***
I.
он стучит за стеной, словно думают нынче о нём,
он устало грозит – мол, своей темноты не сдаём, –
подступившим просветам, крупитчатой брешущей пыли;
собирает багаж, убегает, залитый лучом,
и за ним ускользают «о чём», «ни при чём»,
в переливах глагольных – «ругали», «кормили», «любили».
снова вёдра пустые – зеркальным осколкам в пандан:
«не боимся примет», – и в отчаянье рвёт чемодан;
остаётся на кухне портрет – не вертаюсь, манкую;
в дориановом облаке меркнут «му-му» и «шу-шу»,
поднимается пыль, обнимает арктический шум
горбуна, огольца, окаймлённую тень дорогую.
…пробираемся долго. давай, расчищай, не тяни.
здесь шестнадцатый всюду, а наша – налево, в тени.
прах в обнимку ко праху –
твоей пантомимы, быть может,
персонаж-недоделка, дорожный санскрит,
тлеет светом бумажным, потом догорит,
догорит и тебя не встревожит.
II.
прости мне, прости мне, – и музыка бдит по пятам, –
померкший содом, золотую гоморру в дыму,
что песня ютится по северным съёмным углам,
но близко к тебе – налетает, так сразу всему –
кромешный звездец, отлетающий маленький принц;
ещё не конец – домолчим над свечною строкой,
а мать, как тогда, оглашённа, и падают ниц
слова покаянья, завёрнуты в узел тугой.
проснуться, проснуться – на кольском твоём берегу.
а лук не по-кельтски зелёный – не вешай лапшу
в спонтанном пиру мурманчанам.
что дальше могу?..
на дальний тебя посажу и рукой помашу.
а если взаправду – и кельты, и лепет, и прах,
и всё отбирающий бог, и невянущий лук, –
к чему мне – разбитый очаг, и зима второпях,
отец, отдалившийся за день в отъездных лучах,
и стук из-под крана, похожий на что-то вокруг,
на что-то другое вокруг?..
III.
поседел конвой
лепет наг и туг
к свету ринулись е..ня
видишь мама твой
нерождённый внук
умирающий от меня
видишь по плечу
голос и ответ
укоризны твоей земной
а чего хочу
за лучом вослед
пробираться печной золой
где огни зажгли
там запаян слух
чаша боже в твоих пирах
бандероль в пыли
за ограду пролезший дух
упакованный альманах