Tired with all these, for restful death I cry:
As to behold desert a beggar born,
And needy nothing trimmed in jollity,
And purest faith unhappily forsworn,
And gilded honour shamefully misplaced,
And maiden virtue rudely strumpeted,
And right perfection wrongfully disgraced,
And strength by limping sway disabl d,
And art made tongue-tied by authority,
And folly (doctor-like) controlling skill,
And simple truth miscalled simplicity,
And captive good attending captain ill:
Tired with all these, from these would I be gone,
Save that, to die, I leave my love alone.
Устав от всего этого, я взываю к успокоительной смерти, --
устав видеть достоинство от роду нищим,
и жалкое ничтожество, наряженное в роскошь,
и чистейшую веру, от которой злобно отреклись,
и позолоченные почести, позорно оказываемые недостойным,
и девственную добродетель, которую грубо проституируют,
и истинное совершенство, опозоренное с помощью лжи,
и силу, которую шаткое правление сделало немощной,
и искусство, которому власть связала язык,
и блажь, с ученым видом руководящую знанием,
и безыскусную честность, которую прозвали глупостью,
и порабощенное добро в услужении у главенствующего зла, --
устав от всего этого, я бы от этого ушел,
но меня останавливает, что умерев, я оставлю свою любовь в одиночестве.
Устав от зла, взываю к смерти я...
Легко ли видеть нищими достойных,
И царственный ничтожества наряд,
И попранную веру в злобных войнах,
И золото неправедных наград,
И девственность в руках порочной страсти,
И честность, что пинают, оболгав,
И немощь вместо силы шаткой власти,
И дар, что онемел от жестких пут,
И дурь, что мудрецами заправляет,
И прямоту, что глупостью зовут,
И доброту, которой злоба правит...
Устав, я сам уйти давно готов,
Но как оставлю я мою любовь?