Подростком я работал около кладбища
в киоске, продавая кассеты Высоцкого.
Жизнь тогда не казалась медленно тающей;
ночь моталась, как плёнка, до нового солнца.
Я пил "балтику 9" и ел чебуреки,
принося их из синей палатки напротив.
Алкогольное одиночество всё худшее в человеке
замешивает и кладёт выпекаться на противень.
Иногда я грубил и мухлевал со сдачей,
а однажды чуть было не обсчитал слепого.
Я не чувствовал себя джентльменом удачи,
но заметил, что тоже способен быть подлым.
Так дозволенное поддразнивало своими границами,
а совесть вдогонку получала нагрузку.
Я боялся себя, как бродяга - полиции,
пропивая свои школьные пятёрки по русскому.
Желание быть счастливым легко соседствовало
с отсутствием конкретных планов на будущее,
и орал каждый угол, что кончилось детство,
заставляя плясать под взросления дудочку.
В том киоске я чистил воблу с товарищем -
он сейчас отбывает пожизненное за убийство.
Судьба, оказалось, придумщица та ещё:
одному улыбнётся, другого притиснет.
Больше, собственно, здесь мне сказать-то и нечего -
дорифмую стихи без морали и вывода,
и когда-нибудь тоже сойду на конечной;
я в киоске по строчкам до кладбища
двигаюсь.
30.01.17