Судья Робартс, отменивший скандальный указ президента Трампа об эмигрантах, 30 лет работал адвокатом, а затем, ни одного дня до того не проработав в суде, был назначен федеральным судьёй штата Вашингтон пожизненно.
Адвокат вершит справедливость, каково!
Робартса называют «судьёй в бабочке» за манеру одевать на шею бабочку поверх судейской мантии, что нетипично для США.
Заседает судья Робартс в городе Сиэтл.
Вашингтон самый северо-западный штат в США, он не имеет к столице страны Вашингтону никакого отношения. Сиэтл не столица штата – находится в левом верхнем углу карты страны.
Крупнейший океанский порт – азиатские ворота США и штаб-квартира многих крупный компаний.
В условиях России я бы сравнил Сиэтл с Находкой, а для Украины подходит Измаил.
В США только федеральные судьи имеют право отменять указы Президента.
Истцом по делу выступил прокурор штата Вашингтон, а Министерство юстиции представляло в суде сторону ответчика, то есть – Президента.
Ещё раз, прокурор Ивано-Франковской области подал в суд на Президента Украины.
Комментируя решение судьи Робартса, прокурор сказал: «Указ Президента нарушает права граждан штата Вашингтон. Указ Президента отменяется немедленно. Согласно решению судьи, указ Президента не подлежит исполнению в штате Вашингтон и на всей территории США. Это самое важное в решении судьи. Да, немедленно… Мне, пожалуй, больше нечего добавить».
Прокурора спросили, что он будет делать, если федеральные власти откажутся исполнять решение судьи?
«Мы немедленно обратимся к судье Робартсу, чтобы привлечь к ответственности виновных за неуважение к суду», – был ответ.
Ещё прокурор сказал, что суд это не место, где побеждает тот, кто громче кричит.
Судья Робартс при вынесении своего решения имел несколько опций.
Он мог не отменять указ Президента, а назначить какие угодно дополнительные слушания, тем более что указ Президента является исполнительным указом.
Это означает, что в течении 14 дней указ автоматически попадает на рассмотрение коллегии Федерального суда.
«Почему Президент запретил въезд в США гражданам этих стран?», – спросил судья Робартс представителя Минюста.
«Из соображений безопасности в связи с угрозой терроризма», – был ответ.
«Сколько граждан этих стран арестовано в США за терроризм?»
«Мы не имеем таких сведений».
«Согласно требованию истца я должен изучить и выяснить, имеет ли указ президента рациональные основания. До некоторой степени это означает, что я должен выяснить, основан ли указ на фактах или же принят исходя из мнимых идей».
But the judge answered: "I'm also asked to look and determine if the executive order is rationally based. And rationally based, to some extent, means I have to find it grounded in fact instead of fiction."
(Там трудно переводить с английского, не будучи профессионалом, но в смысле я уверен).
Эта история даёт богатую пищу для размышлений…
15 лет назад я обедал в ресторане в Чикаго.
Столик на шестерых в деловом центре заказывали за несколько дней. Ресторан был набит битком.
Если бы нас было меньше шестерых, то по правилам к нам могли бы кого-то подсадить.
За каждым столиком сидели шестеро, но за одним столиком обедал в одиночестве пожилой джентльмен и к нему никого не посадили, хотя на улице стояла очередь.
«Кто это?», – спросил я у американцев.
«Судья?», – ответили мне.
Много лет я считал это данью уважения, но недавно мне объяснили, что дело не в уважении, а в правилах или скорее в традициях.
Репутация судьи не может быть поставлена под сомнение, поэтому судьи избегают общения и встречают в этом вопросе полную поддержку населения…
У нас есть три дороги, как в той сказке, причём точно как в сказке - потерять себя, коня или меч.
Мы можем вернуться в СССР, остаться теми, кто мы есть сегодня или попытаться догнать Португалию, как было когда-то сказано.
Единственное в чём сходится большинство это то, что настоящее плохо и ведёт нас в небытие...
10 лет назад мы запускали на Донбассе новую фабрику с персоналом в 300 рабочих.
Гос. Комитет по охране труда потребовал заключить коллективный договор – своеобразный анахронизм советских времён, оставшийся в законе.
Фабрика новая, люди новые – друг друга и начальство не знают.
Пришлось под руководством владельцев-капиталистов создавать профсоюз.
«Что запишем в договор?», – спросили мы народ.
Народ захотел 1 литр молока в смену, отпуск 24 дня и 13-ю зарплату.
Мы стали объяснять, что все деньги, которые заработает коллектив, мы выплатим.
Хотите получать молоком, получайте. Хотите 13 раз в году, будете получать 13 раз вместо 12-ти.
Мы возвратили народу на фабрике Советский Союз, но многие теперь живут одним днём…
Когда-то на Донбассе у меня был товарищ, который занимался незаконной добычей угля.
Условия для шахтёров там ужасные, травматизм и ручной труд в три погибели, уголь низкого качества, рэкет со стороны криминалитета и властей, бесконечные взятки, перевозка и хранение наличных денег.
Однажды я спросил его, почему он не ищет других путей для заработка, ведь его бизнесу больше года не прожить?
«Год!, – завопил Игорь, – да ты с ума сошёл! – я за каждый день готов кого угодно целовать!».
И сказал куда…
На Донбассе в спокойные годы до 150 тысяч людей были заняты на «копанках». Вместе с семьями полмиллиона людей.
С тех пор прошло лет 20.
У нас разорились или закрылись многие шахты и заводы, а «копанки» и «дырки» нелегальные добычные участки худо-бедно работают в тех же неимоверно жутких условиях.
Но что такое 20 лет против вечности!
У людей за 100 лет ничего не меняется!..
В. Короленко "Без языка", 1895г.
На следующий день газета города Дэбльтоуна вышла в увеличенном формате.
На первой странице ее красовался портрет мистера Метью, нового обитателя
славного города, а в тексте, снабженном достаточным количеством весьма
громких заглавий, редактор ее обращался ко всей остальной Америке вообще и к
городу Нью-Йорку в особенности. "Отныне, -- писал он, -- город Дэбльтоун
может гордиться тем обстоятельством, что его судья, мистер Дикинсон, удачно
разрешил вопрос, над которым тщетно ломали головы лучшие ученые этнографы
Нью-Йорка. Знаменитый дикарь, виновник инцидента в Central park, известие о
котором обошло всю Америку в столь искаженном виде, в настоящее время
является гостем нашего города. После весьма искусного расследования,
произведенного чрезвычайно сведущим в своем деле судьей, м-ром Дикинсоном,
он оказался русским, уроженцем Лозищанской губернии (одной из лучших и самых
просвещенных в этой великой и дружественной стране), христианином и, --
добавим от себя,-- очень кротким человеком, весьма приятным в обращении и
совершенно лойяльным. Он обнаружил истинно христианскую радость, узнав о
том, что здоровье полисмена Гопкинса, считавшегося убитым, находится в
вожделенном состоянии и что этот полисмен уже приступил к исполнению своих
обычных обязанностей. Тем лучше для полисмена Гопкинса, но, смеем прибавить,
основываясь на мнении лучших юристов нашего города, что в этом вопросе
является заинтересованным лицом единственно лишь сам полисмен Гопкинс, так
как он сам виновен в постигшем его несчастье. Да, повторяем, он сам виновен,
так как первый ударил клобом по голове мирного иностранца, обратившегося к
нему с выражением любви и доверия. Если судьи города Нью-Йорка думают иначе,
если адвокат этого штата пожелает доказывать противное или сам полисмен
Гопкинс вознамерится искать убытки, то они будут иметь дело с лучшими
юристами Дэбльтоуна, выразившими готовность защищать обвиняемого
безвозмездно. Едва ли, однако, в этом представится надобность после того,
как мы разоблачим на этих столбцах еще одну клевету, которой наши
нью-йоркские собратья по перу, без достаточной проверки, очернили репутацию
Метью Лозинского, нашего уважаемого гостя и, надеемся, будущего
согражданина. Дело в том, что он вовсе не кусается. Движение, которое
полисмен Гопкинс истолковал в этом позорном смысле (что вовсе не делает
чести проницательности нью-йоркской полиции), имеет, наоборот, значение
самого горячего привета и почтения, которым в Лозищанской губернии
обмениваются взаимно люди самого лучшего круга. Он просто наклонился, чтобы
поцеловать у Гопкинса руку. То же движение мы имели случай наблюдать с его
стороны по отношению к судье Дикинсону, полисмену Джону Келли, а также к
одному из его соотечественников, занимающему ныне очень скромное положение
на лесопилке м-ра Дикинсона, но которому его таланты и образование, без
сомнения, откроют широкую дорогу в этой стране. Нет сомнения, что если бы и
у нас на это выражение высшей деликатности последовал грубый ответ по голове
клобом, то полисмен города Дэбльтоуна испытал бы горькую судьбу полисмена
города Нью-Йорка, так как русский джентльмен обладает необыкновенной
физической силой. Но Дэбльтоун, -- говорим это с гордостью, -- не только
разрешил этнографическую загадку, оказавшуюся не по силам кичливому
Нью-Йорку, но еще подал сказанному городу пример истинно христианского
обращения с иностранцем, -- обращения, которое, надеемся, изгладит в его
душе горестные воспоминания, порожденные пребыванием в Нью-Йорке.