Место впадения глухой лесной речонки Роменьги стало какое-то время местом наших походов, игр, поиска развлечений…
Играли в «зубарики», ловили майских жуков, купались, иногда – рыбачили.
Вольно идти по широколейке! По ней лес, щитовые домики шли до станции Келарева Горка. Шпалы затравели, сравнялись с землёй. Идти по ним мягко. Болтаем, попинываем камушки, размахиваем удочками. Иногда – редко! – пробежит к станции поезд. Кричим, машем рукой машинисту. Он в ответ улыбнётся, крикнет что-то. Гулко, ничего не слышно, а весело. Обдаст грохотом, ветром, меленькой острой крошкой. И молчим некоторое время, оглушённые наступившей тишиной.
Идти несколько километров, прежде чем сворачивать к Вели, к месту слияния её с Роменьгой.
Вель разлилась, долго не входит в берега. Левый пологий бережок Роменьги залит мутновато-зелёными водами.
Кто-то из нас вдруг вскрикивает, а мы все вздрагиваем:
– Щука!
И точно: по мели бьётся чёрным телом большая щука, рулит хвостом, стремится на глубокую воду. Тыкается в ветви подтопленных кустов, обходит их, отчаянно извивается телом. Ход её обозначен дрожащими веточками ив, и они подрагивают проступившей молочной зеленью
– Боязно, чёрт, и хватать-то её…
Кусты, ямины мешают и нам в погоне, и наконец щука уходит на глубину. А в нас и сожаления нет: красиво, захватывающе! Сыты мы и удивлением простым – не избалованы чудесами-то.
По наваленному ветрами и половодьем лесному сору перебираемся на правый бережок Роменьги. Он повыше, посуше. Выходим к уже осветлившейся Вели.
Страшновато и глядеть в ямины, где вьётся, крутится чёрная вода и ни зги не видать…
Ближе от нас к мосту стоит с удочкой старая женщина. В том месте Роменьга выбрасывает свою лесную тенистую холодянку в Вель, А та закручивает сестрёнку по течению, и за изгибом живёт себе маленький, но глубокий заливчик.
Старушка доброжелательно оглядывается на нас и снимает с удочку очередную блестящую рыбёшку.
Мы подходим ближе и ахаем: примерно семилитровое ведёрко полно кипящим серебром. Бьются, подпрыгивают уклейки, ельцы, сорожки, голавлики. Не велика рыбёшка, но зато сколько её!
А когда заглядываем в омуток, где она собрала завидный улов, вовсе обалдеваем: в тьме реки, явственно, как в аквариуме, снуют туда-сюда огромные по нашим понятиям рыбины. Сказка! Никто из нас нигде и никогда не видел столько рыбы. У нас просто задрожали руки от первобытного азарта, от вдруг вспыхнувшего желания изловить хоть одну из них. Серебрят уклейками и ельцами верхние воды, перечёркнуты движущимися чёрными поленьями нижние.
Дрожат руки, дрожит голос, дрожит спина, становишься неловким, как биатлонист на судьбоносном для команды рубеже.
– Э, милые, и не пытайтесь. Крупная не возьмёт, а мелочь я прикормила такой подкормкой, что она и не откликнется на ваших червячков. Лучше вот спуститесь немного по Роменьге. Справа, совсем рядом, есть заводь. Там елец крупнящий! Вот и ловите на здоровье себе. А у меня вам ничего не аукнется.
И правда, скоро мы начинаем вытаскивать на хлеб и короедов таких упитанных ельчиков, что от восхищения ахаем и забываем про фантастический аквариум старушки.