие
всё равно в государство верили
и собой эту суть измерили...
Те ж из них, кто тайком... тишком
замышляли лишь о своём –
Ждали «немца», как избавления.
Дождались… И оцепенение,
первых ...и торжество вторых
Как рукою сняло отчаяньем.
И удары в лицо, в поддых...
Кто слыл "Авелем", вызрел Каином.
Но таких – меньшинство средь многих.
кто и в бедах не "делал ноги".
8
Пожар и прах
Кто был сирым, убогим, брошенным,
Кто стал гостем, в дому, непрошенным –
Разберись – поди в этом месиве,
Где в пожарах, в ветрах тугих
Города становились весями,
Веси – прахом. А прах – в живых.
9
Оборотная сторона1
Здесь одетой, обутой, сытой
Солдатне с горделивым видом
Наступающей, загнанной в строй
Жесткой выучкой приказной
Суть былинной земли Святой
Обернулась иной стороной.
10
Оборотная сторона2
Сбило с шага, смутило прелью
Существо само нелюдимых
Верст, дорог непереходимых, –
Мест, отмеченных судьб шрапнелью.
1 Во пределах Святой Россеи
В коей явью – веков зарницей
Ведом люду пожар Столицы –
Видел враг в именах и в лицах
Гибель орд, да познал сторицей,
Разделив с бесом – лицедеем –
Бонопарта крах. Что посеял –
То пожнешь. Журавель развеял
Прах крылом. Да перо синицы
Ветр уносит благоговея… –
2 Упадет перышко крылатой
Русскому – на рукав истертый,
Чужаку же – иною платой
Отзовется журавль гордый!
11
Свет
От сражений за честь державы –
От Бородино, от Полтавы –
Свет пролег незримой стезею,
Свет связующий слово, славу,
Совесть душ от боя до боя.
12
Аллилуя
Всем своим нутром Сути чуя
под нещадностью не гнули спины.
Жизнью ежечасно рискуя,
Золотую ища середину,
Брандербургских ворот не минуя,
Получив до срока седины
Донести в себе до Берлина
Стороны золотой «Аллилуйя»!
13
Сила, боль, победа
Те, в ком сила и боль человечности
В перемешку со злобой старинной
По самозабвенной сердечности,
Без вины завсегда повинны,
Статью пехотинцев былинной,
Партизан отвагой срединной,
Тыловой подмогой рутинной,
Гневом, болью давясь, не беспечностью,
Донести Победу до Вечности.
14
Выбор
За чертою неуловимой,
С матом, с хрипами, с перепоя,
Под истошно-непримиримый
Жар и дым, выбившись из строя,
На фронтах, на полях минных
Налетая на шквал – все ж знали –
Что почем – что прикрыты спины…
В чём залог золотой середины...
Знали между чем выбирали. –
Между прахом и смолью.
Между небом и болью.
15
Мгновенье века
От повадок людских до звериных...
Приручив стальные машины,
Улучив у века мгновенье,
Вывели из пламени звенья,
ЗнаменАми крыли руины.
16
Счастье и горе
Здесь, гордясь Святейшей Победой, –
Ощущать гниль тюри осторожной.
Чтоб поведать белому свету –
На Руси двоякой приметой –
И – такое счастье – нам ведомо…
И – такое горе – возможно.
X
1.
Почва
Вы – рабочая сила – почва
Разрастающейся войны.
Нам – увидеть дано воочию,
Как вы гибните без вины.
2.
РЕЗЕРВИСТАМ
Отслужившие, но живые,
Не истек вашей службы срок.
Ныне вновь, как в года былые
Твердь уносится из под ног!..
Кем начертана эта доля?! –
Вслед за теми, кто младше вас,
Вам придется играть те роли,
Что никто не прожил за час!..
Все частицы душевной боли
Вновь сплотив в неразрывный нерв,
Подчинитесь вы гордой воле
Тех, кто гонит вас в чисто-поле,
Для кого вы – ничто – резерв.
3.
ШТРАФНЫЕ БАТАЛЬОНЫ
1. Батальоны тех, кто в землю врос
Каждою тончайшею прожилкой.
Не считали вех, дорог и верст.
В лютый зной и огненный мороз,
Средь безмолвья и под гул берез,
Признавая свою долю ссылкой.
2. Батальоны меченых клеймом
Отщепенства… Ни примет, ни званья..
Средь подобных кто – живым умом
Сам себя подвел под наказанье.
А другой – по глупости незнанья
Оказался в обществе одном
С лютыми убийцами, с ЗЭКа.
Рядом те, кто знал наверняка
И кто не хотел знать ничего.
Как бы не была жизнь нелегка,
Смерть их помнит – всех до одного.
3. Вперемешку – сложные натуры –
Новички и крупные фигуры.
Впрочем – все попутали срока.
4. Что таят в себе как сталь в глазах
Самые суровые солдаты?..
Мзды, наград не прячут в вещмешках
Оттого, что лишь одну награду
Ценят в этой жизни штрафники –
Выживание. Примкнув штыки
В месиво разрывов и под пули
Через не могу…
5. Шли без перебежек – в полный рост,
Чтобы времени не тратить зря.
Что с того, что нет на касках звезд,
От погон лишь видимость, заря
Им с лихвою окрапила блеск
Алых стягов… Кто ж отмечен был
«Первой кровью»… из последних сил
Под надсадный пулеметный треск
Всех оставшихся благословил.
6. Им в пространстве цепком, фронтовой
Не терять «закваски». Под рукой
Карабин. И вновь в багровый вихрь
Поминая корешей своих
Лютых, бесприютных, бесноватых
Кровью слез, молитв, и чистым матом…
7. Многой кровью писаны законы,
Что хранит не умерщвленный дух
Брошенных в штрафные батальоны,
Чьих имен не скажут прочим вслух.
XI
Ветер,лёд, пламень, космос
Но крепки тюремные затворы
А за ними каторжные игры…
Там, где слаб даже ветра голос…
А.А.Ахматова
1. Ветер выл над стальной завесой,
Воздух скрежетом искажая.
Разрывая беззвучье тверди, –
Да могла ли земля впасть в дрему?!
2. Мауд-Хаузен… Гар-Элегин…
Бухенвальд… Бэльдэк… Одруф… Аушвиц...
Здесь с живого сдирали кожу.
В яму мертвую плоть швыряя.
Истощенность тел человечьих,
Изъязвленных теней подобья –
В грязь и прах.
3. Тиф людей раздирал на части.
Голод – плоть иссушал, страх – душу.
Страх стирал грани пониманья
В разумении изможденных…
И вся жизнь их в застенках ада
Мыслящим представлялась подходом
К пламенеющей топке смерти.
За чертою которой небо
Опрокинуло в души ветры
В Боге Сыне и Чистом Духе.
А далёко – за мраком буден
«Там, где слаб даже ветра голос»
Ледяной беззащитный космос
Плачем звезд наполняясь таял.
XII
Ночи и дни
Под впечатлением произведения Виктора
Франкла « Сказать жизни « Да!» Психолог
в концлагере.»
1
1. Дни и ночи во мгле пути.
Поезд весь обращён в движенье.
В нем считают сердцебиенье
По вагонам ютясь. Мир тих,
Как в невиданной долгой коме,
Как кули – люди взаперти.
4. Среди сотен и тысяч
«Человеческих единиц»
Даже искры не высечь
Из зрачков онемелых лиц.
5. Только верхняя полоса
Обесцвеченно-мутных окон.
безотчётно сочит в глаза
Мглистой одури стон – полусон.
Тянет сыростью в каждый вагон.
6. От вещей, что навалены грудой
До прослойки неяркой оконной
Дотянуться бы бледным взглядом…
Многоточие невозврата…
7. На свободных путях. Замирает
Ход состава. И день наступает…
Впрочем что этот горестный день
Для закрытых в промозглую тень…
2
6.
«Где находимся?! Ещё в Селезии
Или в Польше?» «В ней, видать, уже»
Как по венам импульсы магнезии.
Неопределенность в мираже
Тусклого сознания
в муках ожидания.
7. В пустоте свисток локомотива,
Жутко и огромно прозвучит,
Словно целый мир в себя вместит!..
Поезд двигается всем своим массивом,
Медленно и верно выезжая
На большую станцию. Вскипает
Напряжение людской толпы
Леденея вновь…
8. Лишь колеблющейся ноты миг
Раздается сипло полукрик:
«Приглядидесь! Пристальней! Табличка»
А на ней как черной кровью сердца
Буквы так отчетливы – «Освенцим».
9. Кто здесь знает – отчего по-польски
Звучное название – Освенцим
Безнадежно, гибельно и скользко
Словом «Аушвиц» кольнет под сердцем!
Муторным комком… Единоверцы
Славной, ледяной, арийской крови
Ловят каждого на этом слове.
10. То не только надпись на табличке.
Это друг… товарищ… это брат, -
Возгорание от первой спички.
Грубый и неоспоримый факт.
11. Эта тризна Ада без припева:
В иссечённых утренних тонах
Сумерки… Направо и налево
От застывших рельсов… Липкий страх
Воплотился хладом в лагерях
Что на километры протянулись.
В тяжкий спертый воздух окунулись.
В бесконечность… В несколько рядов –
Заколюченные огражденья
Погрузясь во мглу кошмарных снов
Будят в душах острые сомненья.
12. И на фоне их, мрачней кошмара
Вышек строй сторожевых. И жаром
Пышет лед прожекторной подсветки.
И на каждом нужном месте – метки.
13. И завернутые лишь в лохмотья,
Истончаясь изъязвленной плотью,
Серые, как отсветы в тумане –
Тени человеческих фигур.
Сквозь уныло-мертвенный сумбур
Медленно, куда не зная сами,
Разбредающиеся в дурмане.
14. Лагерные улицы следами
Все испещрены. В их тени врыт
Непонятно-скользкий лабиринт.
Вход – размечен. Выход – перекрыт.
15. Тут и там – отдельные свистки
Пристальных надсмоторщиков. Тупо
Повелительные, как тычки.
Звуки бьют под ребра, в шею, в зубы.
16. Крики, что отныне в лагерях
Доведется на свой риск и страх
Заключенным слышать раз за разом.
Этому не учат в букварях
Или в философских письменах.
Выкриков отрывистые фразы
Словно бы последний, человечий
Вопль, и, вместе с тем – совсем иначе –
Хрип, что существо само калечит.
Сиплость каждодневности приказов,
Словно разъяренный лай собачий.
17. Распахнув рывком вагонов двери
По-людски, совсем не так как звери,
Вламываясь лихо в них, хозяйски,
Словно бы на праздник первомайский,
Небольшие своры заключенных
Наголо остриженных, но с виду –
Все вполне себе, без волокиты
Вглядываясь в лица обреченных,
С жизнерадостностью напускной
Говорят на разных языках
(Смех и грех) – рук и речей размах.
18. Лжи не верь, гротескной и пустой,
Подслащенной сладкою пилюлей.
Лишь поверишь – станешь – сам не свой,
Вскоре осознав – тебя надули!
19. Но в своё помилованье люди,
Начинают верить – мол, все будет
Хорошо… Но к вечеру – понять
Предстоит им снова обессудев.
Что - почём. И – где кому стоять.
20. Кто мог знать о «лагерной элите»,
Что подкормленная худо-бедно,
Но зато как скот, - не убиенна,
Существует в этом «монолите»
Предназначена лишь, чтоб встречать
Тысячи людей и забирать
Их багаж, а вслед за багажом
Их смутить поддельным куражом.
3
21. Отдан приказ скраб оставить в вагоне
В том хрипловато-презрительном тоне.
22. После с просчитаностью разделив
На две колонны мужчин всех и женщин
И – по пути, что годами расчерчен
Мимо высокого, с выправкой (блеск!)
По старшинству – офицера СС.
23. Холоден, выхолен молодцевато,
Он, бесконечно делекий от них, -
Жалких созданий, давящихся ватой
Воспоминаний бессонных своих.
4
24. Он стоит в непринужденной позе.
Правый локоть оперев на руку
Левую. Он горд, как на допросе
Главный в этот час. Немеет скука
В суженных зрачках. И указует
Палец гордо выгнутой руки.
Он – король на час, но – торжествует –
Власть пьянит. Ее тиски крепки.
И движения – едва заметны –
То – налево, то – направо. Бледны
Те, кто был отправлен им налево.
В эту сторону он отсылает
Улыбаясь, и – гораздо чаще.
К вечеру – всех «левых» (суть – пропащих)
Беспощадно, грубо умерщвляют –
Камер газовых огромно чрево.
5
25. Быть не быть. Увы, лишь меньшинство
К сумеркам того же дня узнает –
Лишь «естественный отбор» - сжигает
Слабосильных. Мёртвый не мешает.
Так дыши и бойся – коль живой!
26. Сквозь века из труб, вонзенных в землю
В небеса взвивались языки
Жуткой, гибельной, шальной тоски
Пламени… Лишь небеса тем внемлют
Кто стал прахом… Но в глазах людских
Это небо – отблеском - навеки
Памятью и сутью – в человеке.
27. Пламень высоты многометровой
Навека поколебал основы.
6
28. Очень скоро паника проходит
Уступая место безразличью,
Что гораздо глубже в душах бродит
В сальный порошок стирая личность.
29. Спрятавшись, в скорлупку отчужденья
Ощущая, словно бы со дна
В принужденном виде все тона
Человек не ждёт освобожденья.
30. Ни одна причина не важна
Для ушедшего в себя. – Работать,
Быть хоть мясом пушечным, хоть – сотым
Из внесённых в список всех смертей.
Все одно, тому, кто стал черствей.
Как ломоть что обрезают смаху
Размельчая вместо соли с прахом.
31. Все мечты до одури, до рвоты
Примитивны – хлеба, сигарет,
Сладкого и теплой ванны. Что там
До искания иных примет.
В головах, в желудках резью колко
Жжёт отсутствие санитарии.
Обсуждения хватает только
На рецепты вскользь кулинарии.
7
32. Истово зашкаливает баллы.
Были в меньшинстве своём и «баловни» -
Так сказать, персоны чем-то важные –
Повара и старосты продажные
В темах дней дотошностью крепки –
Щепетильные кладовщики.
И осатаневшие с тоски
Лагерные горе-полицейские
Щедро раздающие пинки
Воплотив ужимочки недетские
В зуботычины с блажной руки.
33. Те и эти в манию величия
Впав в миниатюре безразличия
Хорохорились и лютовали,
Пересчитывали, жировали.
Одного они не понимали –
Мнима власть что отдана взаймы.
В капле света отголоски тьмы.
8
34. Жёсток тон душевного упадка.
Напрочь изуродована плоть.
Слишком трудно боль перебороть.
Здесь нельзя взлететь и лечь на дно.
Но когда уже все решено
Обессытив, одурев кидались
На колючей проволоки сталь,
И под током с жизнью расставались.
9
35. Но средь прочих морок безразличья
Доводил до крайности иной –
Не смущаясь даже неприличья
И с тяжёлой, мутной головой
На своих местах – в бараках смрадных
под себя ходя, они лежали
Не желая пищи, в безвозвратном
Пребывая. Ничего не ждали.
И на построение не шли.
Всё сносили тупо, равнодушно.
Наказанья лишь продлить могли
Их безжизненность без слов и слёз
Под напором тягот и угроз.
10
36. Для «живого трупа» нету жизни –
Лишь существованье без начала
Без исхода?.. Из груди не брызнет
Легкость букв с названьем светлым «жить»!
Но пульсируя под сердцем нить
Веры, что навеки не убить
От существования спасала,
Тех, в ком можно душу оживить:
37. Так сложилось, что в любые времена
Сила человечности – духовность
Можно нас лишить всего и вся – сполна
Но, свобода воли, - не условность
В человеке – на века жива она!..
38. Были те, кого зовут – «инакие»
Эти люди шли и сквозь бараки
И в строю маршировали, но
В дни, когда все перерешено
Всю тщету избыть в себе смогли
Волю к жизни свято обрели
В дни бессилья.
Лишь у них – для брата находилось
Слово доброе… поддержка, сила
И последний, жизненный ломоть
Хлеба, окроплененного слезами,
Что хоть чуточку насытит плоть.
Доля в том, что выбираем сами.
Боль и страх – принять и побороть.
39. Пусть немногочисленны, но – были –
По-другому и не может быть
И – смогли, доверяясь духа силе
И других свободой «причастить».
Все достойное – так трудно, как и редко.
Но на этом не поставить метку.
XIII
1
Строчка мира
На войне о мире лишь строчка.
А в плену – терпи и держись.
Не уместится в строчке жизнь…
Залётные
1.
Совершалась, была в терзаньях
В чьей то совести проволочка –
Избиение, истязанье,
Леденящая одиночка.
Впрочем – о количестве дней
Очевидцы знали верней…
2.
«Не имей в себе оправданья,
Но поверь – возможна отсрочка…»
Вот под эту присказку битых
Иль обласканных – кнут и пряник
сочетая, как суть и грани –
В кабинет – пред очи вербовки.
И – в беседах явные виды
На предательство. И – обновки
И речей расхожее сито:
«Ты, Иван – ничто – полукровка…
А поможешь нам – будешь сытым
И – что главное – не убитым.
Придержи былые обиды.
В руку ствол и – на изготовку».
3.
Алкоголь, еда, папиросы
На столе накрытом, на белом,
Где черны бывали доносы,
А в углу стола "парабеллум"
Под рукой дородного телом
Палача с прищуром «Спинозы».
И – плевок в глаза эти вражьи
Иль под волокитой бумажной
Пташкою залетной, слепою
По своим с надрывной душою.
2
Участь
1.
О, прости нас, Праведный Боже,
Участь всех Тобой решена!
Умали нрав мнений несхожих.
Разобщенность им – не цена!..
2.
Тем, кто в битве нравов смятенной
Были воинством палача
(Без разбора рубя, – с плеча) –
Подкаблучникам пестрых регалий,
Лизоблюдам вышестоящих…
Им, дорвавшимся до звенящей
И бряцающей цепкой стали
До каленых, кривых щипцов,
Рвущим в кровь синяки рубцов…
Им, целующим ксивы печать –
Искупать грехи, отвечать
За страдания убиенных
Сроком до «седьмого колена».
3.
С этими – к чему же тут лгать
Подчиненным не совладать.
Только бы в безмерной борьбе
Совладать с зачатком гниенья
В сроки собственного повышенья
Совладать бы с этим в себе.
1.
Ради правды и историчности
К оголенным метлам их ртов,
Всех гонений, расправ и судов
Подошли бы как ксивы привычные
Амулеты былой опричнины –
Символичность собачьих голов.
2.
Им бы это вклинить в документы
Ради историчности момента.
Злы повадки
обученных псов,
Воротил времен культа личности.
Ради правды… ну… и историчности.
3.
Мы встречали их, изнывая
На скрещеньи всех бездорожий.
Ты рассудишь их, Светлый Боже,
На распутье Ада и Рая.
4.
Знаешь, во всезнаньи Святом –
Мы прощали тех, кто подкуплен,
Брошен ниц осторожным гуртом
В страхе, в бешенстве безрассудном
Совесть оставляли подспудно
на «потом».
Или выдержки человечей
Не хватило в них в чёрный час.
А хватило её бы в нас?
Вот вопрос. И ответ не вечен.
5.
Отзывалось то им порою
Пулей или гневным плевком.
Все-таки души глубиною,
«Простотой святой», мы с трудом,
Но прощали их за все то.
А простили бы нас они
В столь же мутно-шальные дни?..
6.
Ты ж прости и тех, кто тревогам
Веровал в сраженьи шальном, -
Коль предательство слишком строго
Полевым рядили судом.
7.
Но утраченный в человеке
Дар собою жертвовать, жить, –
Это невозможно простить
Ныне, присно, здесь и вовеки.
8.
Нам способность к подвигу выжить
Помогла, и Русь сохранить.
В русских зиждется эта нить
Вровень с совестью, духа ближе.
Из всех черт души человечьей
Эта – также неповторима
Как Любовь Сама, как Предвечный
В душах плеск Крыла Херувима!
2
1.
Сгинувшим
Помянуть, долг воздать светлой памяти
Тех, кто сгинул в огульных списках,
Ввергнут, вжат во льдистые заверти
В "заколюченных" зонах риска, –
В лагерях в рассадниках гетто.
И во всех стальных кабинетах.
2.
Чернь и белена
1.Здесь, чтоб заглушались вопли рода
человеческого, названного свыше
Нелюдьми, отрепьями народа , -
Ночи напролет шепталось – «тише!»
Предрасстрельно, лагерно … и ниже,
Чем бывает в гуще несвободы…
2. Полушепот, перестук, гул рупора
И, под чертыханье во дворах
Двигателя сиплого полуторок
Заглушались крики, боль. Рос страх.
3. Знать, пока мы браво воевали
Нас уж поджидали воронки.
И Победу нашу оболгали,
На авось пустили «под станки»!
Да и то, что под лекало стлали
До последней нитки ободрали.
4. И скрутив в бараний рог страну,
Вычернив полати потом тел
Рьяно воспеняли белену
С лицами, что выбелили в мел.
3.
За краем
1.
Слёзы неизвестности
О, насколько ж многим неизвестность,
Эпохально застила глаза.
Пионеров, комсомольцев честность
Как младенческого сна слеза
Впрямь была кристальна в блеске шор.
Но не пойман старый, хитрый вор,
Что кидает слёзы в бесполезность,
как брильянты откровений в бездну...
2.
Разметавши сор
Протоколы, разметавши сор,
Стушевали то, что ищет взор
И подспудно алчет сердце. Средства
Исключали повод – приговор
Завести запретный разговор
Людям родом из «благого детства»
С теми – с кем живется по соседству, –
Кто сумел немного повзрослеть
И запретное уразуметь.
И узнать о без вести пропавших.
3.
Звёзды и нули
Встречи с «немотой все понимавших»
Лишь едва поколебать могли
Веру в светлый день. В Октябрь и май,
В звезды и бескрайние нули.
Очень трудно заглянуть за край!..
4.
Кляп
В час, когда хоть что-то понимали
Страшно становилось у черты,–
Сами кляпом страха затыкали
И себе и родственникам рты.–
Будь умнее сослуживцев ты.
5.
Турбина для народа
Здесь турбина набирала обороты.
Шли аресты с маху, напролет,
Шли расстрелы – мигами на год…
Отщепенцев и врагов народа
Становилось больше год от года.
Что ж поделать, коль – велик народ!
Взятый в непрерывный оборот.
6.
Призраки
Там, где бродят призраки Обкомов,
Словно впав в невиданную кому,
На фронтонах празднично светилась
Радость в гипсовых орбитах глаз.
Словно небожители на нас
Люди «будущего» смотрят с силой
С властью оборотной стороны, –
Всех примет, наград, речей, Победы
Вписанных в умы и партбилеты.
И года опрятно сочтены.
И курки наглядно взведены.
3.
Тень держав
Вот тебе, приятель, и Прага!
Вот тебе, дружок, и Варшава!
А. Башлачев
1. Не бедовой шайкой, – державой
Чаяли назвать стан Рейхстага.
Вот тебе, приятель, и Прага!
Вот тебе, племяш, и Варшава!
Не собрать по капельке жалость
Хоть бы и на самую малость.
2. Знать, пока слеза поспешала
Смерть за нас сама все решала:
На парадах шла мерным шагом
К чуждым нам, в пыль свергнутым стягам,
К тем, что свастика раздирала!..
А потом легла на бумагу
Под сукно, под вето сатрапов.
И сочли косую за «благо».
Вновь пошли расстрелы и тягот
Муторных этапы… этапы.
3. А что значит – дух и отвага
Знают те, на ком все держалось.
Только их почти не осталось –
Истекли соленою влагой
Тени их в засилье Гулага.
4.
Ах, как шаг вы печатали браво
А. Галич
1.
Новоявленная родня
Пламенели ветра Победы.
Возвратившимся из огня
Не спешилось умножить беды.
А меж тем шла за ними следом
Новоявленная родня.
Из сиятельных и безвестных
Лже-родня та подобралась.
Здесь, отныне и повсеместно
Мукой многих играя всласть.
2.
Сталинные шпоры
1. Улыбался отец народа
За улыбкой тая прищур.
А страна принимала роды
На полотнищах драных шкур.
2. Стать гвардейскую по помосту
Красной площади пронося,
Шли, одеты почти по росту.
И «со славой на ты» так поздно
Осознали, что знать нельзя.
3. «Все простив должникам своим»
Шаг держали отменно, споро.
Кем во славе был различим
Знак Иуд за широкой шторой?!
4. Ликовали, вступали в споры
Привыкая к краям родным
Но остры «сталинные шпоры».
3.
Эшелоны и равнение на флаг
1. Где штрафные шли батальоны –
В землю кровью вросли погоны.
Но как прежде (опять и снова)
Потрясая земли основы
Шли угрюмые эшелоны.
2. В переполненные вагоны
Набивали людей впритык –
Но покладистый люд – привык.
В души, в жилы – вериги вмёрз
Стук колес, визг и лязг колёс.
3. Вперемешку убийцы, воры
И порядочные до поры,
Постигали себя не скоро.
Такова – суть большой игры.
4. Трудно общий найти язык.
Но помимо непониманья
В этой битве за выживанье
Попытаться б взять во вниманье –
Сколь не разны – юнец, старик,
Вор, философ, передовик,
Рифмоплет, труженик, подонок
(Кто-то груб, кто – излишне тонок)
Но – людское – во всех мерой разной
Ущемляет гнёт безобразно.
5. Ни событий, ни нужных книг.
Ни хоть сколько-нибудь скудной снеди.
Только – памятью о победе –
Глухо сдавленный сердца крик.
6. Так уж выдалось. Так стряслось:
Те, в ком гонор и спесь, и злость,
Кто по фене еще подростком
Ботал, нынче став переростком,
И – привывшие жить по ранжиру, –
До поры оскопевшие с жиру,
И – в себе сохранившие совесть –
До поры осознавшие горесть,
Обессытили, разделив
Бесприютнейшее соседство…
7. От себя не сбежишь. След в след
И – равненье на флаг, середину.
Безысходность. Режим и рутина.
5.
Мирская игра
1. Есть в мирской игре, как известно,
У медали – две стороны.
Первая – в цвет вечной весны.
А иная – с просверком бездны.
2. О святом мечтали герои –
«Комиссары в шлемах истертых»
У начал стоявшие строя,
Что остроконечной звездою
Стал бичом свободных и гордых.
3. Не за эту страшную правду
И не за подвластную травлю
Внутренним чутьем ли, нутром ли
Эти люди дух свой огнем жгли.
6.
Путь на износ
...Отвечай солдат как есть на духу...
А. Галич
1. На износ, навзрыд. "...Эй ты, крайний,
Близок – недалёк смертный край твой!
Говоришь, – портянки стоптались, –
Мол, протопал в них сто дорог!
Мы о том, солдат, догадались.
Только вот понять всё пытались –
Что же ты не помер – как мог?!."
2. Что портянки? – Будут и мозоли
Ото всех ветров вселенской соли,
Что замотаны в вериги боли…
Как в года острогов да по тракту
По сибирскому. К чертям на вахту.
Помнишь, как кандальных сирых сотни
Шли, по писанному. Так – сегодня
Ты пойдешь. Стань призраком в дань фрахту.
6.
В лагерях
1. По чести ль, по праву совести
На лед в штабеля принудили сложить
Тела онемелых?! Усердна прыть
Учесть и домыслить горести!..
2. Нары леденели телами.
Тачки и лопат черенки
Все в мозолях рук… Вой пурги…
Окрики… блажные пинки…
В медленном бреду пред глазами...
3. Вохровцы – лихие стрелки
Черство трут приклады руками.
А в душе ЗЭКа тяжкий камень,
Как мишень. Заноза тоски.
Полыханье чёрной пурги.
4. Душ корявые письмена…
Жизнь – та явь что – всего одна.
Смерть немыслимая во многом –
В каждом отзвуке – всем. Сполна.
5. В зоне, в темные времена
Тоже каждый ходил под Богом.
Но не так, как в миру широком
Здесь свирепствует сатана:
Пуще лютого он входит в раж,
Все и вся разменяв – баш на баш.
Пайку делит, рядит в бушлаты.
Озирается брат на брата
Тюри с прахом хлебнув до дна.
Забываются имена.
6. Словно тени в земном аду
На промерзлом извечном льду –
Плоть покойников – в штабеля.
Их земле б придать, пользы для.
Но видать нету в том резона,
Где она, в этой мгле, земля?!
7. Им живым с каждым днем страшней
Быть подобием тех теней.
8. Озадаченно, словно йетти
С вышек пялятся вертухаи
На бараки и ямы, клети
И ухабы во льдистом бреду.
Крики врезаны в немоту.
9. А начальничек отдыхает.
Он – в подобии малахая
Прячет лысину от мороза.
Все храбрится вставая в позу.
А чего ему не храбриться, -
Чует – лучше – в руках синица.
Если совесть ты сдал внаём
Уж не быть тебе журавлем...
«Мне кажется порою, что солдаты
С кровавых не пришедшие полей
Не в землю нашу полегли когда-то,
А превратились в белых журавлей»
Из песни исполняемой
Марком Бернесом
Им живым с каждым днем трудней
Быть тенями птиц перелетных, –
Духом сирых и несвободных
Обескрыленных журавлей.
10. Каждый здесь – пан или пропал.
Всяк по своему присягал
Торжествующему закону
Имя коему – лесоповал.
11. Но из знамени цвета крови
Хоть ты режь, хоть огнем трави
Невозможно создать Икону.
12. Сколько б в спину не гнал конвой
(Сколько в шаг не ровнял канвой)
В силу времени и привычки,
Под фальшивые переклички, –
Выйдет только лишь звук пустой.
13. Вновь отходит ко сну охрана
Кроя козыри, строя планы,
Козни, байки… тая изъяны,
Матерясь и глотая нычки
Вновь мирясь, вновь впадая в стычки...
14. Отерев слезу с хмурых глаз
Вновь ЗЭКа, как в последний раз
Постигают закон обезлички...
От почти прогоревшей спички
Прикурить бы одну на многих
Самокрутку (удел убогих,–
Как привычка – на птичьих правах...
Дело дрянь. Хуже – дело – швах!
15. Полчаса до подъема... Стон
Сотоварищей по беде...
Мутен, вязок недолгий сон,
Словно плаванье в слезной воде...
Сон – ценою на миллион.
Полчаса – срок немалый. Звон
В головах. Ставить все на кон –
Каждый миг, годы, день за днем.
Не сейчас, так – потом… потом.
А сейчас – замереть, застыть
Встать придется. Придется – быть.
Лишь беда – протокольным листом
И навек ничего не забыть.
7.
1.
Хлад
Хлад к Колымским твердям несло
Из плоти выжимая тепло.
С «двадцать пятого километра»
По истерзанным нервам ветра.
Не на Вэст, не на аэродром,
На котором грохочет винтом
Самолет в запредельные дали
Как кому-то из них обещали.
2.
Намело
Сколького ж в ту глушь намело?!
Лед долбили мерзлым кайлом
Люди-полупризраки в робах
С пресною прослойкой промерзлой,
Словно бутерброд для утробы
Многоглавой гидрой бесслезной.
3.
Сквозь холод
1. С пониманьем на тех взгляни
Кто сквозь заверти, вехи, дни,
И года, и мглу беззакатную
Не считая прорех во времени
В хлад бредут, как голь перекатная.
2. И с кличкою этой навязанной
Вминают Колымский снег
До вечномерзлотной, замазанной
Следами полукалек
Крови, что слезами ожженная
Застыла в болезни фатальной
( в тревоге летальной)...
В болезни дрожит прокаженный –
Дух тундры лесоповальной.
3. По ягельной, отуманненой
Той тверди в снегах и ссадинах,
Зарубках никем не найденных.
Проклятьем тоски, одурманенной
Мертвящей – в сердцах впадиной,
Сквозь явь, через муки адовы
Бредут, спотыкаясь, падая
Давясь снеговою ватою,
Порукою круговой,
Разрухою вековой.
4. К нам руки свои протягивают
Пока мы кусаем локти.
Тень пальцем с разодранным ногтем
Стучится в дома. Затрагивает
В нас древнюю память рода,
Утерянный дар свободы.
5. Тень всех, кто лишился солнца,
изведавших – "как придётся",
В проклятых «тридцать седьмых».
Глядят они в нас – живых.
4.
Завещание
1. От льдистых ветров безвестных,
Из вне – до Норда и Веста.
2. Искавшим зарю в потемках,
Восставшим из под обломков,
Из ям, из-под крошев каменных,
Забитым, оболганным, проклятым
Им не до воззрений пламенных.
Их дух проснежён тяжким опытом.
3. В стремленьи к освобождению
Ото всего оболганного,
Понять бы нам в чём прочтение
Их завещания подлинного…
4. Пока ты живешь, человечество,
О, не повторяй ошибок,
Грозящих сгубить в дыму
Расправ, бесконечных фальшивок,
Ефрейторских гладких нашивок,
В чаду командирских ужимок
Сыновность, и честь, и отечество,
Природу и Жизнь Саму.
8.
Но это сумеет любой дурак
Палить в безоружных всласть
А. Галич
1. Упорно стремленье – «спускать собак»
Судить да рядить в бушлаты!
Что мертвому лычки, что – медсанбаты…
Пустою припаркой ему награды!
2. Но это сумеет любой дурак, -
Палить в безоружных и «абы как»
Оплачивать (устраивать) личный ад!
3. Но это сумеет любой дурак,
Пути отрезать назад!
4. Семь раз отмерять, –
Что за глупость, – режь!
Секи, коли плеть крепка...
Сквозь строй прогоняй, шомполами тешь
Гордыню о край оселка.
Пока обоюдоостра…пока…
5. Стреляй правдолюбцев навскидку, влёт.
Возмездье?!... Так то ж – потом.
А коль и – настанет, так – всем гуртом
Навалимся и – пронесет.
Нет смысла загадывать наперед.
6. Взмах над протокольным листом
И – что-то в груди киснет дни напролет.
Но – вдруг – остановится сердце – кольнет
Тоскливым и гневным клинком!
7. Вот тут-то и – вспомнится, тут и – проймет.
Представится вдруг верхогляду Содом.
О нем не читал и не ведал он.
Но срок наступает – Содом
Пред внутренним взором встает. То – не сон
Но зримых мучений сонм...
8. Пронзительно вспыхнул осознанный миг.
Не стало вокруг – ничего.
И рухнул на пол побледневший старик
Как завоеватель на тот материк,
Где прежде живым вырывал он язык.
Схватиться б рукой за остывший ночник.
Просить бы пощады, но нет... у кого?!.
Пронзителен, туп самодура злой крик
Но – смерть в свой предел – забирает его.
9. НАРОДУ ПОБЕДИТЕЛЮ
1. Испив Провиденья голос
Тебе суждено выжить
Средь яви, что раскололась
На смерть и что – тьмы ниже.
Приникнув к земле вечной
Рыдать, пить ее воздух...
Так просто и человечно
Она принимает слезы.
Как мать она обогреет
Сыновью твою верность,
Что совестью пламенеет
Отринув сует тленность.
2. Смерть заживо погребает
В кошмаре войны души.
Но свет их вновь прорастает,
Как воздух сквозь мглу стужи.
Стань верой, надежды сутью,
Частицей большой жизни.
Жизнь – это времен распутье.
Но только одно – к Отчизне.
СТРАНИЦЫ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ
ЧАСТЬ 2 – и о том, как люди жили во время войны и о послевоенном времени.
1
1. От кессонов, блюмингов, мартенов
Толи жар, толь хлад, толь сор с арены
Где обезглаголенный народ
Нарабатывал свой тяжкий пот.
2. И как водится то – были люди
Каждый из которых жаждал жить,
Радоваться, плакать и любить.
Весь восторг их радости бессуден
До тех пор, пока в теченьи буден
Не дано им стало различить
Хоть отчасти пут стальную прыть.
3. Здесь, за столько лет лишь полуспетым,
Полуузнанным, полузабвенным
Жили люди в зимы помня лето
И считали то – благославенным.
2
Летом
1.Летом зыбки, знойны, плавны, жарки
Мостовые, площади и парки.
Труд и отдых. Ну и «шуры-муры».
Есть – Сокольники и Парк Культуры.
Там и тут. Да – надо знать места.
А в Измайловском – все – красота.
А в других местах – простор для мыслей,
Ну а их, наверно, - не исчислить.
Как по взмаху одному руки
Развлекал культурно Парк культуры
Отдыхающих. Он вдоль реки
Всем объемом был вживлен в пространство
С осветленно-ярким постоянством.
В нем серьезные и чудаки,
Молодые, лет весьма преклонных,
Самые различные по сути
В летнем зное расслаблялись люди.
3.
1) Настроенье, радость и уют.
Хочешь, слушай, как тебе поют… -
Там – под плавной раковиной сцены
Голоса певцов еще мгновенны.
Но еще немного и они
Станут памятью, как эти дни.
На затёртом чёрно-белом фото
В пропылённом ящике камода.
2) А какая ж чудная погода
Там была. Сквозь шелесты природы–
Лекции и пенье для народа.
Танцплощадки. Быстрые качели
И туманящие карусели –
Свежим ветром в головах людей.
Взрослых плеск. Барахтанье детей.
От привычных пляжей до реки.
И над этим – просверком строки
Тысячи мгновений, слов, идей.
3) Хочешь – испытай себя в движеньи
Колеса большого обозренья.
Хочешь – так иди на танцплощадку
В нежном танце бережно держать
Тоненькой подруги руки. Прядку
Локонов чуть тронуть. И дышать
Воздухом одним. Жизнь хороша.
Не задумываясь, есть ли в теле
Тонкая душа у комсомолки ; –
Лишь бы разум крепок был на деле.
И здоров был дух. Но втихомолку
Любоваться все же – хороша!
Хоть наряд и скромен и не нов –
Молода. Тонка. Нежна. – нет слов.
4) Да, любовь – наука из наук.
Но чуть оглянись. И вспомнишь вдруг
Духовых оркестров странный звук.
Словно не такой, как здесь, другой,
Словно бы из памяти иной.
Помнишь, как танцуют старики. –
Там – в Измайловском… Судьбой крепки,
Как и надо в правильной стране.
Но… как-будто… в невозможном сне –
Проблеском на лицах, без причин,
Сквозь тугую сеточку морщин,
Словно явь, сердцам не в унисон,
Прорывается надрыв времен…
Ведь они еще не забывали,
Как во время горестной войны
Женщины друг с дружкой танцевали,
Потому что были лишены
Всех почти, ушедших в бой, мужчин.
И на это – множество причин.
Но еще – особая тоска
Обезмолвленности – в стариках…
Помнишь?.. Там – в Измайловском… века, -
Будто гнётом дней на их плечах.
Но об этом можно лишь подумать.
Но нельзя об этом говорить.
Что ж, потомки, - не теряйте нить.
И не будьте квёлы и угрюмы.
Главное – понять. Подумав – жить.
4
Сила взгляда
Встань… как будто бы один из ста
В самом центре Крымского моста.
И вглядись в дома и министерства,
Двери… окна… пыльные фасады…
Ощути. Постигни силой взгляда.
И пойми, что родом ты из детства,
Вырастаешь в странное наследство
Лета, ветра, неба и земли,
Переулков, зданий и дорог,
Что сплела судьба в живой клубок .
Встань и вспоминай – мгновенье дли.
5
1. Крещены негласно белым светом,
Чтобы не только лишь рабочий кон.
Чтоб гордиться – небывалым – «где-то».
А не только алостью знамен.
Дом. Работа. Отдых. Явь и сон.
Жить для зрелищ и воды, и хлеба.
Посетить открытый стадион,
Что сияюще распахнут в небо.
Здесь футбол, по-летнему хорош.
На мякине нас не проведешь. –
Справимся не только лишь с мячом –
С чем угодно. Но лишь уголком
Подсознанья зыбко ощутить,
Как туманна солнечная нить.
И как будто ты по ней идешь.
А еще – попасть под тёплый дождь.
Улыбнувшись в глубине об этом
На реку рвануть. В деревню. Летом.
Ведь на дачу ездят здесь не все, -
а совсем уж денежные люди.
То ли было. То ли еще будет.
Но вперед – в благое подмосковье. –
Там, где было все бело в зимовье –
От весны до пламенного лета –
Даль зазеленела в брызгах света.
2. До чего ж приятно выйти в росы.
Разведя руками сны и грезы.
Опьяниться влагою левкоя,
Таволгой, ромашковой пыльцой.
Выйти в утро неги, грез, покоя.
Любоваться плавною рекой.
Дней обетованною страной.
6
1. В мире, в жизни и в любой стране
Есть непреходящее от века. –
Невозможно выжать человека
Так, чтоб не доверил дух весне,
И погожему, святому лету,
И по Божьему земному свету.
2. Жизнь, такая, в сущности, - живая.
Но, увы, не все об этом знают.
Как-то раз, как будто по приколу,
Тучная уборщица рябая,
Что давно работает в ЦК
Ради всех горкомов комсомола,
Встретила простого чудака.
Возвратившись в должный обиход,
Рассказала всем своим домашним,
Как «Однако – тот чудак вчерашний –
Скромен, юн. Эх, взять бы в оборот».
Удивляясь, походя, мол, «… вот –
Он, наверное, не видел льгот.
Мы ж – вполне себе. Мы ж – мира треть.
А… всего лишь – вышла посмотреть –
Как народ-то кормят…» - И – зевнула
И попить чайку не примянула.
Потому что эта тетя Зина
Знает, что свои есть магазины
При ЦК. Ее саму, родню,
Стариков ее и ребятню
В общем-то, вполне прилично кормят.
И она об этом твердо помнит.
Вот – она, ее семья и… вот –
По другую сторону – народ.
Только всё-то для неё -"За так"...
Только не понять ей, что чудак
Из народа дух питает свой
Не одной едой, не только хлебом,
Но еще – и всем огромным небом,
Светом солнца, зноем и росой.
6.
В общем, дух питали, отдыхали,
Если отпуска им позволяли.
Ну а если нет – работа, дом,
Коммунальное житьё-бытьё,
Что, наверно, поросло быльём.
С ванною одной и нужником
На все несколько семей. Но в том
Не искал подвоха люд. Еще бы.
Все – достойней, лучше, чем – трущобы.
7.
Отдыхали от сует и зол.
Каждый что-нибудь в себе обрел.
Кто сложнее – знали заграницы,
Даже, иногда, - Брюссели, Ниццы.
Кто ж попроще – так себе, не очень, -
Им в новинку был и – отдых в Сочи.
Им светили, словно отсвет драм
Не цветистые огни реклам,
Не какие-нибудь там Монмартры,
Буржуазно блещущие где-то,
Не пугающие смыслом мантры
Инородных стран. Но все заветы
Образа родной Страны Советов.
И музеи, и кинотеатры.
Ну и прочее – в чем отблеск света,
Повторения, борьбы, ученья
Начинания и просвещенья…
3
Зимы
1.
Отдыхали от своей тоски:
В зимы приторачивая крепко
Ко ступням натруженным коньки.
Не стесняясь подавать руки
Старику который дышет бренно,
Ездоку, что робок непомерно,
Но еще желает непременно –
Встать на лед – «Подвиньтесь, мужики»
2.
Выбивались искр щепотки. Цепко.
Серебрился лед чудесной лепкой.
И зигзагами, что оставляли
На катке из ледяных хрусталин
Ребятишек вечно окрыленных,
Одиночек, групп, и пар влюбленных
Быстрые и плавные движенья.
Словно разночастности мгновенья…
3.
И сверкали лампочки, флажки,
Словно призрачные маячки,
Открывая взгляду панораму
Мест для отдыха и для сноровки
В Парке Горького и на Динамо
И на самой центровой – Петровке.
Но в таких – отмеченных местах
Не встречалось ни одной фигурки,
Что крепила к валенкам «снегурки».
Но – подальше – с искоркой в глазах –
Там. Где поукромней – во дворах –
Для того, кто дышит поскромней –
Валенки сподручней и милей.
4. Век отмечен выверенной, странной
Общей робостью, одним настроем:
На катках, в хожденьи по пространным
Мостовым. В простой прогулке санной
С малыми детьми. В глазах больших,
Отражающих огонь души,
Мам – девчат еще, таких красивых
Но как будто смутно-боязливых…
И в глазах тех, кто уже - постарше
Лишь слегка туманились зрачки
Вскоре становясь темнее сажи.
5. Как же люди были далеки
И в подспудной горести близки...
6. Важная рисованность, красивость.
Боль во взглядах бравых постовых –
В пристальных глазах простых «служивых».
Пристальных, но, в чем-то, недвижимых.
Зорких, но как будто неживых.
7. В парках, в улицах, на площадях,
В переулках, улочках… в дверях
всех автобусов, трамваев что,
их увозят в темпах остановок
в день сбывающийся их мечтой…
В буднях, в праздниках, в очередях…
В общежитьях у друзей в гостях…
Без излишних, чуждых им рисовок,
В рассужденьях, спорах, новостях…
При прикрытых тщательно дверях
Для примерки… не… при зер-калах
Свеженьких, бесхитростных обновок.
В этом всяком – сквозь теченья лет –
Отражался душ туманный свет.
4
ДВОРЫ и ВОКРУГ НИХ
На четвертой Мещанской
Был двор проходной
Е.Евтушенко
1. Собирая в целое начала
Сколько незабвенного случалось
В небольших, дворовых, пыльных странах,
С окриками разных горлопанов –
И молчаньем тех, с кого взыскалось.
2. Во дворах все пело и сияло.
В них от сада есть благая малость.
3. Но под окрик тех, в ком с преизбытком
Тяга к опьяняющим(освежающим) напиткам,
Норов и «бесхитростная» радость,
Становился двор распивочной
Это – с оговоркой – разрешалось.
И струился в душах пар хмельной…
4. Двор – пространство драк, слез и покоя
С запахом карбида, ветра, зноя.
5. Двор – ковчег, в котором каждый – Ной
И плывет ковчег тот в непокой,
В суету, горячность и усталость.
5
1. Тощий, истомленный инвалид
В полусонном мареве утра
На столе замызганном двора
Различал в занозах грозный вид
Черно-белых, гибельно-опасных
Фронтовых разрывов, ям фугасных
Видимых лишь одному ему
И тому, кого карали войны.
Кто, как он в шальной тоске запойной
Не внимал холодному уму.
2. И, свершая, словно фокус странный
Вовсе не похожий на обман,
Он зубами с болью непрестанной
Накрепко захватывал стакан.
И, как будто в скорбном ритуале
Горечь водки жгучей и паленой
В горло опрокидывал. Дрожали
Слезы на ресницах. Проступали
На лице морщины – срез каленый
Тех огней, что прежде убивали
В дни войны мучительно-мгновенно.
3. Но теперь в стране послевоенной
В пламени хмельном седой калека
Выкормленный городским двором
Умирал, сжигая память века
В совести и в сердце день за днем!..
6
1. День за днем теплея (теплело) во дворах
Сладко екало в людских сердцах
В нежном колебании сирени.
2. Забывались ссоры и мигрени
Вспыхивая вновь на риск и страх.
3. Предвещая юности влюбленность
И сердечную неутоленность.
Стариковской мудрости усмешку
С табаком и хворью вперемешку.
4. Женскую к заботам приобщенность.
Дружную мужскую разобщенность.
5. Девичью чувствительную нежность
И ребяческую безмятежность.
6. Мальчишни взъерошенная банда
Знала (все) лишь заветные пароли.
Меж собой распределяя роли
Как Тимура дружная команда,
Но порою, чтоб «добавить соли»
Приправляя выкриком «Атанда»
Ощущенья радости и боли.
7
1. В этаких местах и мяч тряпичный
Неказистый, но вполне привычный
Превращал простор в подобье поля,
Где была возможность «пофутболить».
2. Вечерами, в тишине, о личном
Перешептывались Кати, Толи,
Тани, Бори, Ирочки и Коли.
Скромно и умеренно-прилично
Целовались, о любви шептали,
Чувств желали, слов…А в свете дня,
Дух и мысли ярко пламеня,
3. Запасясь авоськами искали
Утешения в своей печали,
По цене привычной в магазинах
Деловито женщины. И Вали
И Авии, даже Апрелины,
И, конечно, – Искры, ну и – Нины,
Аннушки, Настасьи, тёти Зины
Экономно тратили рубли
И копейки. Сумки в дом несли.
Ну, конечно, точно – чтоб вы знали –
Аннушки упорно покупали,
а потом случайно разливали
скользко-легендарную кровь масла,
с изжелта-пустым избытком чувств.
(с жёлтым просверком избытка чувств.)
Иногда. Но – всё ж. Увы и ах.
Над случайностью и власть не властна.
Так-то вот. На память, риск и страх.
Нет товарищей на цвет и вкус.
В общем, призадумайся давай –
Не идёт ли снова твой трамвай?..
В общем – что имелось – покупали
И для пищи, но и для морали…
Чтобы – было. Чтоб – на именины
Сердца. К празднику. Чуток для быта.
И – ещё чуть-чуть – и – будем сыты.
Чтоб в тепле домашнем рассуждать
О семье, зиме и жарком лете,
О насущной и нехитрой снеди,
О себе и о своих соседях.
4. И конечно гордо вспоминать
О , вернувшей мир в страну, Победе.
О прошедшем и о новостях,
Развивающихся простынях
На простых веревках бельевых,
Словно флаги на передовых.
5. В выходной – с авоською неброской.
В будни и работа и дружина.
Во что верилось – сбылось без лоска.
Во что верилось – с лихвой сбылось
Радость разбавляли грусть и злость.
6. Не по-детски леденели спины
От направленного взгляда вскользь
(просчитанного)
Сдержанного опера из МУРа.
7. Но теплела женская натура
От прикосновения руки
Признанного всеми балагура,
Что во дни войны «взводил курки».
8. Он пропах войной «до селезенок».
Балагурством прах войны не скрыть.
Эх, найти б ему еще силенок,
Чтоб не с «фифой» дрязги разводить,
А с покладистой, хорошей, статной
Завести душевный разговор –
О слияньи судьб. И карий взор
Покорить улыбкою внештатной.
Но зачем – немой судьбе в укор?..
Сколько их таких, что вне покоя,
походя отмечены войною…
Бывших нет. – друзья-фронтовики.
Одиночки…Вобщем – мужики.
8
В общем
Жизнь замечательных людей…
Нашего дома и района
…проистекала как у всей
Этой страны не разделенной
О.Митяев
1. И за столько лет обычным людям
В «мерном темпе» праздников и буден,
В общей робости и ревности потуг
Разобраться было недосуг.
2. Проходя сквозь чрево проходных, -
Мест, где документы предъявляя,
Словно часть себя там оставляют.
Выходя из маленьких пивных,
И запоев (длительных) долгих и больных,
Из дворов привычных и родных
До восторга, коликов, до дрожи.
Из музеев унося под кожей
Блеск, налет призывных поз картинных.
Вынося из будничной рутины
В теле и уме здоровый дух
В зной полуденный, что тих и сух.
3. Сколько ж феерверков и салютов,
Демонстраций для благого дела
Видели, вверяя дух и тело
Нормам ГТО и абсолюта.
Но увы, ни одного расстрела,
Ни одной расправы грубой, лютой
Не приметили на свете белом,
Заключенном в каждом Божьем дне
В безраздельной пламенной стране.
4. Пыл сильнейших в свете всех решений.
Сколько мнилось им наград, свершений,
Лозунгов в бореньи за идеи
Ленина и Сталина заветы,
Строго-эпохальные приметы
«Маяковских», «Горьких» и «Казеев».
5. Под шипенье патефонов, в духе
Глянцевых виниловых пластинок
Танцевалось, пелось о едином.
Где уж тут оценивать все слухи
О законе стаи неделимом.
И какие могут быть вопросы
Коль по прежнему в цене доносы?..
9
В целом
1. И – со всей Москвы семи холмов
Утекали улочки, проулки
Вниз – к бульварам. И толпою гулкой
По аллеям тек на трубный зов
Рой людской реки… Гудки заводов
Созывали строй работников
И работниц за стальной засов –
На дежурство у станков и входов.
Ладилась, с оглядкою, работа
Каждодневно – даже и в субботу.
2. Словно бы на общей фотографии
Оживающей внезапно, как в кино,
Родины Советской полотно
Совместило лица, биографии.
Перелистывая, как страницы
Жизни, биографии и лица.
3. В зной, мороз и переливы дождевые
Нам видны, глядят на нас сквозь годы
Незатейливые, не всегда живые
Лица безраздельного народа.
Друг на друга непохожи, разные,
Справедливые и безобразные:
4. Консерваторы, новаторы, лгуны
И молчальники и крикуны.
5. Правдолюбцы в немоте все понимавшие,
В чьих сердцах немело, в душах екало.
Крючкотворы, что вокруг да около.
6. И, конечно, за других решавшие,
Чтоб на фоне без вести пропавших
Отличиться позой и походкой.
Выхолены формы лиц таких,
Вскормленных не пресною похлебкой,
И, не только лозунгов «благих»
Пенной лестью, но икрой и водкой.
7. Велика ли правота за спорами?..
Так солидна, - не несется вскачь
Леность та, что – за семью заборами,
За дверьми правительственных дач.
За заборами в экран глядят
Мэрилин Монро им тешит взгляд.
Там шашлык со смачностью едят,
Позволяя ржач и перемат.
8. Здесь, на фоне всех вкусивших мощи
Те, кто поскромнее и попроще:
Столяры, плавильщики, врачи,
Моляры, «монтажники-высотники»,
Полотеры и крановщики,
Видевшие трудодни воочию,
И – шахтёры и – чернорабочие.
Сдельники. Профессора. Оплотники.
Содержатели библиотек
И учителя примерных школ
Кто-то из которых- имярек
Не успевший выбрать из двух зол.
9. Здесь ткачихи, почтальонши, продавщицы,
Матери, девчата круглолицые
Выбившиеся в передовицы.
Тянущие свой рутинный век…
10. Юноши, отцовских лиц почин…
Люди, что без видимых причин
Обретали к тридцати морщины.
И стеснялись шрамов и морщин
И гордились ими беспричинно.
10
1. Средь толпы доподлинно-советской
Некоторым явно, не по-детски
Луч чужбины затуманил лица
Порослью особенной еврейской,
Что не скроет ни ответственность, ни чин.
2. Так же век от прочих отличил
И неутомимых ассирийцев
В меру труд ценящих, не спесивых,
Но и, по крови, себялюбивых
В лицах их так трудно различить
Разницу их черт таких похожих
И прищуром глаз и цветом кожи.
Но порой и передовики
Дорожа монеткой небогатой
Не гнушались за смешную плату
Все ж свои почистить башмаки
Смело подставляя их под щетки
Этих непонятных азиатов
Чьи движенья рук так ловко-чётки.
От которых не услышишь мата
Хоть беседа словом не чревата,
Оттого что пропитались им.
Спрятан мат от слухов, как под грим.
Впрочем – то, - пожалуй, не отличье,
А вполне привычная черта
Обще-всенародного приличья,
За которым боль и маята.
Впрочем там, где плавят и «гудят» –
Раз на раз – и мат и перемат…
3. Люди всевозможнейших профессий
Из столицы, городов и весей
Предстают пред нами как – народ
А не только всей страны оплот.
11
Взрослеющие дети
А мальчики коптили стекла на костре.
О. Митяев
1. Ну и что ж – о продолженьи рода
В этой безраздельности народа?.. –
На светлейшем этом белом свете
Во все дни, года, во все столетья
Продолжением людского рода,
Вопреки заклятью несвободы
Существуют, подрастая, дети –
2. В фартучках и платьицах простых
Затемненных, полушерстяных,
Верящие в свет лучей дневных,
В зайчиков несметных солнечных,
Девочки, что так нежны и скромны,
Искренни, лучисты, непритворны.
Любящие сладкие конфеты
И из фантиков цветных секреты.
3. Мальчики – робки, но в чем-то вздорны
Но порой так по-ребячьи непритворны.
Им дарила всех дворов страна
Из репьев и пуха ордена.
4. Ссадины, царапины, полоски
Жданного, неровного загара.
И, задор даря судьбе неброской,
Их сердца пылали ярким жаром.
5. Радужные рубежи светили
Мальчикам. Что стеклышки коптили
На костре, чтоб на затменье солнца
Поглазеть вовсю, когда придется.
6. Дети, улыбались и дурили,
Пусть – с оглядкой, но на целом свете
Медную «Аврору» на монете
Представлять, как искорку в зрачке…
Разглядеть в угрюмом старичке
Клоуна, что в возрасте преклонном
Атакует, как кота в мешке
Старый автомат с адеколоном
В ненавязчиво смешном подпитьи.
7. Ощутить все это как событие
В разнотонном и забавном свете
Верить искренне в свое наитие
Это могут в мире только - дети!
8. Было им легко в приличной форме
Красный галстук повязать, гордясь
До тех пор пока терялась связь
Меж ребячеством и общей нормой.
9. Мальчики и девочки, цены
Раздвоения характеров и нравов
Не познавшие вполне – по праву, -
Пионеры – первенцы страны
Что разборчиво разделены
Именем Вождя по разным школам.
По две стороны одной стены
Вписанным в их мысли протоколом.
10. Восприимчивый их, чуткий слух, -
Школьников страны, командой стойкой
Наполнял динамик яркой «Зорькой»
По часам воспитывая дух
Будущей и непрерывной стройки.
11. Ну, конечно же, на всей планете,
Что там – на всем целом белом свете
Не было счастливей и умней
Этих воспитуемых детей!..
12. Вместе с взрослыми под гул оваций
Влившихся в движенье демонстраций
Где профессии свои ценя
Под оркестров праздничные звуки
Люди высоко тянули руки.
Словно бы «каштаны из огня»
Воздымая стяги, стенды, реи
Всенародной, славной эпопеи.
13. Детский пыл на приключенья скор!..
Но мальчишества, ребячества задор
Прерывали строгость и укор.
И девчачью нежность (тягу) заводную
Чем-то приукрасить внешний вид
Остужал позиций взрослых быт.
14. Под разноголосицу людскую –
Выпрямляли челки пионеркам,
Комсомолкам Любам, Тоням, Веркам
Строгие учительские руки
После упираемые в брюки.
15. Воспитанье не терпело фальши.
А на чердаках – те, кто постарше,
От сердитых зорких глаз подальше
Берегли румяна и помаду,
Тушь и зеркальце… Мир грез туманных –
Призрачно-цветных, благоуханных
Вкусов и запретных ароматов.
16. И не всех пускали за порог
В свой уютный крохотный мирок, -
Тех лишь – кто узнав о том мирке
Крепко рот держали на замке.
17. И – глотались синие билеты
С номером счастливейшем из всех.
И курилось тайно в туалетах
В душах то не возводя во грех.
12
1. На открытках вид виды и находки
В терпеливых достиженьях фото.
И в ходу все те же – хлеб и водка,
Зрелища в умеренных наводках.
Серп и молот на щитах оплотах.
Гул на «триумфальных поворотах»
2. Через линзу телевизионной
Небольшой коробки – танцы, песни.
Выверены, словно осветленный
Поступи напор Краснознаменной.
И – динамик сеткой защемленный –
Слов вождей неутомимый вестник.
3. И – портреты Сталина в оправе
Полотном вздымались над толпой.
В воздухе зависнув, вечной славе
Придавая облик неземной
Вдумчивым чертам Отца народа.
Более того – потусторонний.
В яростной прожекторной подсветке
То казалось чем-то высшим, редким.
4. И в глазах людей как грозный гимн
Это все искрилось и мерцало
Непонятно образом каким.
И не оттого ль так ужасало
И внушало трепет всем живым?..
13
1. Что было – прошло… Но да будет так,
По званьям, по именам
Приметим кто – друг, кто – враг.
Отныне не рубят главы церквям.
Пройдём стороною шальной кабак, -
Сердечность и скорбь вознесем во Храм.
Как свой принимая, весь ужас драм.
Чтоб подвиг былого – стал родственен нам
И чужд – безрассудства хлам.
2. Еще предстоит вопреки годам
Затравленной черни, лукавым вождям
Жить, верить в единство благ
Легко ль поминать посошком ГУЛАГ
По многим приметам, по именам?!..
(Не лишь про «доступных»дам)
И думать не только про «милых дам»
И верить не только в пустяк.
О, нам ли разбрасываться по пустякам
Пока верим мы справедливым Богам,
Нам брать не один Рейхстаг!
3. Года преподали суровый урок –
Не верить в сиянье держав.
Не путать побасенок льстивый итог
Со словом свершающим пламенный слог!
И - не допускать дележа
С поддонком – краюхи, с убийцей – ножа
На Жизнью дарованный срок.
(отпущенный)
4. Всех данников смутных, лихих времен
Помянем (не только звучаньем строк), –
Делами нам данными испокон
Веков пронизающих Лики Икон.
И – новый свершим виток.
14
1. Порождение, данность войны,
Из какого гиблого края
Жизнь приносит боль в наши сны?!
Словно бы реальность иная
В мир вторгаясь, все в нем ломая
На пути людской целины!
2. Ради усмирения этой
Беспощадной, гибельной силы
На защиту зыбких рассветов
Дивной стороны, сердцу милой,
Ничего не жаль, и могила
Не страшна печальной приметой.
3. И как в ту далекую вечность,
Что в росе мерцающей тонет
Яростным предвестьем погони
В жаркой пене мчат резвы-кони.
Мчат, уносят в ветры тачанку…
А быть может то – Птица-тройка
По Руси летит спозаранку!
И кричит в догонку ей Анка –
Девочка, богиня, смутьянка:
4. «Русь моя, куда ты? Постой-ка!
Жизнь моя, останься со мною!
Будь во мне, молю, заклинаю!..»
От слепящих искр рукою
Заслонясь стоит, унывая.
А в глазах огромных межою
Пролегла дороженька к маю…
5. «Русь моя! Ты слышишь, - я знаю!
Мне теперь не нужно покоя…
Только б муку превозмогая
Ты цвела, о, Доля Благая!»..
6. Но пригрезившееся исчезает
Будто – ни было. Пред глазами
Нынешние дни оживают
По щекам стекают слезами.
7. Плачешь, явственно понимая,
Что Господь дает Искупленье
Благодатный край овевая
Чистотою Преображенья
Лишь – достойным этого Края.
1. Эти земли сотни лет видавшие
Избы почерневшие от времени,
Ныне, - словно без вести пропавшие –
В памяти сегодняшнего племени…
* * * * *
2. Эти земли уж не называются
Именами старых деревень.
И из года в год перерождаются
В неуживчивых кварталов тень.
3. Все меняется… - В садах тонувшее, -
В яблоневом сладостном дыму
Тропарево отошло в минувшее,
Словно эхо кануло во тьму…
4. Здесь была покрыта твердь оврагами
Зарастал бурьянами простор
И ромашки трепетными флагами
Радовали просветленный взор.
5. Стороной проспекта возвышаются
Новые дома – бетон, стекло.
Так должно быть нужно. Все меняется.
Жизнь идет. И время увлекается
Перемен привычным ремеслом.
6. Лишь былого тень, по праву памяти,
Словно старый, грустный почтальон
В сны людей по сырости, по замятии
Все приносит письма и без зависти
У порогов отдает поклон…
7. Только жаль, что «адресаты» сонные
Убывают с каждым Божьим днем.
И плывут виденья заоконные
Под зарниц мерцающим огнем.
Словно многих зим года преклонные
Над потрепанным склоняясь письмом
Шепчут нам о старом, о своём...