Всё ясно было изначально,
известен был исход такой:
на жизнь свою махнёшь рукой,
а мне - за всё платить печалью,
а мне - за всё платить тоской.
Спаситель наш меня не слышит,
иду куда-то, сам не свой.
Закатный луч скользит по крыше,
и тот - уже едва живой.