Яблоко, ты покажи мне на нерасписанном блюде
дали - дивней Сальвадора, глуби - бездоннее бездн,
выси - потряснее "Хаббла". Бедные слабые люди жили без сети волшебной и обращались к тебе.
Яблоко, лучше не надо. Воображенье что пуля - раз! - и готова картинка, света и тени игра: глубоководные рыбы режут саргассовый пудинг, тёплые склоны Моравы сладкий растят виноград, рана Кебрадa-дель-Юро полнится чёрною кровью...
Месяц дырявым карманом финку свою проморгал. Яблоко, мне бы под звёзды, только уехала кровля вместе с небесною хлябью. И обступила тайга.
Яблоко, ты замираешь на обагрённом фарфоре, ты удивительным светом тихо гoришь в темноте. Красное пишет на белом сотни чудесных историй, сотни реальных кошмаров, тысячи странных страстей. Красное пишет на белом, маки алеют на платьях, фляжка полна кальвадоса - в нём отражается Рим. Бедные слабые люди черпают силу в объятьях, в милых до боли деталях, в вере, что солнце - внутри. Я поправляю ушанку, дёргаю с паузы Бреля. Вешает месяц беретту на золотые рога. Где-то под снежной периной яблони спят до апреля.
- Там меня ждут-не дождутся. Arrivederci, тайга.