Белым ангелом смерти любимой моей
был я в тот час, что взлетел в тишину.
Чёрная бездна ночная скрыла позор и вину.
Роем летела навстречу даль комариная дней.
Глаза пелена застилала вопросов, что все задают
молчаливой безжалостной смерти.
Начался лет ущербных, кривых неуют
во вращеньи времён, в бесконечной пустой круговерти.
Как бесснежье зимой, ледяная взлетела печаль.
Блудный сын на могилу отца возвратился.
Покосившийся камень, как вбитая в землю скрижаль,
потемневшему взору в кладбищенской скуке явился.
Белый ангел разлуки забился в груди,
как в гулкой, пустой и глубокой пещере.
- Летим, - он шептал, - столько лет и небес впереди.
Надо вбить сердце в твердь неизбежной и горькой потери.
Надо сердце в туманы скорее вогнать,
в лебединую песню озёр необъятных,
пока глубина не успела прознать,
что в неё мы уходим в забвении ватном.
- Летим, - ветер смерти шептал, шелестел,
словно листья осенние сухо шуршали.
- Что ты делаешь здесь, где давно не у дел?
Что ты дни разбросал, словно ветхие шали?
Паутиной истлели, дыра на дыре.
Ну, решайся, пока не промедлил все сроки.
Видишь, осень уснула в холодной норе
и её не согреет закат одинокий.
Видишь, снег созревает, как белая рожь,
и для жатвы просторы земные готовы.
Да и что нам земля - чья-то грубая ложь,
или ветром ночным унесённое слово. -
Белым ангелом пал я к подножию дней.
Перья вьюгой к остывшему небу взлетают
и падают вниз мириадами искр и огней,
и коснувшись земли, как рассветные сны, угасают.