бросаешь резко ты два-три слова
и скалишь криво свой тонкий рот,
взглядом острым касаясь горла.
потом, стреляя точь-в-точь в живот -
ты метишь жертву, как ортопеды
пунктиром чертят по коже и
взрезают скальпелем до победного,
купая руки свои в крови.
цедишь слова, как сквозь марлю бражку
фильтруют поутру алкаши.
тебя человеком назвать с натяжкой
можно, ведь ты-то едва ли жив.
тощий, как кот деревенский в марте,
круги под глазами черней ночи,
словно герой из романов Сартра,
которым брезгуют палачи.
обветрены губы, лицо. мозоли
на кончиках пальцев твоих от струн,
морщины у глаз означают горе,
а седина на висках - вину
за то, что вершилось в пыли историй.
сюжетных линий круговорот
тебя излохматит и опозорит,
пока всем скалишь свой тонкий рот.
привыкнув к роли второго плана,
будешь всю жизнь ненавистен тем,
кто не узнает ни войн, ни травм и
вечно идут супротив судьбе.
и ты не единожды в этом мире
почувствуешь жертвенный вкус крови
вгрызаясь в чей-то чужой загривок,
беря насильно и без любви.
ты вечно лжешь и играешь роли,
всегда оставаясь самим собой.
неправильно верить в тебя и больно,
любимый лирический негерой.