След истлевших древесных сил —
карандаш мой точу в ночи.
А. Присманова
Послушный руке графит
шустрый, проворный, прыткий
нынче, чертя, хрипит
правду о старой пытке:
О том как в земной тюрьме
был заключен без срока
маялся в душной тьме
перестрадал жестоко...
О всех миллионах лет
дьявольского давленья
он оставляет след
в форме стихотворенья
Так и предмет любой,
что попадется в руки,
твердо несет с собой
память о древней муке
Спрятав на долгий срок
всё, что когда-то жило,
время томило впрок —
мяло, тянуло жилы,
или рвало в куски
или качало в зыби,
сдавливало в тиски,
встряхивало на дыбе...
И впредь, пережив распад,
все вещества готовы
снова вернуться в ад
к черной земле — в оковы,
чтобы идти вперед
через врата темницы...
Будет и мой черед
с ними соединиться:
костью, лишенной чувств,
прахом, лишенным слова,
может быть, причащусь
стойкости неживого.