* * *
Весь век в суете беспросветной
меняешь рубли на пятак.
Проснёшься – а было ли лето? –
но так и не вспомнишь никак.
Тягучие зимние будни –
то ветер, то снежная муть.
В тринадцать часов пополудни
присядешь и примешь на грудь.
Чего-то всё надо и надо –
какой там полуденный сон!
Флюиды любимого взгляда
с метелью поют в унисон.
Свидетель моих лихолетий,
я завтра исправлюсь, поверь –
раскину тончайшие сети
и рыб наловлю, но теперь
не время талдычить о счастье –
духовные держат дела.
I'm happy, нетрезвый отчасти,
летать, закусив удила.
Но звякнет однажды в подкорке,
когда утомит беготня –
не будет под вечер икорки,
она ведь уйдёт от меня…
Вдруг так обалдеешь от страха,
что, быстро слетев с облаков,
загонишь себя, вертопраха,
в железо семейных оков,
вздохнёшь, будто рухнувший с дуба,
и станешь искать балыки,
лишь только бы милые губы
касались небритой щеки.